Дьявольский план - Светлана Алешина

Почтивший заурядное местечковое полотенце своими тучными именитыми чреслами Глеб Филимонович Саблин — его фотографиями были оклеены все городские столбы и заборы — сидел рядом с Владиславом Леопольдовичем Наперченовым, Вадим Михайлович Чижиков о чем-то мило трепался с Леонидом Максимовичем Антиповым… На всех были золотые цепочки с православными крестами на любой вкус: от внушительной на Антипове до скромной и изящной — на Наперченове. Но не думайте, что все эти важные, ответственные мужи собрались здесь на озорной, несмотря на серьезную православную символику, мальчишник. Эта импровизированная веселая летучка была «облагорожена» присутствием девиц легкого поведения. Почему я так подумала? — умею читать по лицам. Девицы тоже были распарено-красными, под стать флагам коммунистов, в белых «туниках» из простыней. Что касается потребления винно-водочных изделий, эти откровенно декольтированные барышни, похоже, не уступали мужчинам. Взоры их были затуманены, жесты неуверенны, улыбки развязны, а поведение — вульгарно.

Черт, и с этими кошелками я должна сидеть рядом! — мысленно возмутилась я, адресовав невозмутимо-спокойному Францевичу злобный взгляд. Он сделал вид, что не заметил этого. Мужская публика же, увидев меня подруку с Оленичем, испытала если не панику, то удивление — точно. Да еще какое! Наперченов беспокойно заерзал на лавке, даже опустил руку, в которой держал рюмку, Чижиков нервно закашлялся… Я готова была предположить, что обремененные ложной скромностью участники пикника покрылись стыдливым румянцем. Только вот беда — их распаренные лица не дали мне возможности увидеть это. Быстрее всех с моим визитом освоился Антипов, вернее, он сделал вид, что плохо видит меня, и все свое внимание обратил на Францевича.

— Михаил Францевич, дорогой, — встал он с лавки и протянул руки к Оленичу, — а мы уж думали, что вы не приедете!

Я опустила глаза, боясь, что меня стошнит от его сальной улыбочки. Францевич, похоже тоже его недолюбливал. На его бледном лице я прочла выражение полупрезрительной насмешки.

— Владислав Леопольдович, здравствуйте, — в упор посмотрела я на растерянного На перченова, — видите, все время нас судьба сводит!

«Вот бы заснять эти банные посиделки!» подумала я.

— А-а, — привстал Наперченов, — Оля.

— А мы ведь сегодня тоже с вами встречались, — беспокойно заблестели глаза у Антипова.

— Да я разве что с Глебом Филимоновичем и Теодором Георгиевичем сегодня не встречалась. Я так надеялась, что и он тут будет, — с едкой иронией сказала я.

«Господи, Миша, как я тебе благодарна, что ты привез меня в это осиное гнездо!» — Я незаметно скосила глаза на Францевича.

— Проходи, садись, — немного смущенно улыбнулся он мне, легонько подталкивая меня к лавке.

Я сделала несколько шагов и осторожно приземлилась с краешку стола. Довольно бесцеремонно оттеснив коротко стриженную блондинку, Францевич уселся рядом.

— Что будем пить?

— тихо спросил он меня.

— Что касается меня, то я бы предпочла рюмочку коньяка… — лукаво улыбнулась я, не поворачивая к нему головы.

— Твои вкусы остаются неизменными, — констатировал опять перешедший на «ты» Францевич, точно знал меня со школьной скамьи. — Леонид Максимович, подайте-ка нам вон ту милую бутылочку дагестанского коньяка, — уверенно обратился Францевич к Антипову.

Тот растерянно моргнул, но подал запрошенную бутылку, сопроводив процесс передачи подобострастной улыбкой. Я заметила, что в глубине его глаз по-прежнему некой туманной завесой висело плебейское недружелюбие, он никак не мог простить Францевичу его бизнес-поста.

— А ты не боишься, что Корниенко выгонит тебя с работы за то, что ты притащил меня сюда? Эти сатрапы обязательно ему об этом доложат, — я стрельнула глазами по красным лицам собравшихся мужей.

— Я такой же акционер, как и Юрь Назарыч. То, что акций «ЮНК-Консалтинга» у меня немного меньше, чем у него, ровно ничего не значит, — он посмотрел на меня со спокойным достоинством, — так что выгнать меня с работы, как ты говоришь, он просто не имеет права.

Меня, к моему удивлению, не взбесил этот долгий многозначительный взгляд, которым Францевич намекал на свою финансовую мощь.

— Понятно, — облегченно вздохнула я.

