Назад в СССР: 1985 Книга 2 (СИ) - Гаусс Максим

Машина вздрогнула, оторвалась от земли и неторопливо взмыла вверх. Ветер был не сильный, но все равно чувствовалось, что погодные условия далеки от идеальных. Летели минут тридцать. Командир нашей группы, капитан Кравец, полез в кабину к пилотам — те как раз искали следы возможного падения нашего «фехтовальщика».

Я размышлял над тем, был ли у него загружен боезапас или нет? Как бы с одной стороны, зачем на учебном полете нужен боекомплект? С другой стороны, вес машины с загруженным боезапасом совсем другой, при маневрах и машина ведет себя иначе. А вообще, РХБЗ от ВВС далеко, поэтому все обдуманное, лишь мои предположения.

— Группа, внимание! — Кравец вернулся из кабины. — Следов падения самолета в пределах видимости нет. Доложили командованию, их решение продолжать движение на восток. Считают, что возможно машина вообще ушла из квадрата и упала гораздо дальше.

— А может и вообще не упала, — пробурчал Колян. — Разве этим больше заняться не кому? Мы-то еще те специалисты. По такой погоде не то что самолет, локомотив не найдешь.

Я посмотрел на него осуждающим взглядом — не понимал он ни черта. Его скептическую точку зрения я совершенно не разделял. Если такое решение было принято, значит, смысл есть.

Знаю об этом не понаслышке — у меня близкий друг падал на территории Сирии в две тысячи пятнадцатом. Так они вшестером больше суток держались против полусотни боевиков. Наши сделали все, чтобы их вытащить. Спасли только двоих, а третьего, дважды раненого, вытащить не получилось — совсем чуть-чуть не дотянул до госпиталя имени Бурденко. Смысл в том, что если есть, кому реагировать, нужно это сделать. К тому же, мы не в зоне боевых действий...

Прошли на восток еще тридцать километров — ничего. Связались со второй машиной, которая шла тремя километрами севернее, у них тоже ничего. Спецгруппа, готовившаяся к вылету из Киева, безнадежно запаздывала, а милиция, вроде как начала патрулировать дороги. Но пока никакой информации не было.

Был самолет и нет его.

Ветер усилился и поменял направление, снег повалил еще гуще. Кто-то из наших пытался смотреть через иллюминаторы, но это все равно, что ничего. «Вертушка» сделала разворот, двинулась на юго-запад — возможно, там что-нибудь обнаружится. Километров восемь прошли, ничего. Сделали круг, вернулись обратно.

И вдруг:

— Есть! — в салон высунулся бортмеханик. — Вторая группа обнаружила след!

— Ну, наконец-то! — выдохнул Кравец.

«Ми-8» снова пошел на северо-восток. Оказалось, что предполагаемое место падения было аж двадцатью километрами северо-восточнее. Через двадцать минут мы были на месте. Командир вертолета тщетно искал место для посадки, но как назло повсюду были сплошные деревья. Наконец, ему удалось найти более-менее удобную площадку среди заснеженных зарослей. Мы ведь не десантники, десантироваться на фалах не умеем. Уровень не тот, и род войск тоже.

Сели без проблем.

Выгрузились, тут же построились.

— Группа, внимание! — крикнул Кравец. — Отсюда двигаемся на юго-восток, примерно шесть километров. Ближе — сами все видели, имеем то, что имеем. Держать друг друга в поле видимости, не теряться. Северо-западнее села вторая группа, скорее всего они сделали то же самое и уже двигаются к цели. Населенных пунктов рядом нет, лес не сильно густой. Поэтому сложностей не вижу. По прибытии на место оцепить район, ждать особых указаний. Никому не лезть, там может быть опасно. Все ясно?

— Так точно!

— Выдвигаемся!

И мы вышли. Растянулись цепью, расстояние между отдельными участниками не превышало двадцати метров — как раз такая была видимость в сложившихся погодных условиях. Довольно толковая тактика на случай, если по пути попадутся обломки, парашют, тела... Ну или какие-нибудь неожиданности.

