Гости - Андрей Сергеевич Кузечкин

– Да, здесь. В Отражении. Хотя мы её вырубили. Так? Если кого-то убьёшь или ранишь в Отражении, он исчезает. Возвращается в реальный мир, живым или мёртвым. Но она всё ещё здесь. А где её сознание?..

– А, понимаю, о чём ты, – сказал Митя. – Отражение – это как бы сон, такой особенный. А у Альбины сейчас наступил сон во сне, так что ли?

– Точно! Так, быстро! Пока она не проснулась – действуй!

– Чего? Как?

– Отправляйся туда, где она сейчас. Я знаю, ты можешь.

– Может, и могу, а зачем?..

– Её обморочили – значит, можно разморочить обратно.

– Хорошо, я попробую… – Митя тут же поправился: – Я сделаю.

– Сделай, дружище, сделай. – Рей положил руку ему на плечо.

На второе плечо легла рука Светки.

Митя уложил ладонь Альбине на лоб – тёплый, влажный. Закрыл глаза.

Она – где-то там, внутри. Митя наконец-то услышал её.

Осталось найти.

* * *

Ощущение – будто схватили и втащили внутрь.

И вот он уже куда-то падает. В бездонный колодец, где пахнет болотом.

Пролетает мимо каких-то предметов, которые висят, как в невесомости. Кажется, он падает очень медленно, поэтому и может рассмотреть все эти вещи.

Что-то похожее на древний громоздкий телевизор, белый, с выпуклым экраном. Ах да, это монитор от компьютера. Митя видел такие в фильмах.

Настенные часы-совёнок.

Рыцарский шлем, похожий на перевёрнутое ведро, сверху – флажок.

Длинная палка… нет, не палка, а зонтик. Старый, с трещиной на крючковатой рукоятке.

И ещё, и ещё, и ещё. Сколько барахла.

Как только в поле зрения попадал какой-то новый предмет, у Мити начинало странно щемить внутри, как будто с каждой из этих вещей у него связано что-то личное. Хотя всё это он видел впервые в жизни…

…Удар был неожиданным и мягким. Полёт оборвался. Митя провалился во что-то полужидкое, склизкое, мерзкое на вкус.

Забарахтался. Потом перестал, когда понял, что не тонет.

Пройдя сквозь податливый верхний слой, руки и ноги упёрлись в твёрдую поверхность. Митя даже испугаться толком не успел.

Отплевался. Огляделся. Он и правда находился в колодце с деревянными стенами. Хотя для колодца здесь было довольно просторно, как в комнате.

Задрав голову, Митя увидел маленькое, примерно метр на метр, квадратное отверстие. Совсем близко, может быть – три его роста. Почему же он падал так долго? И почему внизу этот колодец гораздо шире, чем наверху?

Да, это же сон… или сон во сне, или что это? Во сне так бывает: когда заходишь в дом, а он изнутри больше, чем снаружи.

Митя встал, с трудом отлепившись от поверхности. оглядел себя. Он был весь в чём-то холодном, липком, вонючем…

Воды в этом колодце не было. Остался лишь толстый слой жидкой грязи на дне, он-то и смягчил удар от падения.

Митя вновь задрал голову и успел увидеть, как что-то промелькнуло, на секунду заслонив собой маленькое отверстие наверху, а потом с тихим шуршанием упало вниз и плюхнулось в ту же грязь.

Забарахталось, но быстро остановилось.

Митя словно видел себя со стороны, но это был не он.

Маленькое существо с чумазой мордочкой приподнялось, медленно осмотрелось.

Увидев на шее у него толстый шарф, Митя закричал:

– Альбина!

Та даже не вздрогнула. Она не видела и не слышала его.

Митя попытался дотронуться до неё, но не смог. Рука прошла насквозь.

Он злился, кричал, махал руками. Как же так, почему?! Ведь он не привидение, не бесплотный дух – вот он, стоит рядом, настоящий, живой, грязный с ног до головы, как и Альбина!

Бесполезно. Будто сняли на камеру сначала его, а потом её, а затем видеозаписи склеили. И получилось, будто Митя и Альбина стоят рядом, хотя на самом деле нет…

Девчонка тем временем тихо смеялась. А может, плакала. Потом перестала, тяжело вздохнула. Пропела: «Спрыгнул я в пустой колодец, чудом уцелел…» Подошла к стене. Высоко подняла руки. Запустила пальцы в щель между двумя досками. И принялась карабкаться вверх.

Она была поразительно спокойна. А Мите стало страшно.

Он вспомнил, как Альбина упоминала об этом – как попала в колодец, а потом три часа вылезала наружу. Забыла главное сказать: как она вообще в этот колодец попала.

Спрыгнула сама. В надежде, что выбираться не придётся.

– Альбина… ну как же так… – только и смог сказать Митя.

Раздался треск. Альбина плюхнулась Мите под ноги вместе с обломками. Принялась странно скукоживаться, как порванный воздушный шарик, пока не стала совсем маленькой и не заползла под кровать.

Митя понял, что ему надо сделать то же самое. Ему вдруг стало совсем страшно. Невыносимо страшно, до одури. Захотелось забиться в первую же щель и никогда больше не вылезать.

Под кроватью, как и в колодце, было удивительно просторно. Вроде бы, хорошее, надёжное убежище, но Митя успокоился не сразу, а лишь когда осознал, что это не его страх – а Альбины. Он в её мире и чувствует то же самое, что и она. Осталось научиться с этим бороться.

Митя принялся мысленно повторять: «Это не я, это не я, это не я…» И оборвал сам себя, когда услышал Шаги Великана.

Сразу понял, что это шаги. Медленные, гулкие. От них дрожал пол. А вместе с ним дрожала и маленькая Бина, громко всхлипывая.

Митя увидел два огромных ботинка.

Великан подошёл к кровати и замер. Что-то проорал, но Митя не смог разобрать ни слова, услышал лишь оглушительные, душераздирающие звуки, будто кто-то со всей силы подул в… как она называется? В оркестре, как труба, только очень большая. Проходили же на уроке музыкального развития. Туба! Причём туба сильно расстроенная.

Звуки всё ещё били по ушам, когда появилась рукоять зонтика. Та самая, с трещиной. Этим зонтом, как крючком, Великан пытался выудить маленькую Бину из-под кровати. Та лишь громче всхлипывала и прижималась к стене.

– Что ты делаешь! Прекрати! – закричал Митя.

Теперь его вновь захлестнула злость.

Он выскочил из-под кровати, вскинул голову, закричал, замахал руками…

Его опять не слышали и не видели. Хотя на сей раз была уважительная причина. У Великана не было ни глаз, ни ушей. Гладкая голова, как у манекена.

Человек, который был в жизни маленькой Бины недолго. Вряд ли отец. Скорее – кто-то из близких друзей её матери-лунатички. Альбина не запомнила ни лица, ни голоса. Только старые ботинки, зонтик и страх…

Опять что-то изменилось. Теперь Митя стоял посреди класса, какого-то незнакомого. Вокруг – ребята