Дресс-код для жены банкира - Сиверс Лиза

Тут я увидела, что из дома вышел нарядный и набриолиненный Никита. Пришлось быстренько бросить папку обратно. Тонированные стекла оказались как нельзя кстати.

— Ну что, поехали? Помнишь, что я чужим руль не отдаю? — Кит плюхнулся на сиденье, и в машине резко запахло парфюмом.

Я настолько озаботилась тем, как скопировать листки, что ничего не ответила. Кит, испугавшись, что поездка может сорваться, заизвинялся:

— Лель, а Лель, не дуйся, я не хотел тебя обидеть…

Он обнял меня тяжелой рукой.

— Ну что ты, Китик, я совсем не обиделась. И вообще, с удовольствием с тобой покатаюсь. Ты сегодня такой красивый, нужно тебя обязательно сфотографировать.

Вот именно. Старинный шпионский прием, бумажки можно сфотографировать на «цифру», выйдет лучше, чем на ксероксе.

— Обязательно нужно сфотографировать, — повторила я радостно. — Сейчас сбегаю за фотоаппаратом. Потом предъявим доказательства того, что культурно проводили время.

— Давай, — согласился Кит, искренне обрадовавшийся, что я не стала кривляться.

Когда я проносилась через холл с камерой в руках, Лекс бросил мне вслед что-то насчет необычайного оживления и румянца на щеках. Ну и черт с ним, пусть думает как хочет.

Через три минуты мы уже с дикой скоростью неслись по трассе, направляясь к городу. На мое предложение выйти где-нибудь на пляже и пофотографироваться (надо же было как-то оправдать присутствие фотоаппарата) Кит ответил, что прогулки по заливу — это по части его старшего брата.

— А мы первым делом поедем обедать. Теперь я уже знаю, где тут у вас модно. — На этот раз он чувствовал себя хозяином положения. — Что скажешь про… — И он назвал действительно заметное заведение.

— Ничего плохого не скажу. — Я решила ему подыгрывать. — Правильное место, ты просто все хватаешь на лету.

— А ты думала, я валенок? Да я тут уже все успел разведать, подумаешь, проблема.

И понеслось. За обедом Кит выпил водочки, после чего начал заглядываться на девиц, сидящих за столиками. Тут, правда, ловить ему было нечего, потому что все дамы были в сопровождении внушительного вида спутников. Ресторан Кит покинул, терзаемый смутными желаниями, которые он пока стеснялся высказывать вслух. Зато после легкого променада по барам, где градус постепенно повышался, он высказал нетривиальное пожелание посетить молодежного направления клуб, куда мы и поехали. Здесь от обилия хорошеньких молоденьких девочек у бедного Кита перехватило дыхание.

— Ну, ты посиди в баре, что-нибудь выпей, а я пойду, прорежу… — Казалось, что от нетерпения он бил копытом.

— Давай, давай, — согласилась я, — сейчас посижу тут чуть-чуть и потом буду ждать тебя в машине. И помни, ровно в полночь золотая карета превратится в тыкву, а тебя больше не выпустят в город порезвиться.

Он не совсем понял, о чем я, но пообещал через часик-другой спуститься к машине. Клуб, кстати, оказался отличным местом, но мои шансы здесь были невелики. В глазах местного контингента я выглядела почти пенсионеркой, поэтому довольно скоро вернулась в машину и занялась содержимым папки.

Я успела заснять все листочки, хранившиеся в папке, позвонить Лексу и сообщить, что у нас пока все в рамках законности и правопорядка, и услышать в ответ недоверчивое хмыканье, и даже чуть-чуть вздремнуть, прежде чем появился окрыленный своим успехом у юного поколения Кит.

— Жаль, что мы не можем взять их с собой, — сокрушался он, показывая на двух длинноногих созданий, чьи голые животики смутно белели в ночи.

— Что ты, мы даже не можем подвезти их до дому: они будут шокированы, что твой водитель женщина — да еще и пожилая. Надеюсь, ты им дал денег на такси?

— Зачем это? — Кит был поражен такой постановкой вопроса.

— Ухаживать за старшеклассницами — ответственное дело, это тебе не циничные дамы из шашлычных. Нужно проявлять понимание и такт, в конце концов, ходишь под статьей, это у вас в провинции дело можно замять, а тут могут попасться крепкие родители. Поэтому посади-ка их в такси, да смотри, чтобы это было настоящее такси, а не частник.

