ЗАКОН СНАЙПЕРА - Дмитрий Силлов

Этот мутант определенно имел поразительную способность действовать мне на нервы. В том числе тем, что на его хамство я не имел возможности ответить. Ни словами — для этого мои мозги пока еще работали плоховато. Ни физически — это было невозможно, да и нехорошо бить ущербного. Хотя если бы дошло до драки еще неизвестно, не остался ли бы от меня после нее влажный красный трафарет на стене бункера.

— Но поскольку вы доставили мне несколько мгновений положительных эмоций, я в свою очередь попробую вам помочь. Со значительной скидкой! — торжественно изрекла голова.

— Поподробнее можно?

— Конечно, — сказал мутант, для важности слегка прикрыв веки, лишенные ресниц. — Я попробую вернуть вам память. Но поскольку на этот эксперимент требуется значительный расход энергии, возьму я с вас всего ничего.

— Ничего — это бесплатно? — не понял я.

— Ну, не надо понимать все так буквально, — поджала губы лысая голова. — Ничего по сравнению с моими энергозатратами. Скажем, две тысячи триста сорок пять рублей, которые лежат у вас в кармане меня устроят.

Я пожал плечами. Что ж, надо попробовать. Вдруг это существо вернет мне память о прошлом…

— А если ничего не получится? — спросил я.

— Деньги за прием у врача люди отдают вне зависимости от результата, — металлическим голосом прлоизнес монстр.

— Понятно, — сказал я, подходя к столу и выкладывая на него цветные бумажки. Которые честно говоря в моих глазах по прежнему не имели никакой ценности. — Пробуйте.

— Вот это деловой разговор, — хмыкнул мутант. Куча цветных бумажек взлетела словно подхваченная ветром охапка желтых листьев и исчезла где-то в темных недрах склада.

— Возможно, что в случае удачи наша следующая сделка все-таки состоится.

Голова мутанта скосила глаза направо и тихонько произнесла:

— Братишка, подъем. Нужна твоя помощь.

На мгновение в бункере повисла мертвая тишина. А потом я увидел глаза «братишки».

Абсолютно белые, ничего не выражающие глазные яблоки, уставившиеся на меня.

От этого взгляда я невольно отшатнулся и прижался к стене. Мне показалось, что прозрачные белесые ледяные пальцы коснулись моего лба, проникли сквозь лобную кость черепа и принялись сосредоточенно ковыряться в мозгу.

Это было больно. Очень больно. Больно настолько, что я лишь краем сознания ощущал, как мои ногти скребут стену, словно мое тело независимо от моей воли пыталось прорыть в её толще нору, закопаться в пыли и бетонном крошеве чтобы хоть как-то отгородиться от всепоглащающей боли в которой тонуло мое сознание.

Но боль не отпускала. Она нарастала, раздирала извилины, проникала между ними и лезла глубже, заставляя мое тело сотрясаться в конвульсиях. Сейчас я словно видел все со стороны — склад, себя, корчащегося у стены, мутанта, его головы, одновременно сверлящие меня взглядами и капли пота, выступившие на лбу разговорчивой левой головы.

— Не понимаю… Ничего… не получается…, — прошептал безгубый рот. — Брат… помоги…

«Он и так помогает… своими бельмами…» — пришла мысль ниоткуда.

Ошибочная мысль.

Потому, что сейчас мутант обращался вовсе не к своей левой слепой голове.

Горб, разделяющий головы сиамских братьев, шевельнулся, отчего количество продольных складок на нем увеличилось вдвое. Между складками, расположенными по центру горба, появилась щель, увеличивающаяся с каждой секундой. В щели мертво мерцал ослепительно белый зрачок, окаймленный абсолютно черной радужкой.

Это был глаз. Который взглянул на меня лишь на мгновение. Этого было вполне достаточно, чтобы мое тело разорвало на тысячу кусков. Как и весь остальной окружающий мир.

Очнулся я от ощущения холода и жуткого дискомфорта. Помимо того, что у меня нестерпимо болела голова, на нее непрерывной струей лилась ледяная вода. Боль изнутри и мокрый холод снаружи достаточный фактор для того, чтобы прийти в себя и громко застонать.

— Жить будет, — произнес кто-то. — Только мало и хреново. Если умных людей слушаться не станет.

Я через силу открыл глаза, не надеясь увидеть ничего хорошего.

Так и есть. Лучше бы не открывал.

За железным столом по прежнему сидел двух(или трех?)головый мутант, а над моей макушкой без чьей-либо видимой помощи висел наклоненный кувшин, из которого лилась струйка воды.

