Мама, не плачь (СИ) - Борисов Олег Николаевич

Медики по итогам изучения личной врачебной карточки запросто бы влепили диссоциативное расстройство или синдром множественной личности. Добавь галлюцинаций — вот тебе и ярлык шизофреника.

Но если эти же результаты показать понимающему человеку из “глубоких бурильщиков”[8], он бы только уточнил, сколько вариативных слоев я могу поддерживать в рабочем состоянии одновременно. Два — да, отработано и без накладок. Третью фантомную личность мне до конца отшлифовать не успели. Поэтому из нее я иногда кусочки выдергиваю, но стараюсь лишний раз не демонстрировать. Слишком легко проколоться.

Когда корпораты высыпали на Трау первую волну десанта, взрослые взялись за оружие и стали защищать родную колонию. Но через полгода после орбитальных бомбардировок и бесконечных штурмов, в неосвоенные джунгли ушли жалкие крошки спецназа и людей старше двадцати лет. А еще — дети. Те, кто уцелел из двух миллионов. На бесконечные три с половиной года, которые мы воевали и убивали захватчиков. Нас спасло то, что Трау была молодой колонией и от дикой природы успели отвоевать несколько кусков на поверхности. Нам было где спрятаться.

У специалистов не было другого материала, кроме мальчишек и девчонок от пяти до тринадцати лет. Четырнадцатилетние считались взрослыми, их призвали удерживать рухнувший фронт. Из мясорубки никто не выбрался, насколько я знаю.

Зато у нас был жуткий стимул постигать науку войны. Ты или возвращался с очередной боевой операции, или погибал. Других вариантов не было. И мы учились. Тому, как минировать тропы и взрывать чужие караваны. Как просачиваться через защитные периметры и штурмовать катакомбы спешно возведенных военных баз. Как проходить допросы на полиграфе, перерождаясь в другого человека. Пусть у нас было мало учителей, но выжили лучшие. И они вкладывали в нас все, что знали сами. Остальное добирали импровизацией в бесконечной резне.

Я знаю, как расщеплять сознание, убирая истинное “я” на задворки личности. Никакой лжи, никаких выдумок. Надо любить свое “второе” или “третье” дно, поднимая его наружу. Маленькая испуганная девочка, которая до ужаса боится остаться на улице, потеряв место в Академии. Никаких попыток поквитаться или еще какая глупость. Зазубренные вслед за врачами мантры и шаблонные ответы, столь характерные для травмированной психики, скорректированной медикаментами. Клоуны бестолковые — я три месяца отрабатывала легенду во время реабилитации, и зубры там были куда круче вашего похмельного доктора в мятом халате. Даже под препаратами вы не сможете добыть настоящую суть, которая рассыплется бессмысленными обломками под градом вопросов. Да, собрать себя обратно я смогу только через полгода или даже год. Но здесь и сейчас вы увидите Пикси Блютих, первокурсницу Академии. И ничего больше…

Мои сертификаты по воинским специализациям покрывают исключительно инженерные дисциплины. Ремонт, работа с грузами, логистика и первая медицинская помощь при разнообразных ранениях. Зачатки рукопашного боя, который давали в обязательном порядке всем в джунглях. Еще — умение выживать в дикой природе. Как обустроить лагерь, отфильтровать воду, добыть еду охотой или рыбалкой. Я — образцовый скаут, дисциплинированный и четко выполняющий приказы старшего в отряде.

О том, что на личном кладбище больше двух тысяч трупов — не знает никто. Из них полторы сотни — погибли при личном контакте. Остальных успешно ликвидировала в первые полгода. Тогда дебилы еще не контролировали столовые и допускали случаи массового отравления. А токсины Трау — страшная штука. Никакие антидоты не помогут. Вот мы и уничтожали ублюдков при каждом удобном случае.

Я знаю, как выживать в концентрационном лагере, когда за косой взгляд убивают. Как планировать возможный побег, как идти к нему крохотными шажками. И я помню, как у меня на глазах убили маму. Я все это сохранила внутри себя. Очень глубоко, куда никогда не смогут забраться ваши грязные лапы.

