Раненые (СИ) - Арт Милисса

— Елизавета Викторовна! Очнулись! Господи, как же вы напугали меня дорогая! — на постели сидела Евдокия Николаевна с влажной тряпкой в руках.

— Что случилось? — привстаю на постели и заставляю себя сесть.

— Дак и я вас спрашиваю…Что случилось? Вы лежали на полу в кабинете без сознания! Документы раскиданы везде…мне пришлось сообщить Аркадию Викторовичу, он скоро будет.

Надежда упертая вещь, за нее цепляешься как за спасательный круг.

— Евдокия, принесите мне стакан воды, пожалуйста…

— Да, конечно.

Оставшись одна, дрожащей рукой набираю номер Ромы. Гудки…гудки…абонент не отвечает или временно не доступен. Набираю номер отца. Гудки…гудки…

— Да! Лиза, с тобой все в порядке? Я уже еду…

— Это правда? — голос не мой, мертвый.

— Что правда? Не понял…

— Рома с Дашей муж и жена?

Секундная тишина. Отец перекладывает телефон из руки в руку, создавая неприятные помехи.

— Лиза, послушай…

— Правда?

— Да. Рома сам просил не сообщать тебе, он беспокоить не хотел…Лиза…!

Я дала отбой. Встала и направилась в ванную. Стоя на коврике, смотрела как рука со скальпелем режет мою кожу и кровь течет по моим коленям. В этот раз, все было по-другому. Боль, её не было. Совсем.

Глава 16

Пять лет спустя

— Простите, Елизавета Викторовна, вы еще долго? Все давно разошлись, мне закрывать пора… — охранник поликлиники стоял в дверном проёме и демонстрировал мне связку ключей в своей руке.

— Да, Николай, я уже ухожу, — вздыхаю и тру переносицу.

Рабочий день давно закончился, но я по привычке засиживаюсь до позднего вечера, приводя документы в порядок. Снимаю халат, беру сумку и переобувшись в кроссовки выхожу из кабинета, закрыв дверь на ключ. И правда, в коридоре темно, только в конце коридора горит монитор компьютера на столе охраны. Конечно же я ему мешаю, например начать смотреть сериал или тупо переключаться с канала на канал.

— Спокойной смены, Николай.

— Хороших выходных, Елизавета Викторовна.

Хорошие выходные, понятие растяжимое конечно, по крайней мере для меня. Я давно живу по принципу дом работа, работа дом. Одна. Даже кота у меня нет или собаки, ведь их должен кто-то кормить, а в случае с собакой и выгуливать. Мне совершенно некогда этим заниматься. После долгого сидения в душном кабинете, с удовольствием вдыхаю осенний, прохладный воздух. Крепче запахиваю пальто и иду домой, хорошо, что жилье снимаю рядом с поликлиникой и есть шанс лишний раз пройтись, поддержать физическую форуму. Если, конечно, задуматься, то формы мне показывать давно уже никому не хочется. А попытки были, и не одна. Фитнес инструктор мой, потом сосед с нижнего этажа, и когда замаячил коллега на горизонте я закончила попытки. На романы с врачами у меня аллергия.

Дома, переодевшись в растянутую пижаму, достаю апельсиновый сок из холодильника и пью прямо из пачки. Вижу, как телефонный экран засветился, оповещая о входящем звонке. Дома всегда ставлю его на беззвучный, звонков я не жду.

— Да.

— Стрельцова Елизавета Викторовна?

— Да… — страх мгновенно сковал все мышцы. Так бывает, когда ты неосознанно понимаешь, что звонок роковой.

— Кем вам приходится Стрельцова Надежда Владимировна?

— Что с ней? Мама, это мама моя…

— Мне очень жаль, но её сегодня нашли мёртвой в отеле “Орион”, при ней был паспорт и телефон, дозвониться удалось пока только вам.

— Господи, мама! — зажимаю рот рукой и зажмуриваюсь. Не может этого быть!

Перелет Москва-Самара не заметила совсем, просидела в кресле уставившись в одну точку. Я не была дома пять лет, это целая жизнь. Звонила только отцу и то в его день рождения, поздравить. Он всегда звал в гости, но я категорически отказывалась, и причина этому была только одна.

Выйдя из аэропорта, сразу сажусь в такси, на улице такой ливень, дороги не видно и называю адрес гостиницы. Я так решила.

— Пап, привет. Я в городе, как ты? Помощь нужна?

