Поднять Титаник! - Клайв Касслер

— По виду — это торговый корабль начала XVIII века, — ответила она после паузы. — Я бы могла зарисовать его, чтобы потом сравнить с чертежами в морском архиве.

— Адмирал Сэндекер сказал, что если кто и может идентифицировать модель, так только вы.

— Адмирал Сэндекер?

— Да. Именно по его рекомендации Президент решил обратиться к вам. — Секретарь двинулся в направлении двери. — Карандаш и бумага на ночном столике у кровати. Я же вынужден покинуть вас и вернуться на свое рабочее место. Пожалуйста, чувствуйте себя, как дома. Сколько времени вам понадобится, столько и занимайтесь.

— А разве Президент?..

— В это время он играет в гольф. Так что вас никто не побеспокоит. Когда все закончите, спуститесь на этом же самом лифте. — И прежде чем Дана успела что-либо еще спросить, секретарь Президента повернулся и вышел.

Дана уселась на постель и тяжело вздохнула. Она как дура после утреннего звонка начала суетиться, приняла ароматизированную ванну, на черное белье надела платье, выбрав белое, которое делало ее похожей одновременно и на девочку-старшеклассницу, и на невесту… И все коту под хвост! Президент, оказывается, не желал ее. Президент просто пожелал, чтобы она явилась в Белый дом, чтобы срисовать модель какого-то идиотского корабля.

Дана чувствовала себя подавленной и порядком униженной таким оборотом дела. Она прошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Вернувшись, она увидела, что внешняя дверь спальни плотно закрыта, а возле камина стоит Президент. Он выглядел загорелым и моложавым в спортивной рубашке и слаксах.

Дана была чрезвычайно удивлена его появлением. В первые мгновения она не нашлась что сказать.

— А мне сказали, что вы в гольф играете, — глупо сказала она, чтобы как-то заполнить молчание.

— Именно так записано в моем журнале.

— Скажите, а вот эта модель корабля…

— А, это известный вирджинский бриг «Роаноук», — сказал Президент, кивнув в сторону модели. — Он был заложен в 1728 году и сошел со стапелей верфи в Нова Скотия в 1743 году. Мой отец сделал эту модель по рисунку около сорока лет назад.

— И значит, вы устроили весь этот спектакль только лишь ради того, чтобы пригласить меня сюда? — с некоторой неуверенностью в голосе уточнила Дана.

— На сей счет двух мнений и быть не может. Она уставилась на Президента. Он ответил ей спокойным взглядом уверенного в себе мужчины, так что Дана тотчас же покраснела.

— Видите ли, — сказал он, — мне хотелось немного побеседовать с вами в неофициальной обстановке. Так, чтобы только я и вы. Чтобы нас никто не прерывал, включая моих доверенных лиц и ближайших сотрудников.

Комната вдруг стронулась с места и поплыла у Даны перед глазами.

— Вы… вы хотите только поговорить со мной?

Президент изучающе посмотрел на нее и негромко прищелкнул языком.

— Вы мне льстите, миссис Сигрем. Соблазнять вас не входило в мои планы. Мне вообще кажется, что все расхожие сплетни о моих отношениях со слабым полом несколько преувеличивают мои действительные возможности.

— Да, но на приеме…

— Мне кажется, я понимаю… — Президент взял Дану за руку и усадил на стул. — Когда я шепнул вам, что хотел бы встретиться с вами наедине, вы восприняли это как предложение старого развратника. Простите меня, это не входило в мои намерения.

Дана вздохнула.

— Меня удивило, что мужчина, который одним мановением своего мизинца может уложить к себе в постель любую из миллионов женщин, вдруг ни с того, ни с сего позарился на морскую археологессу, к тому же разменявшую четвертый десяток лет, замужнюю и совсем не привлекательную.

— Вы к себе несправедливы, — возразил он, сделавшись вдруг серьезным. — Вы действительно очень симпатичная.

И вновь Дана почувствовала, как лицо ее вспыхнуло.

— Мужчины давно уже перестали интересоваться мною.

— А не думаете ли вы, что причина этого совсем не в вас. Вероятно, вас окружают интеллигентные и порядочные мужчины, которые не делают такого рода предложений замужним женщинам.

— Хотелось бы думать, что так.

Президент пододвинул свой стул и сел напротив Даны. Она чувствовала себя провинившейся школьницей, сидела выпрямившись, ноги вместе, руки на коленях. К разговору подобного рода она оказалась совершенно неподготовленной.

— Скажите мне, пожалуйста, миссис Сигрем, вы все не любите его?

Она уставилась на Президента недоуменным взглядом.

— Кого?