— А что это у нас вновь прибывшие не присоединяются к нам? — изображая радостного, свободно манипулирующего фамильярным обращением и отпускающего зажигательные шутки тамаду, сказал Саблин.

Я подняла глаза на присутствующих, которых Францевич, несмотря на треп со мной, не выпускал из виду. Настоящий тигр — делает вид, что на стадо антилоп ему наплевать, а сам спокойно выслеживает самую слабую из них Саблин, Антипов, Наперченов и Чижиков вновь подняли рюмки.

«Эх, если бы всю эту свадьбу — в объектив!» — подумала я.

— Ну что вы, Глеб Филимонович, — артистично улыбнулся своей хищной улыбкой Францевич, — мы тоже поднимаем свои рюмки только водке предпочитаем коньяк.

— Напиток аристократии? — ядовито усмехнулся Чижиков.

Повисла небольшая пауза.

— Ницше, например, воспевал духовных аристократов, — сочла я нужным поддержать разговор, — чтобы быть аристократом, не обязательно иметь древний род, эффектный герб с девизом и состояние, можно быть аристократом духа, культивируя в себе высшие духовные ценности…

Я гордо обвела присутствующих волевым, как у Ницше, взглядом, вполне отдавая себе отчет в том, как нелепо и напыщенно в кругу полупьяных дядек и развязных кошелок звучит моя речь. На лицах мужей застыло кислое выражение, женские лица вообще ничего не выражали. У меня создалось впечатление, что я имею дело с каменными изваяниями.

— Да бросьте вы, девушка, — с небрежной снисходительностью сказал Чижиков, по-моему, очень комплексующий по поводу своей преждевременной телесной дряблости, — слышали мы про духовные начала, все семьдесят лет нас ими пичкали, — высокомерно произнес он, — где вы этих мамонтов-аристократов видели, этих светочей духовности?

В довершение своей язвительной реплики он еще как-то мерзко, по-евнуховски хихикнул.

— Если у вас с духовностью напряженка, — смерила я его откровенно враждебным взглядом, — то это не значит, что все такие… — я вовремя осеклась. Слово «животные» готово было сорваться с моего языка, но вместо этого я сказала:

— ., такие прагматики, как вы.

Чижиков злобно сверкнул своими хищными маленькими глазками.

— Горячие финские парни… — засмеялся невозмутимо наблюдавший за нашей с Чижиковым перепалкой Францевич.

— Действительно, — радостно подхватил Наперченов, — зачем ссориться, — он адресовал нам с Чижиковым взгляд, полный отеческой укоризны, — давайте лучше выпьем за то, чтобы такие определения, как плебей или аристократ, вообще стерлись у нас из памяти, за то будущее, когда так оно и будет, — с жаром закончил он.

— Тост в духе наших братьев меньших — нагановцев, — усмехнулся Францевич.

— Напрасно.

Михаил Францевич, смеетесь, — авторитетно произнес маститый и массивный Саблин, — напрасно над коммунистами иронизируете, они от нас не отстают.

— Мне, откровенно говоря, наплевать на ваш партийный блуд, — неожиданно резко и прямо сказал Францевич, — сами утрясайте ваши дела с коммунистами.

— Если вы не занимаетесь политикой, политика займется вами, — с горячей убежденностью процитировал палочка-выручалочка Наперченов древнюю мудрость всех ангажированных в политику граждан.

Оставшись совершенно довольным уместностью и трепетной актуальностью старой как мир истины, Владислав Леопольдович растекся в улыбке, живо напомнившей мне разогретую на сковородке халву.

— Уж вам ли, Михаил Францевич, так наплевательски относиться к партийному движению! — уже более миролюбиво, но сильно сдобрив реплику назидательно-воспитательным укором, промолвил Глеб Филимонович. Мы по-прежнему сидели с нелепо поднятыми рюмками, словно манекены, которым неизвестно зачем присобачили питейную атрибутику живых людей.

— К какому движению? — с холодной иронией спросила я, — к «Родине» или «Народи власти»? Нельзя ли уточнить, Глеб Филимонович?

Снова с места — в карьер, слегка покритиковала я себя. Францевич с благодарностью, но и с некоторым беспокойством (думаю, по поводу моей необузданности и непредсказуемости, а также моей горячности и упрямства) посмотрел на меня. Я ответила ему ясным, но твердым взглядом, мол, в Багдаде все спокойно.

— А эту молодую леди кто сюда приглашал? — невежливо вставил Чижиков.

— Я приглашал, а что, у вас есть что скрывать? — насмешливо посмотрел на него Францевич.

Чижиков скривился весь, заерзал, хотел было открыть рот, но тут дверь распахнулась и на пороге возникла вальяжная фигура Женькиного папаши.