Я отмахнулся от кувшина и встал, держась за стену. Перед глазами плавало с десяток лысых голов, внимательно смотрящих на меня. Неприятное состояние.

Кувшин нерешительно покачивался в воздухе рядом со мной. Я протянул руку, отловил его за ручку и сделал несколько глотков ледяной воды. Остальное выплеснул на лицо.

Вроде, немного полегчало. Головы монстра собрались в стандартный комплект. Черный глаз скрылся в складках горба, правая голова по прежнему дрыхла, лишь левая пристально смотрела на меня, всем своим видом выражая искреннее сочувствие.

— В вашем мозгу кем-то поставлен мощный ментальный блок, с которым я, к сожалению, не могу справиться окончательно не лишив вас разума, — сказал мутант. — Вам следует обратиться к другим местным специалистам. Возможно Болотный Доктор сможет вам помочь. Или на худой конец Сахаров из научного лагеря. Если, конечно, последний не сдаст вас в свою поликлинику для опытов как какую-нибудь волкособаку. Кстати, вы не подумали насчет моего предложения? На мой взгляд, неплохая цена за предмет, о котором вы ничего не знаете.

Я аккуратно поставил кувшин на стол и направился к выходу. Больше мне здесь было нечего делать. Немного обидно было, конечно, остаться без снаряжения и столь ценимых в этих местах бумажек, на которые это снаряжение можно было купить. Но ведь если разобраться, то обида — это состояние, когда не получаешь того, что хотел получить от других людей. Людей, а не безногого мутанта, обреченного до смерти сидеть в своем бетонном саркофаге, набитом снаряжением. Чужим снаряжением. Которое он сам никогда не сможет использовать. Интересно, на что тогда ему эти цветные бумажки?

Я остановился и, обернувшись к несчастному, сказал:

— Если не можешь ходить, но можешь двигать предметы, почему бы не перемещаться двигая то, на чем сидишь?

И снова двинулся к выходу. Моя нога уже стояла на первой ступеньке, когда сзади раздалось сдавленное:

— Постойте… подождите…

— А смысл? — спросил я оборачиваясь.

На мутанта было жалко смотреть. Никогда бы не подумал, что самоуверенный череп, обтянутый блестящей кожей может выглядеть растерянным.

— Но я… я никогда не задумывался над этим… я с детства в таком состоянии… я привык, что меня возят другие…, — бормотал мутант, нервно вцепившись лапками в подлокотники кресла. — А вдруг я не смогу?

— Да ладно, — сказал я. — Попробуй. Считай, что врач дал тебе совет бесплатно.

— Постойте, — слабо пискнул мутант, которого я про себя не мог называть иначе как Монстром — по сравнению с ним даже кровосос казался совершенным творением природы. — Я должен отблагодарить… Вы мне надежду дали… Возьмите… ну, хотя бы ПМ.

Сейчас даже ради такого предложения стоило вернуться. Что я и сделал.

Оружие приятно холодило ладонь. Я выщелкнул из рукоятки пустую обойму. Жаль, конечно, что без патронов, но для начала и это неплохо. Был бы ствол, патроны найдутся.

Картонная коробка сама собой подползла ко мне по поверхности стола.

— Это тоже вам, — буркнул мутант. Отчего-то мне показалось, что он уже жалеет о своем благородном порыве. Однако, это были не мои проблемы.

Я взял предложенное, однако коробка на шестнадцать патронов для Макарова показалась мне слишком легкой. Открыв её, я усмехнулся про себя — так и есть, заполнена ровно наполовину. Что ж, на безрыбье и за восемь патронов спасибо.

Я зарядил пистолет, засунул его за пояс, кивнул на прощание хозяину склада и наконец-то покинул это душное помещение. Проходя мимо автоматчика, я заметил его удивленный взгляд, но так и не понял, чем он вызван. То ли не часто новички выносили с этого склада хоть какое-то оружие, то ли вообще редко покидали его живыми.

— Ну чо, никак прибарахлился?

Непонятно, чего было больше в голосе Метлы — удивления или уважения. Мне показалось, что поровну того и другого.

— Много отдал за ствол?

Я хмыкнул.

— А ты как думаешь?

— Думаю, прилично, — Метла растянул губы в улыбке. — Оружие в группировке дорогое. Но новое и потому качественное. Смотрю, глянулся ты брату, что он для тебя на нулевый Макар расщедрился.

— Ага, я заметил. Симпатия из него так и перла. Слушай, Колян, а он правда твой брат?

— Что, непохож, — осклабился «свободовец». — Правда. Двоюродный. Мамкина сестра в восемьдесят втором на первом энергоблоке работала. Ну, её взрывом «Ноль» и накрыло.