— Лизонька, дочка! Как рад тебя слышать! Может домой все же, а? Ну что же ты как сирота в гостинице?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, пап. Я только на похороны и все. Прости.

— Сегодня в два прощальный зал и кремация, — его голос был тих, без истерик. Они с мамой давно небыли близки, а за эти пять лет, мама превратилась в настоящую алкоголичку. В тот день, она утонула в ванной, в отеле, будучи в стельку пьяной и смерть свою она вряд ли успела осознать.

Я тоже не испытывала чувства страшной потери, как бы мне не было за это стыдно, с ней у нас всю жизнь была холодная война и сейчас я здесь, только потому, что она была такой не всегда, и первые десять лет своей жизни, я еще помню, добрую, любящую мать и именно её я провожаю сегодня в последний путь.

Похороны прошли быстро, попрощаться пришли только близкие. В кафе на поминки в итоге собралось небольшое количество людей. Я сидела за столом и следила, чтобы отец пил меньше, хотя сегодня он имел полное право напиться в стельку.

— Я выйду покурить…

— Пап, не надо, только хуже станет.

— Я одну все, честно, — он целует мне руку и выходит.

Я же встаю, расправляю на платье не существующие складки и отлучаюсь в туалет. Смотрю на себя в зеркало. Волосы прибраны в пучок на затылке, лицо похудело, а глаза…глаза, как у дохлой рыбы. Господи, в кого я превратилась? Умываюсь холодной водой и понимаю, что ни хочу выходить, щелкнуть бы пальцами и оказаться дома. Но папа там и я не могу бросить его одного, ведь Рома так и не объявился.

Выхожу и направляюсь к столику, папа уже вернулся и сидит…не один…Рома.

Я останавливаюсь по среди зала, как вкопанная.

— Лизонька, прими мои глубочайшие соболезнования! — какой-то не знакомый мужчина берет меня под локоть и тянет в сторону отца.

— Спасибо. — На автомате отвечаю я.

— Пойдем, я тебя провожу до столика, а то ты не в себе, бледная…

— Спасибо. — Все так же на автомате.

— Дочь, ты куда делась? За переживал…смотри Рома всё же приехал!

— Здравствуй Лиза, — абсолютно чужой, холодный. В черном костюме, рубашка застегнута на все пуговицы, легкая щетина и бородой сложно назвать, но так ему шла, безумно. За эти пять лет он стал настоящим мужчиной, красивым, жесткое выражение его лица не давало усомниться в том, что он деловой человек, от него веяло силой и решительностью. Будто он пришел на встречу с партнером, а не похороны. И мне захотелось провалится сквозь землю. Стало так очевидно, что мы прожили эти пять лет по-разному. Я как серая мышь, забитая и измученная, он же как хорошо выкормленный и ухоженный кот. В том, что за ним было кому ухаживать не сомневаюсь не секунды, Даша роль супруги выполнила на все сто.

— Привет.

Сажусь на своё место и благодарю бога, что Рома сидит по другую сторону от отца и я не вижу его. Он не пытается заговорить со мной, и я немного успокаиваюсь. Завтра я уеду и все это закончится. Когда пришло время расходиться, он попрощался с отцом и ушел. Меня, не удостоив даже банальным пока.

— Пап, я тоже поеду, ладно?

— Хорошо, я завтра обязательно заеду к тебе, попрощаться. — Он так грустно посмотрел на меня.

— Пап, ну прости ты меня…дел много, больные ждут, я только пару дней взяла без содержания. Честное слово. Ты приезжай ко мне, а? Как тут освободишься и приезжай…

— Ты уезжаешь, Рома тоже. Вы не ладите, да? Что между вами произошло? Ты его избегаешь, он тоже сторониться разговоров даже о тебе…дочь, что происходит?

Я замираю. Ничего и никогда он не узнает. Пусть все остается так, как есть.

— Все нормально, пап. Просто немного повздорили, это пройдет, не переживай!

— Пять лет уже проходит у вас… — он старается заглянуть мне в глаза. Ком в горле все же встает и голос предательски дрожит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все нормально. Честно! Береги себя. Жду тебя завтра, хорошо?

— Хорошо!

Глава 17

Захожу в номер, и скинув пальто и туфли, прохожу сразу к бару. Все сил моральных нет никаких. Достаю коньяк и налив рюмку опрокидываю в себя. Фу, как это пьют вообще? Горло обожгло, и я закашлялась, слезы выступили на глаза. За то как действенно! Охмелела практически сразу, усталость, стресс и голод реально дали свои пробочки.