Дорогой длинною - Анастасия Дробина

– Вон как… - попытался усмехнуться Илья. - И что - все наши слышали?

– Да, это было при цыганах.

Илья молчал. Говорить было нечего. Жалел об одном: что не послушал Варьку, не остался дома.

– Илья, я сидел сейчас за столиком, слушал Настю. Я видел её лицо, когда ты запел. Она чуть не лишилась чувств. С твоей стороны это было не очень уместно… Чёрт возьми, почему ты, сукин сын, никогда не думал о ней?! – выругался вдруг князь.

Илья поморщился. Хрипло, с угрозой попросил:

– Не кричите на меня, ваша милость.

– Прости. - Сбежнев помолчал. - Видишь ли… Я ничуть не сомневаюсь, что стоит тебе сейчас, как ты намеревался, подойти к Насте… Я вижу - она всё ещё живёт тобой. Это очень сильное чувство, и мне оно понятно, но… Кто сможет поручиться, что через полгода ты не сбежишь с очередной юбкой?

– Чего?!! - взвился Илья. - Да… Да… Кто же вам права такие дал?

– Не взыщи, я уж без прав скажу, - холодно сказал князь. - Настя никогда ни словом не пожаловалась мне на тебя, но от цыган я узнал многое. Ты же не будешь утверждать, что живёшь в этом городе один?

Илья ничего не ответил. Молча шагнул мимо князя к освещённой аллее, но Сбежнев положил руку ему на плечо.

– Пустите. - Нет! - твёрдо сказал князь. - Годы мои, конечно, уже не те…

Да ты и помоложе будешь, но всё-таки я тебя не пущу.

– Не беспокойтесь. Я не к ней. Клянусь.

Князь, явно колебаясь, всё ещё держал его за плечо. Илья стоял не двигаясь, ждал. И оба вздрогнули, когда из конца аллеи послышался истошный крик:

– Илья!

Они повернулись одновременно. По аллее к ним со всех ног бежала женщина. Сначала Илье показалось - Настя, но, приглядевшись, он разглядел чёрное платье, сползший на затылок платок, резкое, от страха ещё больше заострившееся лицо сестры.

– Сергей Александрович, вы-то зачем… - простонала Варька, останавливаясь возле них. Она сильно запыхалась после бега, но, не переведя дыхания, сразу же бросилась к Илье и, вцепившись обеими руками в его рубаху, отрывисто, ненавидяще пообещала по-цыгански: - Клянусь, если подойдёшь к ней, - прокляну!

Он молчал. Смотрел в свете разноцветных огней на искажённое лицо сестры, на растрепавшуюся после бега причёску, на слёзы в её глазах.

Подождав, медленно переспросил:

– Ты меня - что?

– Прокляну, - тихо повторила Варька.

Илья взял сестру за запястья, отцепил её руки от своей рубахи. С коротким странным смешком сказал:

– Ну, до смерти ты меня напугала… Забирай гаджа и валите отсюда оба.

Вон уже хор выходит.

Варька обернулась. Из освещённых ворот парка в самом деле выходили окружённые толпой зрителей цыгане, слышались возбуждённые голоса, смех.

Чей-то голос на весь парк звал:

– Варька! Эй, Варька! Где ты?!

– Ступай, тебя ждут. - Илья отошёл в тень, сел на тёплую влажноватую землю. Варька не двигалась, но подошедший князь, взглянув на Илью, тронул её за локоть:

– Идём, Варенька.

Варька, вытирая слёзы, кивнула. Сбежнев подал ей упавшую шаль, Варька, не расправляя, перебросила её через плечо, оперлась на предложенную князем руку и зашагала за ним к пролёткам. Илья сидел на земле, провожая взглядом удаляющиеся фигуры, затем уставился в землю. Уже укатили пролётки с цыганами, уже стихли шум и смех за оградой парка, уже один за другим начали гаснуть огни у эстрады, а он всё не мог заставить себя подняться. И неизвестно, до чего бы досиделся, не окликни его знакомый голос:

– Смоляко, это ты?

Он вскочил как ошпаренный.

– Роза?!

– Я. - Темнота рядом с Ильёй шевельнулась, блеснули белки глаз, серебряная серьга. - Ты чего здесь сидишь?

Илья молчал, не зная, что ответить. Внезапно он вспомнил о том, что, слушая Настю, совсем забыл, что на соседней ветке сидит и, может быть, наблюдает за ним эта чужая цыганка. Что она видела? Что подумала потом, глядя на то, как он стоит, прижавшись лицом к чугунной ограде? А может, и не заметила ничего… Какое ей дело?

– Ты чего здесь делаешь, глупая? Ночь-полночь…

– А я не буду в посёлок возвращаться. У меня рядом тут цыгане знакомые живут, пойду к ним ночевать… Ну, что, морэ, понравились московские?

– Понравились, - подтвердил он, сглотнув слюну.

