Вертячки, помадки, чушики, или Почтальон сингулярности - Антон Первушин

Архангельский посмеялся.

– Всё! Хватит о делах! – сказал он. – Пора кутить!

Они прошли по опостылевшему коридору, но на этот раз поехали не вниз, а вверх. У Людмилы Сергеевны даже дыхание перехватило. А бедный Ась здесь уже целый год сидит! Всё-таки какие сволочи!

В гараже ждал черный и элегантный «Фольксваген Гольф», и Архангельский предупредительно обогнал Людмилу Сергеевну, чтобы открыть дверцу. Сам сел в кресло водителя, и скоро они уже выезжали на шоссе.

– Чёрт возьми, – сказала Людмила Сергеевна, оглядываясь вокруг. – Вы уверены, что сейчас декабрь?

– Да, зима на этот раз припозднилась, – согласился Архангельский. – Снега как не было, так и нет. Глобальное потепление, надо думать.

Шоссе было на удивление гладким, хотя по виду – загородным: небоскребов не наблюдалось даже на горизонте, а ёлки кое-где стояли плотной мрачной стеной. В то же время на перекрестках имелись светофоры и будки регулировщиков, а отдельные роскошные здания и торговые центры создавали впечатление, будто находишься в типичной городской застройке, причем не в самом бедном квартале. Когда миновали школу верховой езды, до Людмилы Сергеевны начало доходить.

– Это же Рублёвка!

– Совершенно верно, – подтвердил Архангельский. – Она.

– Но почему здесь?

– А где бы ты хотела?

Людмила Сергеевна поразмыслила. Она имела смутное представление о том, где принято возводить закрытые объекты. Но память детства, проведенного в Кронштадте, подсказывала.

– Обычно секретные объекты строят вдали от населенных пунктов. Так, чтобы до них было трудно добраться. Байконур, Арзамас-шестнадцать…

– Нет такого правила, – отозвался Архангельский, следя за дорогой. – Всё зависит от величины объекта, от доступности необходимых ресурсов. В Советском Союзе еще ориентировались на… э-э-э… подлетное время вражеских ракет и на возможность десанта. Наш объект – Ась. Рублёвка в смысле сохранения его тайны не хуже любого другого места. Здесь наблюдение и охрана поставлены на широкую ногу, меры безопасности посильнее Арзамаса будут. И коммуникации, опять же, не столь растянуты – все, кто в курсе, в двух шагах.

– И не боятся? – лукаво спросила Людмила Сергеевна.

– Ты не поверишь, но большинство… э-э-э… «випов» – очень смелые люди. Некоторые даже отчаянно смелые.

– Отчаянно смелые, да, да, конечно. А провести эксперимент с костюмом Ася уже три месяца решиться не могут!

Архангельский чуть поморщился, как от внезапной зубной боли. Погладил свободной рукой ежик отросших волос.

– В этой ситуации слишком много… э-э-э… факторов риска. Не забывай, дело не только в Асе. Мы под дамокловым мечом ходим. И это не фигура речи.

Он замолчал, а потом свернул к зданию, которое, казалось, было целиком сделано из тонированного стекла – на фасаде красовалась светящаяся вывеска: «ДАЛИ». Припарковался.

– Это здесь. Кормят неплохо. До праздников еще далеко, поэтому должно быть свободно.

Гражданский генерал оказался прав: четыре зала ресторана, оформленные в классически-функциональном стиле, были пусты. Сели в отдельном кабинете у панорамного окна с видом на небольшой садик, разбитый на прилегающей территории. Правда, смотреть там было особенно не на что – деревья давно облетели и поникли, детская площадка пуста, и даже вездесущие воробьи куда-то попрятались.

Официант принес меню, винную карту и праздничное настроение. Людмила Сергеевна посещала рестораны нечасто, на «корпоративы» и юбилеи, и совершенно не разбиралась в тонкостях этой кухни. Вот по схемам пятиразового питания в интернатах она могла бы отдельную лекцию прочитать, а здесь… Пусть выбирает завсегдатай!

