РАССКАЗЫ - ОХАЙЕЗА

Он смолк, ожидая действия, произведённого его речью, но девушки имеют право молчать столько, сколько им заблагорассудиться, и этим молчанием они часто испытывают терпение юношей.

– До сих пор я не ухаживал ни за одной девушкой: мне хотелось заслужить украшение из орлиных перьев, но ты покорила моё сердце. Иногда мне кажется, что без тебя я один на всём свете. При тебе же я вовсе не чувствую одиночества.

Девушка продолжала молчать. Она всё думала и думала. Не похож ли мужчина на северный ветер, приятный только летом? Она боялась, что придёт время, когда только в ней одной будет гореть огонь любви. Вот почему она молчала. Матоска подождал ещё несколько минут, а затем молча и тихо отъехал от неё. Он с достоинством переносил свою неудачу.

Молодежь, вернувшаяся в лагерь, внесла в него большое оживление. Ночь стояла ясная и тихая. Развели вечерний огонь, и каждая палатка напоминала огромный китайский фонарь. На две мили вокруг раскинулось светящееся кольцо палаток, примыкая к лесистому речному берегу и обширной прерии. Вдали вырисовывались Чёрные Холмы, а река Шайен мелодично журчала в вечерней тиши. Люди, довольные и радостные, сидели за вечерней едой, а в перерывах между смехом и весёлой болтовней слышалось чавканье и пощипыванье пасущихся коней.

Вдруг, пронзительный боевой крик нарушил вечернюю тишину. Отряд Воронов беспорядочной лавой налетел на лагерь. Лакоты быстро и храбро бросились отражать нападение, и в бледном лунном свете завязалась отчаянная схватка.

Матери, жёны и сёстры громко кричали, побуждая мужчин сражаться изо всех сил и показывая этим, что женщины не теряют присутствия духа при внезапных вражеских нападениях.

Когда утреннее солнце позолотило своими лучами лагерь, оно осветило много слёз, счастливых слёз, ибо храбрые воины пали в честном бою, а такого конца желает себе всякий мужчина. Среди павших был и Четан Гитика – Храбрый Сокол – брат Махпиа То.

Через несколько дней лагерь перенесли в холмистую местность вверх по реке Шайен. На старой стоянке остались лишь разукрашенные намогильные палатки павших. Перед снятием лагеря была построена большая палатка для старейшин племени, и в ней они раздавали награды храбрейшим воинам. Им торжественно вручали завоёванные в бою орлиные перья.

– Первая награда, – возгласил старейшина, – принадлежит Четану, павшему в бою. Храбро ринувшись вперёд, он заставил Воронов отступить и убил их вождя.

– Хо, хо! Конечно, конечно! – закричали все.

– Вторая награда принадлежит Матоске, – продолжал старейшина.

– Хун, хун, хе! - прервал его один из присутствовавших. – Это я, Хинханкага Дута, – Красная Сова – нанёс второй удар по вождю сразу после Четана.

Это было уже прямым вызовом.

– Воины, бывшие при этом свидетелями, присуждают честь этого удара Матоске, – настаивал старейшина.

Хинханкага был храбрым юношей и соперником Матоски не только на поле битвы: они оба ухаживали за красивейшей девушкой племени. Он вместе с Четаном защищал её дом и теперь надеялся на её благосклонность. И вдруг высокая честь выпала на долю его соперника!

Подавленный неудачей, с глубокой печалью и недовольством на лице, Хинханкага вернулся в свою палатку, и его поведение не понравилось старейшинам. Матоска, напротив, не проронил ни слова, и этим он поднял свою репутацию в их глазах. Но хуже всего было то, что всё это видела и слышала Махпиа То, которая стояла тут же с «сироткой-лошадью» – боевым конём её покойного брата. Согласно обычаю, Танигита – Колибри (так звали прекрасное животное) – была разукрашена всеми знаками отличия её покойного хозяина, и девушка водила её по лагерю под гром восторженных криков воинов.

Хинханкага не мог успокоиться. Он ушёл в горы молиться и поститься. На другой день, к вечеру, он возвращался в лагерь. Вдруг за холмом он увидел Матоску и Махпиа То. Они встретились впервые после поездки за зелёной травой. Эта встреча произошла совершенно случайно, так как сестра Четана глубоко скорбела о своём павшем брате. Юноша воспользовался этой встречей, чтобы повторить своё предложение. Девушка ответила ему, что подумает, – и больше не сказала ни слова.

Однажды ночью трижды прогремел барабан старейшин. Затем раздался боевой клич. Все знали, что это означает решение отомстить Воронам.

Тревожно забилось сердечко Махпиа То при этом внезапном кличе. Впервые в жизни почувствовала она какой-то необъяснимый страх: она любила, но ещё не сознавала этого.

