Безграничная любовь - Джин Фелден

Они плыли по заливу, гонимые легким ветерком, волны набегали одна на другую, и тонкие белесые облака медленно перемещались по одну сторону от этой бесконечной синевы. Джинкс посмотрела на удаляющуюся землю и вздохнула-с облегчением. Только теперь она поняла, в каком напряжении находилась, когда полиция обыскивала судно, особенно в тот момент, когда один из них практически смотрел ей в глаза.

— Миссис капитанская леди выглядит просто бесподобно в брюках, — послышался смеющийся голос Эрика.

Она быстро обернулась:

— Я так испугалась. Перед моими глазами так и стояла картина того, как меня за волосы тащат на берег.

— За всю свою жизнь мой отец ни разу не таскал женщину за волосы, могу в этом поклясться.

Она хихикнула:

— Может быть, но ведь раньше его племянница никогда не сбегала с матросом.

— Я не матрос, моя красавица. Я капитан, — он улыбнулся ей. — Иди скорей в мою каюту, Рыжая, а то команда вывернет себе шеи, стараясь рассмотреть твои ножки в этих облегающих штанах.

Она снова издала смешок, на этот раз довольно нервный, и отправилась вслед за ним в его апартаменты. Каюта была просторной и светлой благодаря большим иллюминаторам, над круглым мраморным столом висело несколько газовых фонарей. В ней была мраморная полка с зеркалом и что-то вроде камина. Джинкс приятно удивилась, увидев на полке вазу с живыми цветами. Стол окружали четыре удобных кресла, а в углу каюты в ожидании стояла огромная кровать. На кровать было наброшено белое меховое покрывало. Джинкс поспешно обернулась в другую сторону.

— Наверное, тебе следует переодеться к обеду, пока я буду распределять вахты.

Джинкс уже заметила, что в каюте было только два места, где можно было хоть как-то уединиться: крошечный туалет и маленький японский экран, встав за которым она едва могла прикрыть свою грудь. Да, все будет для нее гораздо труднее, чем она себе представляла.

— Можно мне помыться? — спросила она.

— На ночном столике есть кувшин и таз. Думаю, тут есть все, что может тебе понадобиться. Если тебе что-то будет нужно, позови Крау. Я спущусь, как только смогу.

Он посмотрел на нее так, как будто хотел еще что-то сказать, но, очевидно, раздумав, повернулся и вышел. Она закрыла дверь и быстро разделась. Джинкс хотела, чтоб все, что должно произойти, произошло бы в первый же вечер. Эрик был таким зрелым и опытным. Она не понимала, как сможет вести себя с ним так же, как с Райлем, но осознавала, что именно этого Эрик и ждет от нее. Сама мысль о том, что она может делать с кем-то другим те вещи, которые делала с Райлем, вызывала у нее отвращение. Но она твердо решила не вести себя сегодня по-детски — не плакать и не смеяться истерическим смехом, как она делала иногда, когда нервничала. Джинкс очень хотела, чтобы то, чему суждено было случиться, случилось скорей.

Через полчаса, завязывая черную бархатную ленту на шее, она почувствовала, что ее тошнит. Джинкс схватилась за край стола, чтоб не упасть. Пол под ее ногами качался — вверх-вниз, влево-вправо. Джинкс схватила таз как раз вовремя, потому что шоколадный кекс, который она ела во время ленча, покинул ее бренное тело.

Джинкс сумела только вытереть рот и лечь поперек кровати, когда ручка повернулась и послышался тихий стук:

— Рыжая?

— Уходи, я умираю.

— Открой дверь, дорогая, и мы умрем вместе.

— Я не могу шевельнуться.

Она услышала, как он усмехнулся:

— Только не говори мне, что у меня на руках человек, страдающий морской болезнью.

— Я умираю, а ты смеешься, — запричитала она.

Потом она услышала скрежет в замке, и ключ со стороны каюты упал на пол.

Она открыла один глаз как раз вовремя для того, чтоб увидеть, как он входит в комнату.

— Не смотри на меня, — вяло сказала она, — я ужасно выгляжу.

— Это верно.

— Ты не джентльмен, — простонала она.

— А ты, уж не знаю, осознаешь это или нет, не леди. Если бы это было не так, тебя бы здесь не было.

Она слышала, как он возится с чем-то в углу. Потом услышала снова стук в дверь, простонала и отвернулась к стене. Так он позвал Крау, чтоб тот убрал на ночном столике. Как он мог так унизить ее?

Потом корабль качнуло, и она познала еще большее унижение, так как остаток ее ленча оказался на белом меховом покрывале.

Джинкс тошнило почти два месяца — и она не могла есть, спать и покидать постель, кроме как в случае необходимости. Эрик подвесил для себя койку в другом конце комнаты, предоставив ей кровать. Он был таким отвратительно здоровым и веселым, и она ненавидела его за это. Тем не менее ее удобство занимало его чрезвычайно, и он делал все, что ей было нужно, кроме одного — не убирал последствия ее рвоты, это он оставлял Крау. Через неделю все это уже перестало ее волновать, и она радовалась только тогда, когда они причаливали и Эрик надолго исчезал.

Она видела мельком в иллюминатор Гонолулу и подумала, что это чрезвычайно убогое и уродливое место.

А через три недели она не воспользовалась шансом увидеть Санта-Круз, где команда выгрузила гавайский сахар и взяла на борт другой груз для компании Хэрроу.

— Иди хоть подыши свежим воздухом на палубе, — сказал ей Эрик. — От него тебе будет лучше.

— О, к черту свежий воздух, — простонала она, — дай мне просто умереть с миром.

Ее шестнадцатый день рождения прошел незамеченным. К тому времени, как она смогла сидеть и есть, они уже во второй раз отплыли от Гавайских островов. Она сбросила девять фунтов веса. Ее бедренные кости стали острыми, как бритвы. Похоже, только ее грудь не пострадала. Она была такой же большой, может быть, даже полнее. Джинкс не понимала, как это так может быть.

Через несколько дней Джинкс в первый раз оделась и уложила волосы так, что лицо ее оказалось как бы в огненном ореоле. Сидя за столом напротив Эрика, она поняла, что силы к ней возвращаются и жизнь начинает светить для нее новым светом. Но тут Джинкс поняла, что что-то внутри ее не в порядке — что-то совсем не связанное с тошнотой, так мучившей ее в последние месяцы.

Она положила руку на живот. Что такое она почувствовала? В недоумении она постаралась вспомнить, что же происходило с ней в последнее время. У нее давно уже не было месячных. Обычно они приходили к ней регулярно — каждые 28 дней, так четко, как ходят дорожные часы Райля, которые отец подарил ему на его десятый день рождения. И если б она не была так погружена в свои страдания, то непременно сразу же заметила бы отсутствие месячных. Последний раз они приходили к ней третьего июля! Она точно помнила дату, потому что четвертого июля страдала от сильного кровотечения и мама не хотела пускать ее на парад в Глэд Хэнд. День был удивительно жарким, и мама, конечно же, как всегда, была права. Джинкс сумела тогда выдержать ленч и церемонию посадки дерева и даже несколько патриотических речей, после чего жара сломила ее. Райль отвез ее домой, так что им пришлось пропустить все самое интересное — соревнования по катанию бревен и залезанию на деревья. Так у нее не было менструаций с начала июля! Теперь Джинкс ломала себе голову, стараясь вспомнить, не говорила ли мама что-нибудь о том, что морское путешествие может нарушить цикл, но ничего подобного не шло ей на ум.