Дыма на горизонте я не видел, но оно и понятно, сильным ветром все сдувало в противоположную сторону. Мощные порывы били в спину, немного помогая двигаться быстрее. Продвигаться через заснеженный лес было тяжело, неудобно. Каски одевать не стали, они так и продолжали болтаться сзади, закрепленные на вещевых мешках. В кирзовых сапогах тащить на себе автомат, вещмешок, шлем и боезапас было непросто, но никто не жаловался. Особо тяжело было радисту — тащить на себе радиостанцию «Р-159», с комплектом запасных батарей в такую погоду — врагу не позавидуешь. Восемнадцать килограмм все-таки.

Ноги быстро замерзли, несмотря на портянки, которые держали тепло гораздо лучше носков. В целом, если бы не пронизывающий ветер, то температура вполне нормальная. Бушлаты и ватники зарекомендовали себя хорошо, но ощутимо сковывали движения. Постоянные спотыкания действовали на нервы, приходилось тихо ругаться и идти дальше.

Многие уже тяжело дышали, но по-прежнему старались держать темп.

Так прошло около часа, даже больше.

Когда я думал о чем-то своем, внезапно слева послышался крик:

— Есть! Все сюда, нашел!

Кричал кто-то из прапорщиков, я еще не успел с ними познакомиться. Все-таки второй день на новом месте и такой «экшн» случился. Если бы не мой боевой опыт, испытал бы жесткий стресс, а так нормально — проходили.

Собравшись в подобие группы, мы увидели огромный, еще дымящий обломок, перерубивший ствол тонкой осины и воткнувшийся в мерзлую землю. Судя по форме, это был фрагмент крыла. Раз так, то самолет либо взорвался в воздухе, либо рассыпался уже на подлете к земле. То есть, его сбили, что ли?

Нет, это нереально, учитывая условия и общую обстановку. Причина наверняка кроется в другом, хотя первоначальное предположение именно такое. Кроме обломка крыла, здесь ничего больше не было, поэтому двинулись дальше. Радовало только то, что мы на верном пути.

Я взглянул вверх, на деревья и заметил, что макушка одной из осин срублена и висит только потому, что зацепилась за кроны других деревьев. Значит, самолет падал, цепляясь за деревья. Предположительно, на северо-восток. Но опять же, это только мои предположения, точно я не знал.

Двинулись еще дальше и уже через полкилометра наткнулись на изломанный, закопченный и жутко деформированный фюзеляж «СУ-24М». Опознать в этой дымящейся груде металла самолет, было сложно. Среди поломанных деревьев, веток, в куче взрытой земли лежала носовая часть. Ни живых, ни мертвых тел мы не обнаружили, но они могли быть погребены и под обломками, или где-то среди них.

Оцепив место падения, мы догадались, что вторая группа еще не дошла до точки. По рации связались с командованием. Доложили обстановку.

Что там решал командир нашей группы неясно, я при этом не присутствовал. Вдруг позвали Михайлова. Тот бегом бросился к обломкам, я за ним.

— Кто секретчик? Оба, что ли? — спросил капитан, смерив нас оценивающим взглядом. — Так, Михайлов! Полагаю, вы тут единственные представители службы защиты государственной тайны?

— Вроде того, — неуверенно отозвали мы в один голос.

— Ничего не знаю, — отмахнулся Кравец. — Ищите аппаратуру опознавания, извлекайте ключи. До прибытия спасателей секретов тут быть не должно. Ясно? Все остальные, не задействованные в оцеплении, ищем черный ящик!

Я понятия не имел, как должна выглядеть аппаратура, но все равно двинулся к обломкам. Минут десять мы с Михайловым просто рылись в обрывках металла и алюминия, среди покореженной аппаратуры, обломках крыльев, шасси и дымящейся мешанине, оставшейся от двигателей...

Стоит отметить, что к счастью, боезапаса в самолете не оказалось. Прапорщик Мишин с ходу определил, что ничего похожего на боекомплект среди обломков он не видит. Про его опыт и предыдущий род деятельности мне ничего не было известно, но вроде и на начальников ракетно-артиллерийского вооружения кого попало — не назначают. В общем, опасность того, что может что-то сдетонировать была минимальной. Пока срочники стояли поодаль в оцеплении, остальные осматривали обломки.

— Кажется, нашел! Леха, помоги!

Я бросился к Михайлову, вместе мы оттянули исковерканный лист фюзеляжа, вытащили оттуда частично раздавленный блок. Видимо ЗАСовец знал или хотя бы имел представление, что нужно искать. Покопавшись, внутри задубевшими руками, он извлек что-то прямоугольное, с обрывками проводов.