Через несколько дней воины достигли гор Большого Рога. Они послали лазутчиков, которые, вернувшись, рассказали, что Воронов очень много. Сотни лошадей, как стадо бизонов, покрывают долину, – говорили они. Было решено напасть на рассвете. Буйной лавой бросились Лакоты на вражеский лагерь. Одни воины стали угонять лошадей, а основная часть отряда сражалась с врагами.

Враг не был застигнут врасплох, и он знал, как сражаются Лакоты. Загорелась борьба не на жизнь, а на смерть. Палица подымалась на палицу, смертельный свист стрел пронизывал воздух. Лакоты были отбиты, и Вороны яростно преследовали их.

Хинханкага и Матоска были в первых рядах. После поражения Лакотов, они, на удивленье врагам, остались в арьергарде и прикрывали отступление горстки храбрецов. Вдруг один из Воронов замахнулся своим копьём на Матоску – тот хотел защититься выстрелом из лука с лошади, но (о ужас!) тетива лопнула, и Матоска остался безоружным. В тот же миг конь его заржал и пал на землю, увлекая за собой всадника.

Только Хинханкага видел всё это. Он пришпорил коня и стал нагонять отряд, оставив Матоску на поле битвы. Матоска встал и, отбросив в сторону колчан, ожидал нападения ринувшихся на него врагов.

Лакоты заметили лишь как он упал. В одно мгновение он был окружён врагами и пропал из виду.

Преследователи постепенно отстали. Через некоторое время Лакоты могли удержаться на холме, чтобы собрать свои силы, последним пришёл Хинханкага. Всем бросилось в глаза, что он был не такой, как всегда.

– Ну, рассказывай нам, – обратились к нему. – Что сказал напоследок Матоска?

Молча спешился Хинханкага и застрелил коня – своего верного друга. Затем он вонзил себе нож в сердце.

– Он не смог перенести нашего поражения! – воскликнули воины.

В глубоком унынии и подавленные неожиданным концом военного набега, Лакоты вернулись к себе в лагерь. Они потеряли нескольких лучших и отважнейших воинов. Весь лагерь был охвачен глубокой печалью, но самой несчастной была Махпиа То.

Она сидела у себя в палатке, проливая в одиночестве горькие слёзы, – ведь никто не знал, что и она имела право печалиться. Ей почему-то казалось, что с её любимым приключилось только несчастье, но он не погиб.

– Я должна увидеть его, я должна знать, жив он или умер, – сказала она про себя.

На другой день к вечеру, когда в лагере ещё не улеглось вчерашнее возбуждение и царила глубокая печаль, Махпиа То, по обыкновению, поехала на своей любимой лошадке на водопой. Но никто не видел, как она вернулась в лагерь. Она поскакала к укромному месту, где заранее спрятала два мешка со съестными припасами, пару мокасин и принадлежности для шитья. При ней не было никакого другого оружия, кроме ножа и томагавка. Она хорошо знала местность между Чёрными Холмами и Большим Рогом, и знала, что эта область была опасна для воинов, а тем более для женщины! Она решила ехать только ночью, а днём скрываться. Так она надеялась избежать грозивших ей со всех сторон опасностей. А ночью она смело ехала по следам вернувшихся домой воинов.

С ней побежала её собака Уапайна, и девушке было приятно, что её верный друг при ней. Она не позволяла ему лаять на животных, поражавших его незнакомым видом, если только они первые не нападали на него. Когда девушка спала, пёс сторожил и охранял её. И вот они благополучно достигли долины Пыльной Реки в нынешнем штате Монтана. На пути им не раз попадались стада бизонов. Животные словно понимали, что Махпиа То – безоружная женщина, и считали как бы ниже своего достоинства убегать при виде неё. Несколько раз она видела совсем свежие следы всадников, но, к счастью, ни разу не наткнулась на воинов вражеских племён.

Наконец, Махпиа То добралась до водораздела между Языковой Рекой и Рекой Большого Рога. О, как забилось вдруг её сердечко! Она сама испугалась своей решимости! Здесь она была в раннем детстве, и казалось, что эта полоска земли шлёт ей привет из тех далеких счастливых дней.

Время близилось к рассвету. Луна уже зашла, было ещё совсем темно, но глаза девушки привыкли к темноте. Как только совсем рассвело, она спряталась в сухом речном русле, поросшем травой и скрытом деревьями. Она привязала лошадь к дереву и отдыхала до вечера, а затем отправилась к полю битвы и лагерю Воронов.

Вскоре она наткнулась на трупы людей и лошадей. Вот лежит белый боевой конь Матоски со стрелой Лакотов в боку! Это стрела Хинханкаги! Значит здесь было предательство! Но Хинханкага умер, и своей смертью искупил преступление. Трупа Матоски, своего любимого, она не нашла. Неужели этот храбрейший из Лакотов попал в плен к врагам?