Возмездие в рассрочку - Сесил Форестер

— Какие прелестные вещи! — произнесло дивное создание. — Я давно стою и смотрю на них. Эти чудесные стулья, эта бесподобная кровать!.. Такую я видела только в Лувре.

Мистер Мабл растерялся. Он не привык, чтобы с ним среди бела дня, прямо на улице заговаривали цветущие, соблазнительные богини. Втайне он, впрочем, был счастлив. Приятно, если выбранным тобой ампирным гарнитуром восхищаются посторонние, особенно такие, как эта дама, у которой, очевидно, бездна вкуса… Мистер Мабл заметил, как необычно она произносит отдельные звуки, — на Малькольм-роуд такое встречалось не часто. Мистер Мабл ощутил приятную теплоту, догадавшись, что дама — француженка. Глядя на нее и силясь придумать какой-нибудь нестандартный ответ, он обливался потом. Незнакомка, заметив его смущение, отнеслась к этому благосклонно и, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Вы не будете возражать, если я посмотрю? Нет? Я знаю, это ужасно бестактно, но ничего с собой не могу поделать. И если уж я в этом призналась, вы должны меня простить. Прощаете?

Мистер Мабл и так еще не собрался с силами, а такое обаятельное кокетство совсем выбило его из колеи. Он промямлил что-то невразумительное — в его ответе можно было разобрать лишь одно слово: «очаровательно»… Но незнакомка опять помогла ему, и вскоре они болтали, как давние знакомые. Появление мозаичного монстра дама встретила восторженными восклицаниями:

— Ах, что за прелесть! Просто чудо!.. Вы просто счастливый человек, мистер…

— Мабл, — охотно подсказал мистер Мабл.

В третьем от них доме, на втором этаже, одна женщина сказала другой:

— Это портниха-француженка, знаете, мадам Коллинз, она просит, чтобы ее так называли… Вы видите: она уже нашла общий язык с мистером Маблом! Просто диву даешься: прямо на улице, перед дверью, пока мимо таскают кровати и еще Бог знает что… Интересно, что скажет на это миссис Мабл?

— Боюсь, ничего. Сама она никогда не скажет ни слова. Говорят, муж обращается с ней жестоко.

Но мистеру Маблу в эту минуту было плевать на сплетниц-соседок. Он был слишком занят, придумывая, что бы приятное сказать этой удивительной женщине. Даже когда стол наконец был втиснут в парадную дверь и грузчики, в надежде на чаевые, столпились вокруг хозяина, тот все еще говорил что-то симпатичной незнакомке. Мистер Мабл раздраженно расплатился и подписал какие-то бумаги, даже не глянув на них. Ему очень не хотелось, чтобы незнакомка ушла, однако он понятия не имел, как ее удержать. Но тут вышла жена, и ее появление, к удивлению мистера Мабла, спасло ситуацию… Он, конечно, понятия не имел, что у мадам Коллинз в этот момент было одно-единственное желание: завязать знакомство с этими, по всей видимости, состоятельными людьми. Она увидела мебель, заметила хороший покрой костюма, недавно сшитого мистером Маблом у лучшего портного в Сити, заметила платиновый браслет часов и золотой портсигар. И решила: это знакомство будет полезным. Когда миссис Мабл вышла из дому, мадам Коллинз с восторженным выражением на лице тут же шагнула к ней.

— О, миссис Мабл! Мы с вашим мужем как раз говорили о вашей дивной мебели. Она просто потрясающе красива! Вы ужасно счастливая, что у вас в доме такая обстановка!

Миссис Мабл была огорошена так же, как десять минут назад ее муж. Взгляд ее упал на мистера Мабла, тот кивнул.

— Я рада, что она вам нравится, — нерешительно ответила миссис Мабл.

А мистер Мабл решил ковать железо, пока горячо.

— О, зайдите, пожалуйста, — обратился он к даме. — Посмотрите, как это выглядит в комнатах. Жена, надеюсь, угостит вас чаем.

— Большое спасибо, — сказала мадам Коллинз и вошла в дом. Но вошла не в буквальном смысле слова — то есть не просто перешагнула через порог. Она — вступила в столовую. Позолоченные стулья и стол занимали почти всю комнату; выцветшие обои в цветочек и остатки прежней мебели подчеркивали крикливую пестроту мозаичного монстра. Комната в этот момент похожа была на ярмарочную палатку, набитую дешевыми стеклянными бусами и побрякушками. Мадам Коллинз с довольно кислым видом оглядела все это, но на словах выразила полный восторг и так изящно похвалила вкус любезных хозяев, что даже бледная, еле живая миссис Мабл чуть-чуть порозовела от удовольствия, чувствуя себя довольно приятно.

Чай они пили за мозаичным столом; подобное сочетание в первый момент весьма резануло мадам Коллинз, чей вкус в самом деле был довольно изощренным. Когда гостья собралась уходить, миссис Мабл, как она ни устала, почти с сожалением расставалась с ней — и с радостью ухватилась за приглашение обязательно зайти как-нибудь, когда будет время, к новой знакомой на чашку чая.