Я помню. Я ничего не забыла. И четко иду к поставленной цели, опираясь на чужую тупость, жадность и предсказуемость. Вы убили два миллиона сто семь тысяч. Вы убили меня, последнюю из семьи Блютих. Но даже мертвая я представляю для вас угрозу.

Потому что я здесь. И я никуда не уйду.

Глава 8

Моя злая шутка с приглашением вояк на волейбол бумерангом вернулась в пятницу. Вызов к ректору, в кабинете сидят еще три спесивые рожи. Лично пока с ними не пересекалась, но на сайте Академии ключевых преподавателей и управленцев проштудировала, поэтому могу назвать “ху из ху”.

Первым — старший по связям с общественностью. Все, где как-либо мелькает про Академию, завязано на него. Он же скандалы гасит, если такие возникают. С отдельным полицейским участком на учебной территории этот же тип контактирует.

Вторым — декан информационных и логистических систем. Я на его кафедре факультатив подрезала. Вся компьютерная безопасность под его присмотром. На мой взгляд, паршиво он обязанности выполняет, переложив большую часть головной боли на задротов-студентов. Но мне так даже лучше.

Третья — мымра из попечительского совета. Мутные схемы с деньгами, распределением бонусов и подарков, которые руководство Академии аккарутно тянет из родителей студентов. Обширные личные связи среди разнокалиберных политиков, чиновников и прочих жуликов. Обычно именно эта неприятная дама первой поднимает хай, если где-то всплывает дерьмо. Потому что любой черный пиар бьет по личному кошельку, а это никому не нравится.

— Госпожа Блютих, мы бы хотели узнать, где ты была неделю назад, вечером в четверг.

— Ездила в Дасти-молл, госпожа Новак.

— Зачем?

— Прокладки покупала. Там на развалах можно со скидкой найти.

Мымра презрительно кривится:

— Мне кажется, магазины на кампусе предоставляют все необходимое.

— Я беру упаковку за полкредита, у нас похожую продают за четыре с половиной. Мне проще потратить вечер раз в месяц и скататься на барахолку.

— Здоровьем рисковать не боишься?

Вредная крыса. Не с моими доходами по местным точкам шопиться.

— Что покупаю — держат нормально, не натирают, раздражения от них нет. Меня устраивает.

Ректор пытается перенацелить беседу на более важные вопросы:

— Мы поняли. Планшет с собой брала?

— Нет. В наземке легко украсть могут. Да мне он в магазинах и не особо нужен. Карта в комм залита, туда же купоны забрасываю.

— Доступ в Информнет есть с ручного браслета?

— Отключен за неуплату. Пока не продляла, жду второе полугодие, тогда постараюсь отложить на абонентскую плату… Могу я узнать, чем вызваны личные вопросы?

Похожий на пупса декан-компьютерщик кривится:

— В воскресенье на выступление волейбольной команды пришли курсанты военных училищ. Я бы не назвал их поддержку игрокам адекватной. Нам даже пришлось финал перенести по времени и успокаивать толпу. Особенно досаждали старосте твоего курса… Мы обнаружили на форумах анонимное приглашение и обещание… — закопавшись в кучу текста на экране, пупс находит нужное: — Вот, “много сисек и классные жопы”… Полиция утверждает, что сообщение было прислано из города в одиннадцать вечера, в четверг.

— Прошу прощения, но я в девять уже была в общежитии. И не пользовалась нашей сетью для серфинга. Не помню, во сколько легла, может сразу после десяти. У меня очень большая нагрузка по учебе, постоянно недосыпаю.

— Да, да. Мы твой планшет уже проверили…

Будто я не знаю. И не дура — сообщение отправила при помощи отложенного сервиса. Поэтому — меня там не было, в момент обсуждения выложенных фоток вояками видела пятый сон. Дальше разбирайтесь сами.

— И все же, госпожа Новак, а почему по этому вопросу позвали именно меня?

— Ты же общалась с солдатами, когда летела на практику. Мы подумали, что могла прислать им приглашение, они передали его дальше.

— Ребята, с кем я летела, вернутся домой только следующим летом. Сейчас связи с ними нет. Но, если вы оцениваете такую возможность, я бы лучше спросила виновницу переполоха. Слышала в столовой, как Катажина хвастала знакомствами с лейтенантами космофлота. Может, она где неосторожно про спартакиаду рассказала?