Гарри Поттер и Враг Сокола - Danielle Collinerouge

— Неправда, вы не знаете, что со мной делать! — Гарри несло.

— Ошибаешься, Гарри. Я знаю, что с тобой делать, — он повернулся к Беллатрикс. — Белла, ты пока свободна. Отдохни немного.

Беллатрикс почтительно поклонилась и вышла. Вместо нее в комнату вплыли две высоких темных фигуры в капюшонах — дементоры.

— Небольшая репетиция Азкабана, Гарри, чтобы ты понял, что я не собираюсь с тобой шутить. Насколько мне известно, тебе есть что вспомнить в их присутствии.

Этого Гарри не ожидал. Его окутывал лютый холод, в ушах зазвучал крик Гермионы. Он снова в комнате, запертой Дамбдором, он хочет вырваться, чтобы поспешить на помощь, он знает, что Гермиона страдает, что она мучается. Гарри попытался вызвать в памяти что-нибудь светлое, но едва в его голове появлялись хотя бы отблески приятных воспоминаний, их тут же высасывали два ненасытных рта дементоров. Он снова стоял на кладбище, привязанный к могильной плите, видел, как Петтигрю замахнулся, чтобы отрубить себе руку, а совсем рядом лежало тело Седрика. Холод усиливался, в легкие словно кто-то наливал ледяной воды. Он подумал, что, возможно, сейчас потеряет сознание, как это происходило обычно в присутствии дементоров, или ему удастся уйти в воспоминания о родителях. Но их больше не было. И улыбающееся лицо матери, и смеющийся отец вмиг исчезли из его мыслей, едва он о них подумал краем сознания. Вокруг остались только мрак и отчаяние.

Гермионе показалось, что кошмар будет бесконечным и ее сердце разорвется от тоски. Кто-то словно выдернул ее из безысходности, и девушка глубоко вздохнула. Сердце отчаянно колотилось, руки дрожали. Но тело больше не окружал холод, сознание быстро прояснялось.

— Профессор Дамблдор сказал надеть на тебя амулет, если тебе станет совсем худо, — сказал Тонкс. Она сидела рядом, бледная, растрепанная, но полная решимости что-то делать. Гермиона машинально ощупала веревочку с узелками и камнем.

— Это отделило тебя от его страданий, я не думаю, что твои муки ему помогут, — пояснила Тонкс.

— Сними, я должна знать, что с ним, это поможет профессору Дамблдору, — возразила Гермиона.

— Это не поможет профессору. Он знает, где держат Гарри и пытается пробраться туда. Твои мучения теперь ни к чему, — ответила Тонкс, и видя, что Гермиона снова хочет возразить, добавила, — а вдруг твои страдания только делают хуже ему?

Гермиона осеклась.

— Мы знаем, что Гарри сейчас в ужасном положении и, поверь, делаем все возможное, чтобы помочь ему, — принялась уговаривать ее Тонкс.

— Может быть, я смогу быть полезной? Я умею превращаться в выдру, — предложила девушка.

— А профессор Снейп — в летучую мышь, — раздался голос Ремуса. Гермиона увидела, что в ее комнату зашел Люпин. — Гермиона, тебе категорически нельзя покидать штаб-квартиру. Если тебя схватят, то это только усугубит положение Гарри. Сейчас, когда он знает, что ты в безопасности, а он это чувствует, ему легче будет пережить все испытания.

— Да, — подтвердила Тонкс. — Ты должна быть здесь, а профессор Дамблдор со Снейпом вытащат его, — Нимфадора для убедительности покивала. — И Луна тоже так считает. Говорит, что звезды к Гарри благосклонны, — молодая женщина вздохнула и переглянулась с Ремусом.