Мадам Коллинз успела-таки поведать Маблам о прошлых и настоящих обстоятельствах своей жизни, при этом не слишком в них углубляясь. Они узнали, что она француженка, родилась и выросла в очень богатой аристократической семье, разорившейся во время войны (в действительности отец ее был крестьянином в Нормандии), вышла замуж за английского офицера, человека с большим музыкальным талантом, но с маленькими доходами. Сейчас они пытаются прожить на то, что зарабатывают, а всем известно, какие заработки у портнихи и музыканта. Вообще-то муж, уточнила она с застенчивой улыбкой, занимается настройкой роялей, но он, честное слово, достоин лучшего. У мужа немало смелых планов относительно того, в чем он мог бы преуспеть, и — добавила мадам Коллинз — он верит, что планы эти еще обретут реальность… У миссис Мабл сложилось впечатление, что супруги Коллинз — любящая пара и что перед ними — большое будущее. Мистер Мабл не был так уж уверен насчет любящей пары. Это тоже свидетельствовало о том, какими редкими способностями обладала мадам Коллинз в искусстве производить нужное впечатление. Правда, миссис Мабл была до крайности утомлена, а остатки сил у нее уходили на то, чтобы демонстрировать светские манеры в поведении и в гостеприимстве. Может быть, поэтому она не заметила нескольких быстрых, выразительных взглядов, брошенных мадам Коллинз на мистера Мабла.

Когда гостья ушла, мистер Мабл какое-то время ни о чем другом больше не мог думать. Он дал волю своему разгоряченному воображению, которое на сей раз не только открывало ему перспективы выхода из безвестности, но и подсказывало, какие заманчивые возможности таит в себе его новый общественный статус. Ночь он провел в самых приятных сновидениях. Настроение ему не испортило даже то, что Джон и Винни едва могли делать уроки за мозаичным столом — из-за ребристого золоченого бортика. Не обращал он внимания и на жену, которая долго еще убирала мусор, оставшийся после старой мебели и привезенный с новой, а потом с большим трудом укладывала матрац и стелила белье на ампирную кровать с купидонами.

Мистер Мабл в это время сидел в сверкающей золотом столовой и курил. Он все еще пребывал в блаженном, умиротворенном настроении, не обращая внимания на неудобство ампирного кресла. В передней стоял целый ящик с книгами, которые он заказал сегодня утром. Тут были книги о преступлениях, детективные романы и всякого рода издания, рекламу которых он видел на суперобложках книг публичной библиотеки; об этих изданиях он, пока не разбогател, не смел и мечтать. Он будет распаковывать их не спеша и разместит в гостиной, чтобы в любой момент, когда будет охота, снять с полки, полистать, почитать… Но, конечно же, в его планы грубо вмешались. И конечно же, это опять была Энни. Сначала она просто вошла в столовую, села и тихо — но даже это раздражало мистера Мабла — углубилась в шитье. Мистер Мабл уже в этот момент мог бы заметить, что она собирается что-то спросить: но его так поглотили мысли о мадам Коллинз, о ее карих глазах — наличие денег в кармане лишь придавало его фантазиям смелости, — что, когда жена наконец заговорила, он вздрогнул от неожиданности.

— Уилл, — сказала она, — ты не думаешь, что сейчас, когда у нас есть деньги, можно было бы снова пригласить миссис Саммерс. У меня очень много работы, да еще эта новая мебель…

Мистер Мабл долго сидел молча. Мысли его носились по страницам прочитанных детективов. Он часто напоминал себе, что разоблачение приходит в том случае, когда ты допускаешь какую-нибудь нелепую ошибку. Вроде тех, что бывали у несчастных героев историй, собранных в книге «Преступления и преступники. Знаменитые случаи из судебной практики» Но он — он не допустит подобной ошибки. Миссис Саммерс — существо безобидное, но у нее есть порок, свойственный всем без исключения уборщицам, и этот порок — любопытство. Один Бог знает, что она тут вынюхает. Или что-нибудь услышит от Энни и передаст дальше, в другие дома, куда ходит убирать. Это очень реальная опасность. Мистер Мабл был не против сплетен — он был даже рад, когда о нем распускали слухи. Но сейчас слухи и сплетни совсем ни к чему. Он не может себе позволить такого… Он живо представил, как все это происходит. Энни, без всякой задней мысли, обронит какую-нибудь фразу, а миссис Саммерс, тоже без задней мысли, где-нибудь повторит ее, снабдив подробностями. Тот, кто ее услышит, понесет домыслы дальше, и прежде чем новость дойдет до полиции, вся округа будет бурлить от самых разнообразных слухов, один другого невероятнее. Новая мебель, конечно, и так породила множество сплетен; если к ним добавится что-то еще, жди катастрофы… Анонимные письма в полицию, соседи, тайно ведущие собственное расследование… Конечно, о подлинных фактах пока никому ничего не известно; но мистер Мабл не хотел никаких, даже самых вздорных подозрений — ведь его положение все еще уязвимо. Стоит лишь пробудить интерес полиции, хотя бы к его операциям с валютой, и они легко найдут что-нибудь, связанное с некоторым количеством банкнот, перешедших к нему давней ненастной ночью… Он рискует не только деньгами, спокойной жизнью, мебелью в стиле ампир. В опасности сама его жизнь. Начитавшись книг о преступниках, он давно составил себе представление и о камере смертников, и о способах казни… Его тело сводило судорогой при одной мысли об этом… Нет, никакого риска!.. В воображении он не раз представлял, как его будят ни свет ни заря, в зарешеченное окно смотрит серое мрачное утро, и его, полуживого от страха, тащат по серому коридору в особую камеру, где его ждут петля и люк под ногами… С залитым потом лицом он прогнал эту картину прочь и повернулся к жене.