Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков

Все евгенические программы единодушно выставляют, как основу положительной евгеники, «поощрение рождения детей теми, кто наделен благоприятными наследственными качествами» (п. 8 программы Американского евгенического общества), но лишь в условиях имущественного равенства становится возможным организованное государственное определение этих наследственно наиболее ценных групп. Кроме того, здесь нельзя базироваться только на пропаганде и уговорах, только распространять убеждение, что ограничение своей семьи одним или двумя детьми ведет к быстрому вымиранию рода и т. п. (п. 4 программы Английск. евгенич. о-ва). На стороне генотипически лучших родительских пар должны быть организованно созданы определенно лучшие условия для деторождения. Государство должно активно вмешаться в плачевные результаты современной беспорядочной панмиксии.

Какие же наследственные качества расы должны быть предметом социальной охраны и в какой форме эта социальная охрана должна быть осуществлена?

По первому из этих вопросов мы опять-таки находимся в исключительно выгодном положении, т. к., при возможности широкого социального законодательства, мы и здесь можем не идти в темную, а вполне ясно и четко ставить себе цели. Наиболее евгенически ценными группами в первую очередь должны быть признаны наиболее интеллектуально одаренные. Все те качества, которые представляются ценными для будущих поколений, – все, что характеризует лучший интеллект – активность, инициатива, воля, внимание, память, критическая способность, все виды особой одаренности, – все это является несомненно положительным и заслуживает государственной охраны. Дети «умных» должны в каждом последующем поколении давать все больший и больший % популяции по сравнению с детьми «глупых». В этом и состоит главное и наиболее существенное улучшение генотипического фонда страны. Цель этого искусственного отбора – заменить постепенно всю популяцию «детьми умных». Я не думаю, чтобы нужно было кого-нибудь убеждать в колоссальной практической важности такого ценного сдвига. А для того, чтобы, руководя этим искусственным отбором, не ошибиться, необходимо как раз эти психологически ценные качества и определять у родителей при отнесении их к той или другой евгенической категории.

Что психическая одаренность есть явление наследственно обусловленное, на доказательство этого, я думаю, уже не надо тратить времени. Правда, мы далеко еще не разбираемся в точной генной структуре отдельных компонентов личности, и нет сомнения в том, что мы имеем здесь перед собою явления чрезвычайно сложной генетической природы. Уточнить все эти вопросы означало бы, конечно, значительно облегчить и прикладные евгенические задачи. Однако практическая евгеническая политика делается возможной уже в переживаемый нами период, т. к. для нее, в сущности, достаточно знать, что одаренность в целом относится к признакам, передающимся по наследству. Создавая на стороне лучших фенотипов условия, благоприятствующие рождению лишнего ребенка, мы тем самым неизбежно будем улучшать генотипический состав населения. Это очень понятно и просто для всех тех признаков, которые подчиняются доминантному менделированию. Но это в равной мере приложимо и для признаков рецессивных. Если семьи ценных рецессивных гомозиготов, поощрять размножение которых необходимо, будут иметь по одному лишнему ребенку, сумма рецессивных генов, хотя бы и в гетерозиготном состоянии, несомненно нарастет в следующем поколении; при планомерном проведении этого процесса желательные рецессивные задатки в популяции должны все больше увеличиваться. Стало быть, все больше будут повышаться шансы и для встречи этих задатков, и для рождения ценных гомозиготов. Культивирование ценных рецессивных задатков есть, таким образом, процесс разве только несколько более медленный, чем культивирование задатков доминантных, но отнюдь не процесс утопический. То же касается, конечно, и рецессивных задатков, заключающихся в Х -хромосоме, по-видимому, особенно богатой ценными наследственными возможностями.