По непонятным причинам Кит сразу же согласился со мной, торопливо вышел из машины и поплелся к девицам. Возможно, это были обычные оторвы и церемонии были напрасны, но мне в этот вечер хотелось совершать добрые дела.

— Взял у них номера мобильных, — сообщил вернувшийся с задания Кит.

— Давай-давай, роман с малолетней красавицей — это то, что понравится твоему брату.

— Что же, я не могу подружиться со студенточкой? — обиделся он.

— И что, ударишься с ней в безобразия?

— Зачем? Для этого другие кадры есть, будто ты не знаешь… Вот Леха тоже иногда отдыхает от манерностей…

Меня как обожгло.

— И часто он это делает?

— Ну, теперь я не знаю, раньше вот любил, — замялся Кит. — Тяжело же изображать из себя… — он пошевелили пальцами в воздухе, пытаясь сформулировать мысль, — умника. Тяжело же, когда на шее галстук, на носу — очки. У него очки фальшивые, — он захихикал, — с простыми стеклами, для солидности. Можешь сама проверить… Но я тебе ничего не говорил, поняла?

— Поняла. А в детстве вы дружили? — воспользовалась я этим приступом откровенности.

— Не-а. У нас же матери разные, папашка один. Когда он их бросил и стал жить с моей матерью, Леха уже взрослый был, все понимал. Чего ему было со мной цацкаться. Ну, я вздремну немного, — неожиданно закончил он.

И действительно немедленно заснул.

Что же, спасибо и на том, подумала я, что версия о кровавом братстве оказалась несостоятельной. Неприязнь к сводному брату — это вполне понятная история.

Тем временем мы благополучно доехали до нашего «Родника», я растолкала Кита, и мы вошли в дом, где на кухне сидел погруженный в какие-то бумаги Лекс.

— Ну что, вечеринка удалась? — спросил он, оторвавшись от своего увлекательного чтения.

— Вполне. Мальчик вел себя как паинька и даже знакомился с девушками из приличных семей.

— Надеюсь, в этот момент ты не забыла надеть на него намордник?

— Да, и пригладила шерсть за ушами и на холке.

— Да пошли вы все знаете куда… — рявкнул явно недовольный нашим импровизированным скетчем Кит.

— Зря обижаешься, оценки тебе выставили самые что ни на есть высокие. Если дело так и дальше пойдет, тебя можно будет пускать в приличное общество, — заметил Лекс.

— Без намордника, что ли? — парировал его брат и вышел, хлопнув дверью.

— Устала? — спросил меня Лекс.

Тон его был таким же, как в первые дни нашей любви. От этих интонаций мне сделалось тепло и хорошо. А я ведь действительно устала. От шума, табачного дыма, Никитиных выкрутасов, от подозрений, в конце концов.

— Ты будешь отдыхать, а я буду тебя ласкать, — шепнул он, когда мы поднимались наверх.

— Сначала в душ. — Хотелось избавиться от запаха табака.

— Я тебя помою.

Он и вправду вымыл мое обмягшее тело, завернул в махровую простыню и отнес в постель. Может, он и развратничал, проделывал черт знает какие мерзости, может, даже только вчера научился завязывать галстук и вообще недавно слез с дерева. Но в его ласках я не чувствовала фальши.

Когда не о чем рассказать, заводят беседу о погоде. Но иногда погодная тема бывает захватывающей и актуальной. Например, в последнее время у нас в городе случаются сильнейшие ветры, практически ураганы. Раньше такого точно не было, могу утверждать как уроженка здешних мест. Такие погодные катаклизмы то угрожают городу наводнением, то просто устраивают кавардак — выворачивают деревья, обрывают провода и крушат рекламные щиты.

Один такой ураган как раз случился летним вечером, когда мы с Никитой остались ночевать в «Роднике». Ветер задул внезапно и с такой силой, что заскрипели и угрожающе закачались сосны, растущие на участке, а по дорожкам понеслись пыльные смерчи. Охранники забегали, пытаясь выбрать безопасное место для машин; из своей берлоги вылез Никита: заволновался, как там его ненаглядный «мерс». Мы встретились с ним на нижней кухне, куда он явился, удостоверившись, что машина в относительной безопасности.