Архангельский остановился на легком красном вине, выбрал к нему сыры, салаты, жаркое. Сначала, разумеется, принесли вино, дали ознакомиться с этикеткой, пробкой, продегустировать. Потом гражданский генерал жестом отпустил официанта и собственноручно разлил вино по бокалам.

– Я не умею произносить тосты, – сообщил он. – Поэтому просто скажу то, что думаю. В этой стране и даже на этой планете мало найдется людей, которые своим примером заставили меня по-новому взглянуть на жизнь и на некоторые… э-э-э… вещи, которые казались основополагающими. Ты, Люда, одна из них. Я ведь знаю о тебе всё. Уж извини, специфика профессии. И я восхищен тем, как ты сделала себя и как нашла свое призвание в помощи больным детям. Мало кто сегодня задумывается о детях, я вот до сих пор вообще не задумывался, а ведь, в сущности, дети – это наше будущее. И другого будущего у нас нет. От них зависит, что всё когда-нибудь станет иначе, по-другому. И если мы не будем дарить им добро, то кто подарит его нам через двадцать лет? С днем рождения, добрая светлая Людмила!

Они выпили. Людмила Сергеевна растрогалась. Она и представить не могла, что Архангельский способен на подобное. Значит, что-то человеческое в нем всё-таки осталось.

– Пока шеф занимается нашим главным блюдом, – сказал гражданский генерал, – я хочу сделать еще один маленький подарок.

Он покопался в кармане, вытащил мобильный телефон и, не глядя, ткнул в экран. Протянул телефон Людмиле Сергеевне – она осторожно поднесла его к уху.

– Людка, коза-егоза, ты на связи? – раздался далекий и родной голос.

– Кир?! Ты?! – Людмила Сергеевна чуть не задохнулась от нахлынувших эмоций. – Как ты? Где ты?

– Да всё нормально, Люд, – засмеялся брат. – Ты, смотрю, в своем репертуаре. Здесь я, поблизости. Хочу тебя поздравить с днюхой, пожелать четко, по-военному, успехов, здоровья, счастья в личной жизни.

– Спасибо.

– С меня большой-большой сувенир, – пообещал Кирилл. – Надеюсь, после новогодних увидимся, – голос его посерьезнел. – Учти, я в курсе ситуации. Наблюдаю тебя каждый день. Не удивляйся. Будешь по синему коридору проходить, сделай ручкой. Мне будет приятно. Если же проблемы, то ты знаешь, как мне показать. Всё, не могу долго говорить. Я тоже на службе. Целую в лобик.

Людмила Сергеевна в задумчивости вернула мобильник Архангельскому. Гражданский генерал тут же налил еще по бокалу.

– Ну вот видите, всё хорошо. Брат при деле. И в интернате вашем тоже порядок, я проверял недавно.

– Кира говорит, мы увидимся после новогодних праздников. Это возможно?

Архангельский, словно опытный дегустатор, покачал бокал, глядя сквозь вино на свет. Улыбка сошла с его лица.

– Увидитесь… И об этом я тоже хотел с тобой позднее поговорить. В подземелье нельзя – там уши и камеры. Поэтому хочу обсудить перспективы здесь. Они неутешительны. Проект, похоже, закроют.

Людмила Сергеевна встрепенулась:

– Что значит закроют? Как они могут закрыть?

– У американцев сдвинулись сроки, но своего они добьются. А наше дело растет, как снежный ком. В процесс вовлекается всё больше людей. Утечки неизбежны. Когда-нибудь нас спросят – я в широком смысле о нас – и нам придется отвечать. Мы, конечно, ответим, но нам не поверят. Давно уже не верят. Это самая простая модель… э-э-э… исхода и, пожалуй, самая верная. Руководство хочет, чтобы до того, как нас спросят, всё было подчищено.