– А солистку их первую видел? - не унималась Роза. - Видит бог, никогда в жизни такого не слыхала! Сколько слушала певиц, и в Москве, и в Питере, и в Кишинёве, но такой… Вот ведь дал господь голос! Я прямо обревелась вся, её слушавши, ничего вокруг себя не видела! Даже не заметила, как ты куда-то делся! Только что вроде рядом сидели, как две вороны на суку, а тут глядь – нету цыгана… А называли её, ту певицу-то, так же, как тебя. Настасья Смолякова, я точно слышала. Она не родственница тебе?

– Она моя жена, - глухо сказал Илья. Отвернулся и быстро пошёл в темноту.

– Да иди ты, ради бога, спать, Митро! У тебя уже глаза закрываются, – сердито сказала Настя, сидя у зеркала и вынимая из причёски шпильки. - Что ты - всю ночь меня караулить будешь? Не бойся, не повешусь.

– И в мыслях такого не было… - пробурчал Митро, подавив зевок. Было уже около полуночи, в открытое окно гостиничного номера смотрела заходящая луна, приторный аромат цветов, которыми была завалена тесная комната, смешивался с солёным запахом моря. Чёрное платье Насти покоилось на кресле, там же лежала, свешиваясь с подлокотника, шаль. На столе в открытом футляре лежала гитара, и отражения свечей играли на тёмной полированной деке.

– Уйдешь ты или нет? - уже с досадой спросила Настя, встряхивая обеими руками распущенные волосы. - Не то подушку дам, ложись здесь, на полу.

– Ухожу, ухожу. - Митро встал, пошёл было к двери, но с порога вернулся.

Стоя за спиной Насти, осторожно сказал:

– Настька, это ведь не он был…

– А кто? - не оборачиваясь, спросила она.

– Ну-у-у… Цыган полон город. Какой-нибудь местный пошутить захотел…

– Ну да. Откуда только этот местный "Глаза бездонные" знает, скажи мне?

– спокойно спросила Настя, и Митро смешался.

– Да мало ли… Слыхал от кого-нибудь… В Москве, может, бывал… Всяко быть-то может…

– Слушай, я в тебя сейчас гитарой брошу. Всю душу вымотал. Иди спать.

– Тьфу! - с сердцем сплюнул Митро и быстро пошёл к двери.

На этот раз он действительно ушёл. Настя расчёсывала волосы, не мигая смотрела на своё отражение, туманное от света свечей. И вздрогнула, когда в дверь тихо постучали.

– Митро, я тебя убью!

– Настя, это я, - раздался смущённый голос. - Я поздно? Ты не одета?

– Ох, господи… - вздохнула Настя, опуская голову на руки. Помолчав, устало ответила: - Ничего, Сергей Александрович. Заходите.

Она сняла с кресла платье и скрылась за ширмой. Когда спустя несколько минут Настя появилась оттуда уже одетой, на ходу заплетая косу, князь сидел у стола, глядя в открытое окно. Увидев Настю, виновато сказал:

– Извини, пожалуйста. Я вижу, ты почти уже легла. Но, видишь ли, я не мог…

– Да нет, Сергей Александрович, это даже хорошо, что вы пришли. - Настя улыбнулась, начала перебирать шпильки, вновь закалывая косу в высокий узел. - Приехала с концерта, думала - умру от усталости, а тут Митро явился и давай голову долбить… Уж не чаяла, как избавиться от него. Только-только ушёл, а с меня весь сон как рукой сняло.

– Чего он хотел?

– А… - без улыбки отмахнулась Настя. - Голову мне морочил всё… Говорит – не Илья это сегодня со мной пел.

– А сама ты как думаешь? - помолчав, спросил князь.

Настя пожала плечами:

– И думать нечего. Илья, конечно. Много ли вы таких теноров слышали?

А я его вовсе из тысячи узнаю. А Варька почему, еле допев, вокруг парка куда-то помчалась? И до сих пор у себя в нумере ревёт, никого к себе не подпускает…

Сбежнев молчал. Настя подошла к окну, оперлась о подоконник.

Раскидистые ветви деревьев пригостиничного парка резали тёмное небо, низкие звёзды мелькали между ветвями. Внизу, над клумбой роз, вились светлячки. Пахло цветами и солью. Негромко гукала какая-то птица.

– Сергей Александрович, как думаете, - нерешительно начала Настя, - это очень неприлично будет, если мы с вами сейчас к морю пойдём? Верите ли, я за все эти дни ни разу моря не видала! Приедем в город - сейчас на концерт, потом сразу спать падаешь… А посмотреть хочется.

– Разумеется, идём! - поднялся князь. - Напротив, это замечательно, прогуляться перед сном. Да и народу на набережной не будет… Но возьми шаль, может быть ветер.

Настя послушно сняла с подлокотника кресла кружевную накидку. Вместе они вышли из номера.

Набережная была пуста, лишь снизу, от моря, доносился чей-то приглушённый смех: видимо, гуляла парочка. Солёный запах сделался ещё острей, к нему примешался сладкий аромат миртов. Луна ушла, и теперь только звёзды искрились над чуть слышно шумящим, словно дышащим во сне морем.