Широко намеченные цели оздоровления генотипического фонда страны совершенно противоположны задачам создания небольшого генетически ценного слоя населения. Только в этом последнем случае мы были бы вправе рекомендовать для наиболее одаренных отыскивать себе всегда наиболее одаренную пару, предоставив худшим комбинироваться с худшими. «Если умный будет выбирать себе умную жену, то оставшийся дурак женится на оставшейся дуре, и еще вопрос, кто из них наплодит больше потомства» (Серебровский). Государственный евгенический контроль, если только он будет иметь в виду не утопию, а вполне реальную политику, должен исходить обязательно из учета случайной панмиксии. Как бы ни комбинировались фенотипы, если на стороне лучших фенотипов будет всегда хотя бы небольшое преимущество детности, нет сомнения в том, что в каждом последующем поколении эти лучшие фенотипы будут появляться все чаще и чаще, пока в результате всего процесса их перевес не выльется в ясную форму изменений основных свойств расы.

Не следует, однако, закрывать себе глаза на то, что государственная забота об усиленном размножении лучших есть дело не нескольких поколений, а постоянная забота на весьма длинные исторические сроки. Искусственно увеличенное число каких-нибудь фенотипов сейчас же станет возвращаться к прежним естественным отношениям (см. исследования Ю. Филипченко о конкордантном отношении гамет в установившейся популяции), как только размножение будет снова предоставлено случаю. С этой точки зрения задача государства может быть формулирована как длительное сохранение искусственного дискордантного, но наиболее выгодного для населения соотношения гамет. Это ясно потребует больших и долгих усилий и в будущем будет, вероятно, одной из главнейших задач всякого правительства.

Непосредственная психологическая расценка родителей для отнесения их к той или другой геногруппе устраняет, между прочим, сразу трудно разрешимый в настоящее время для западной евгеники вопрос о преимущественной поддержке той или другой расы. Как известно, учение о неодинаковой одаренности человеческих рас привело многих современных евгенистов к признанию необходимости евгенической защиты как раз определенно лучших рас. В частности, в роли лучшей расы фигурирует на первом месте северная раса. Русские евгенисты против такой расовой расценки усиленно возражали, но мне думается, не всегда исходя из правильных оснований.

Действительно, нельзя не сознаться, что перенесение центра тяжести практической евгеники на охрану определенной расы есть опять-таки та же «игра в темную», которую мы должны заменить ясной и четкой целью. Почему считается выгодным для человечества охранять эту расу высоких голубоглазых блондинов? Ведь не потому, конечно, что нам «нравятся» голубые глаза, высокий рост и другие ее атрибуты, а потому, что раса эта, по-видимому, действительно несет с собою весьма часто ценные психологические свойства. Воспользовавшись этой сомато-психологической корреляцией, мы будто бы и можем вести отбор по внешним признакам, имея в виду конечной целью размножение даровитых людей. Как эта тенденция ни была бы, может быть, неприятна для представителей других рас, будь она биологически правильна, нам было бы, пожалуй, трудно против нее возражать. Но как раз и здесь, подобно рассмотренному выше вопросу о выдвиженчестве, рассуждающая таким образом евгеника выбрала себе окольный путь. Гораздо прямее мы подойдем к цели, если станем организовывать широкий евгенический отбор как раз по тому признаку, который нам больше всего нужен, т. е. как раз на основе психологической одаренности . Увлечет ли за собой этот психоотбор какие-нибудь антропологические признаки, изменится ли под влиянием этого отбора соматическое строение популяции или нет, для государства безразлично. Будут ли строить нашу будущую жизнь блондины или брюнеты, люди с плоским затылком или с выдающимся затылком, высокие или низкие – это с государственной точки зрения нам совершенно неважно. Но нам до крайности необходимо, чтобы эту будущую жизнь строили люди смелые, решительные, одаренные и способные к большой моральной дисциплине и к широким государственным концепциям. Создание этой новой породы людей и должно стать нашей евгенической целью. Евгенический отбор, построенный непосредственно по признаку психической одаренности, бьет прямо в самую цель действительного улучшения человеческого рода и если евгенисты Запада не выставляют этого принципа («Eine direkte Züchtung von Menschen wird für die Rassenhygiene niemals in Betracht kommen» – Lenz), то это, вероятно, прежде всего потому, что для проведения его нужен ряд объективных социальных предпосылок, и прежде всего, конечно, уничтожение имущественного неравенства населения.