Пансионат - Александр Лонс

— Вы сказали, сколько надо брать, товарищ полковник.

Прогремела еще пара взрывов. Фашисты обрушили шквал огня, пули роем неслись над головами.

— Сказал. Вот двоих, б...ь, и бери. Связь порвало, а без связи сам понимаешь, п...ец нам всем. Свои же и раз…ут на..й, не видно ж ни..я! А тут и немцы подойдут. Рация эта — х…ая, да и немцы нас с нее слушают — не дураки же. Зачем, б...ь, только таскаем везде с собой этого радиста, мать его, только кашу зря жрет. Приказ! Х…я полная. Ладно. Вон те понтоны, б...ь, — твои, на них и поплывешь, пока туман. Раненых еще с собой захвати. Почему провод-то на..й оборвался, как думаешь? А, связист?

— А что тут думать, товарищ полковник? Ясно же — сносит его! Провод тонкий, легкий, в изоляции, а течение тут сильное. Может, за чей-то понтон зацепился, или снарядом. Вот если бы по дну его проложить, утяжелить чем…

— Ё… твою мать! А ведь мысль! Соображаешь! Значится так. Гайки, б...ь, у артиллеристов возьмешь, у механиков. Дам записку к их командиру, он, б...ь, меня знает, должен помочь. П…уй, б...ь, на тот берег, размотай там свою катушку, и вяжи, б...ь, гайки к проводу на расстоянии… ну, метра через два, наверно, хватит. Хватит, как думаешь?

— Хватит-то, оно хватит, но…

— Но что?

— Тут ширина Днепра метров пятьсот на глаз, товарищ полковник. А брать надо с запасом. Если вязать через два метра, то гаек надо будет сотни две с половиной, не меньше, так какой же это моток получится? Тащить как?

— Там, на месте разберешься, как. Но связь, б...ь, чтоб была! И быстро! А не то под трибунал отдам на..й, понял? Оборванный провод твоя рота тянула.

— Понял, товарищ полковник.

— Что?

— Есть разобраться на месте, товарищ полковник!

— Так-то лучше, б…ь. Получится — представлю к ордену, а если нет — сам заешь. Вот тебе записка к их командиру, и живо на тот берег.

* * *

1998 год.

Народу в клубе прибавилось. Общее состояние тоже поменялось: внутри приятно расслабленного тела нарастал тонкими струйками ток напряжения, хотя тут оказалась ужасная акустика, выступающих на сцене вообще никто не понимал — слов не разобрать. Возникало ощущение, что человек с микрофоном сидел в глубоком колодце и оттуда что-то натужно вещал. Но публика подобралась вполне свойская и доброжелательная, встречали всех радостно, зрители хлопали, кричали, получали призы. Про музыку особо сказать нечего — мелодичность сменилась с романтической направленности на более ритмичную. Тут к столику подошла слегка нетрезвая с виду девушка лет двадцати — двадцати двух, сосавшая через соломинку из высокого стакана ядовитого цвета жидкость. На черной майке крупными серебряными буквами читалось: «Excuse me while I bitch»

— Ты-то что тут делаешь, дедушка? — спросила подвыпившая девица и слегка икнула.

— Увольнение отмечаю, внученька.

— Сколько тебе?

— Полтинник вот будет.

— Ого! А уволили за что?

— За несоблюдение субординации и корпоративной этики — с дочкой генерального переспал.

— Ну, ты дед даешь! Дочурка-то кем там работала?

— Дочурка работала диванным душителем и клубной зажигалкой, то есть тупо гуляла всю ночь, а потом отсыпалась дома.

— А ты? — удивленно спросила девушка. Не так уж она была и пьяна.

— Что — я?

— А ты-то кем там был?

— А я-то трудился помощником генерального директора. По нетрезвому делу трахнул доступную девушку в клубе… в этом, как его? Ну, что у завода Орджоникидзе. А кто бы отказался на моем месте? Вот и всё, а потом пришла она к папаше на работу за очередной суммой для похода в клуб, ввалилась прямо в его кабинет, а мы обсуждали там дела разные. Увидела меня, поздоровалась, я естественно узнал ее, тут-то и стало ясно, чья она дочь…

— А ты прикольный. Дешево отделался, могли и в асфальт закатать. Заплати за мою выпивку?

— Заплачý. Могли, но не успели.

Выполнив просьбу девушки, и заплатив по ее удивительно крупному счету, тот, кого сейчас называли Виленом Николаевичем, спросил:

— А ты сегодня свободна?

— Как ветер, — девушка неопределенно мотнула густыми, но короткими волосами.

В этот момент к столику подошел хорошо датый парень, от которого отчетливо попахивало дымом каннабиса.

— Э, папаша, это моя герла.

— Какие-то проблемы? — удивился Вилен Николаевич. — Это что, твой парень? — повернув голову, спросил он у девушки.

— Клеился тут пару раз. Послала его.

— Слышал? — обратился Вилен Николаевич к парню, — девушка тебя послала. Вот и ступай с богом, добрый человек.

— Чё ты сказал, старый пень? Может, пойдем выйдем?

— Может, и выйдем, только тебе этого не рекомендую. Здоровье дороже.

— Чё?

— Как понимаю, — извиняющимся тоном произнес Вилен Николаевич, обращаясь к девушке, — конструктивного диалога не получается. Я сейчас, дождись меня.

Когда через несколько минут Вилен Николаевич вернулся уже один, без парня, девушка собиралась уходить.

— Я думала, ты не придешь, — удивленно произнесла она, — а где Вовчик?

— Его зовут Вовчик? Он сейчас очень устал и поэтому отдыхает. И отдыхать так будет еще минут пятнадцать, если ему повезет. А нам пора. Так что, пойдем?

— А ты вообще-то с этим как? — девушка выразительно посмотрела своему собеседнику ниже пояса. — Мне много надо.

— Ничего, не беспокойся, — Вилен Николаевич взял девушку за руку и повел к выходу. — Пока никто еще не жаловался.

* * *

Вилен Николаевич с трудом отогнал лишние воспоминания. Скоро опять уходить. Пора, давно пора. Вот и студенты стали коситься, про коллег и говорить уж не приходится. Даже кличку придумали: «Средство Макропулоса». В шутку, конечно, но в каждой шутке… эх, надоело. Опять надо будет смерть свою симулировать так, чтобы «тела не нашли». Подчищать концы, путать следы, менять морду лица... Тут, правда, проще. Бороду сбрил, очки надел, прическу изменил, волосы покрасил. А как удачно вышло с тем молодым историком, что в экспедиции идола нашел! Какая красивая биография получилась! И похож немного, даже на фотографиях… Впрочем, за столько лет люди меняются, истину узнать трудно. А теперь опять все бросать и начинать новые двадцать лет. Все уже готово, хватит тянуть. Исчезнуть во время практики — самый удобный момент. Для студиозусов, конечно, будет шок, но ничего, пусть привыкают к суровым сюрпризам реальной жизни.

Но для начала надо было позаботиться о тех вещах, что постепенно набирались всю его долгую жизнь. Упаковать и сдать на хранение до наступления подходящего момента. Вещей было не так уж много, но и немало. Основные проблемы могла вызвать коллекция, при перевозке которой трудности возникали постоянно. Но тут Вилен Николаевич был спокоен — если удастся осуществить задуманную им комбинацию, ничего тяжелого вообще не предвидится.