— Я очень боюсь, Луна, — Гермиона смахнула выступившие слезы. — Я так верю и надеюсь, что профессор Дамблдор и Снейп вернутся с Гарри, но пока… — девушка подавила рыдание. — Ты говоришь, что все будет хорошо, а моя надежда тает… Я все время думаю о нем, как он, я больше не могу чувствовать, что с ним, и это … это так ужасно… Я никогда ещё так не страдала. Мне все о нем напоминает, — Гермиона перестала сдерживать слезы. — Я смотрю на вас, и вспоминаю, как мы учились в школе, смотрю на миссис Уизли… она была так добра к нему, как мать… Даже Барсучок… Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю на него? Я думаю о том, что у нас тоже могли быть дети… потом, после школы…Если Дамблдор не спасет его… Я не знаю, что будет! Моя жизнь кончится!

— Не надо так, Гермиона, — Луна, которая все эти дни сохраняла удивительное спокойствие, тоже шмыгнула носом. — Пока ещё рано так отчаиваться. Профессор Дамблдор ещё не потерял надежду, так почему же отчаиваешься ты?

— Последнее, что я чувствовала… Рядом с Гарри были дементоры. Неужели его уже посадили в Азкабан?

— Нет, — Луна покачала головой. — Этого не может быть. В газете написано, что через три дня состоится суд. До суда Сама-Знаешь-Кто будет держать Гарри в Министерстве. А дементоров он позвал, скорее всего, чтобы напугать, заставить говорить на суде то, что нужно…

— Как ты думаешь, а во время суда у Дамблдора есть шанс спасти Гарри? Ведь это будет в зале в присутствии многих волшебников… может быть, профессору удастся как-нибудь проникнуть в зал заседаний и выкрасть Гарри?

— Я тоже думаю об этом, — сказала Луна.

— У тебя совсем другой вид, Гарри… Я даже представить себе не мог, какой ты впечатлительный. Белла, дай ему на всякий случай зелья, нам сейчас его шалящее сердце ни к чему, — Волдеморт удовлетворенно смотрел на Гарри. Его все ещё била крупная дрожь, горло саднило, и не было сил даже сесть, чтобы выпить зелье. Беллатрикс резко усадила его.

— Ну что, съешь шоколадку, Гарри? — усмехнулся Волдеморт. — Я потрясен, сколько чудесных воспоминаний ты успел скопить за свои семнадцать лет. Так что у нас там с несчастным гаффелпаффцем? Может, стоит сознаться и полечиться в клинике? Поверь, Гарри, в Азкабане ещё хуже. Люди и с более крепкими нервами сходили с ума за несколько дней… Итак, ты признаешь свою вину? Или мне позвать ещё пару дементоров для большей убедительности? Белла, дай ему горячего шоколаду, я не могу разобрать, что он говорит.

Волдеморт с удовольствием понаблюдал, как дрожащий Гарри едва не выронил чашку.

— Ну так что — ты уже вспомнил, что случилось с Седриком или мне снова пригласить дементоров?

Гарри молча смотрел на дрожащую поверхность шоколада. Снова испытать только что пережитый кошмар — нет, это свыше его сил. В Азкабане будет еще хуже. Если Дамблдор до сих пор не смог помочь, значит, это невозможно. Тогда пусть будет клиника св. Мунго. Что угодно, только не дементоры. А в клинике… Быть может, ему удастся сбежать. Ведь всего-то надо — настоящее окно и… Гарри посмотрел на браслеты. Пока их не снимут, он беспомощен. Но, возможно, когда он будет в клинике св. Мунго, профессор Дамблдор спасет его.

— Я не слышу тебя, Гарри, — напомнил о себе Волдеморт. Гарри сделал еще один глоток. По телу разлилось тепло, и думалось гораздо лучше. Конечно, Волдеморт может и не отправить его в клинику. Но, быть может, хотя бы на несколько дней, чтобы показать общественности свое «милосердие». И этого, возможно, будет достаточно для профессора Дамблдора. А если нет, что тогда? Неважно, что угодно, только не Азкабан.