— Вашего мужа, конечно.

— Джена?

— Да, Джена, — с улыбкой подтвердил он. — Если у вас нет кого-нибудь еще.

— А, собственно, почему вас это интересует?

— Мне кажется, что Джен сейчас на грани срыва.

Дана удивленно посмотрела на Президента.

— Нет, бывает, разумеется, всякое, но я не думаю, что он на грани нервного срыва.

— Нет, вы не совсем правильно меня поняли, миссис Сигрем, — несколько сурово произнес Президент. — Я не имею в виду нервный срыв и вообще говорю не в категориях психиатрии. Дело в том, что, мне кажется, он сейчас испытывает огромное давление, связанное с той работой, которой в настоящее время занят. И если плюс ко всему у него будут еще и семейные неурядицы, тогда он действительно может не выдержать. А этого-то я и не могу допустить в настоящее время. Во всяком случае, я бы хотел предотвратить подобную возможность как минимум уже потому, что Джен занимается весьма серьезным проектом, который может существенно повлиять на безопасность Соединенных Штатов.

— Этот уж мне проект! Он стоит между нами как неприступная стена, — воскликнула она с чувством.

— Не только проект, миссис Сигрем, но также и некоторые более приватные проблемы. Скажем, тот факт, что вы не хотите иметь детей.

Она ошарашенно посмотрела на Президента.

— Но откуда вам это может быть известно?

— Оттуда, оттуда, миссис Сигрем. Это сейчас неважно, поэтому не будем отнимать у себя время. А лучше поговорим с вами о другом. Предстоящие шестнадцать месяцев окажутся очень трудными для Джена. Он будет выкладываться, пытаясь максимально быстро завершить проект. И мне бы хотелось, чтобы в это время вы проявили по отношению к нему предельную заботу, абсолютное внимание, на которые вы только способны.

Она нервно сжала и тут же расцепила руки.

— Это в самом деле настолько важно? — спросила она тихо.

— Это более чем важно, — ответил Президент. — Вы поможете мне?

Она молча кивнула.

— Хорошо, — он погладил ее по руке. — Между нами, может, нам удастся уберечь Джена от срыва.

— Я постараюсь, господин Президент. Раз это так важно, я постараюсь. Большего я вам обещать не могу.

— Я верю вам, миссис Сигрем.

— Только я не изменю своих взглядов относительно ребенка, поймите правильно.

Президент усмехнулся той самой своей знаменитой ухмылкой, которую так любили запечатлевать фотокорреспонденты всего мира.

— Если я сочту это необходимым, то могу начать войну, и по моему приказу сотни и тысячи мужчин пойдут в бой и умрут за интересы страны, однако всей моей власти недостаточно для того, чтобы вынудить одну-единственную женщину забеременеть от собственного мужа.

Она улыбнулась при этих словах — впервые за все время их разговора. Только сейчас она по-настоящему ощутила реальную власть Президента страны, и почувствовала даже некоторую робость от мысли, что запросто разговаривает с человеком, желаниям которого повинуется огромная и сложная государственная машина. Власть казалась ей обольстительной материей, и Дана почувствовала горечь разочарования от того, что не попала в постель этого человека.

Президент поднялся со стула и взял Дану за руку.

— Я должен идти, через несколько минут у меня назначена встреча с экономическим советником. — Он проводил ее до дверей, потом неожиданно взял обеими руками ее голову, притянул и поцеловал ее в губы. Затем он медленно оторвался от Даны, посмотрел ей в глаза и негромко сказал:

— Вы очень желанная для мужчины женщина, миссис Сигрем. Помните об этом.

С этими словами он повел ее к лифту.

Глава 20

Дана ожидала мужа в главном вестибюле аэровокзала, что само по себе было весьма необычным.

— Взбрело же тебе в голову, — Сигрем изучающе посмотрел на жену. — Даже не вспомню, когда в последний раз ты приезжала в аэропорт, чтобы меня встретить.

— Неконтролируемый любовный импульс, — сказала она, широко улыбнувшись Джену.

Он дождался своего багажа, после чего они прошли на автомобильную стоянку. Дана крепко сжимала его ладонь. Происшедшее в спальне Белого дома казалось ей далеким и не вполне достоверно запомнившимся сновидением, от которого в памяти остались разве только поцелуй в губы и слова о том, что она желанная для всякого мужчины женщина.

Дана села за руль и уверенно вырулила на дорогу, ведущую к автостраде. Час пик подходил к концу, чрезмерный поток, еще недавно заполнявший все полосы, заметно схлынул, и потому Дана с удовольствием ехала, наслаждаясь погодой и умиротворяющим видом сельской Вирджинии.