Кабаны города Каннута - Юрий Валин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Устала? - сочувственно спросил лохматый. - Иди, поспи, я с хозяйкой посижу.
Даша хмыкнула:
- Она проснется - тебя одной рукой пришибет. Эле жутко сильная. Я только сейчас поняла. В забытье швыряла меня через всю комнату.
- Проснется - я тебя сразу разбужу.
- Ну, ладно, - Даша судорожно зевнула. - Только сразу меня поднимай.
На следующий день Эле стало лучше, и она даже пыталась встать. Правда, без особого успеха. Расспрашивала, как проходила операция. Даша старалась не сгущать краски. Хозяйка с ужасом поглядывала на громоздкую гипсовую куклу, в которую превратилась рука. Даша объясняла, для чего нужно такое неудобное чудище. Потом Эле снова заснула. Спала хозяйка много - сказывались последствия грубого наркоза и потеря крови.
***
Вечером Даша опять сидела с лохматым. Костяк принес половину курицы, сочных гранатов, что заказывала подруга для больной и фляжку с пивом, прихваченную уже по собственной инициативе. Одет был гость почти по-господски, только башмаки привычные - пыльные и протертые до дыр. С приглаженными волосами парень вызывал у Даши смутное ощущение подделки - вроде притворяется приличным. С другой стороны - почти симпатично выглядит.
- А ты храбрая, - сказал Костяк.
- Ты что это мне льстить вздумал? - хмыкнула Даша.
- Ну, с Дуллитлом тогда как нахально разговаривала. Прямо взяла лекаря за жабры и не выпустила. Правда, я почти ничего не понял, о чем вы говорили.
- Что там понимать? Наглость - второе счастье.
- А, вот это я понимаю, истинная правда. Только ты обычно не слишком счастливая бываешь. А тут смелая, уверенная.
- Не ври, - пробормотала польщенная девушка. - Просто выхода не оставалось. Ты, вот, когда нужно тоже меняешься. Рубашки нормальные надеваешь.
- Нравится? - Костяк плеснул в кружки еще темного пива.
У Даши еще от первой порции слегка кружилась голова. Но нужно же чуть-чуть расслабиться? Последние дни выдались жутко тяжелыми.
- Рубашка как рубашка, - девушка глотнула густую горьковато-сладкую жидкость. - Ты на человека стал похож.
- Я всегда так ходить не могу, - объяснил Костяк, хотя его об этом не спрашивали. - Мне работать нужно.
- Ох уж и работа у тебя, - вздохнула Даша. - Воришка несчастный.
- Может и несчастный. Ты-то когда на рынок сходишь и приоденешься по нормальному? Сколько можно нищету изображать? Деньги-то есть.
- Да, доктор благородство проявил, от платы отказался. Стыдно ему стало. Хоть и с опозданием.
- Ничего ему не стыдно, - ухмыльнулся Костяк. - Ему твоя хозяйка приглянулась. Он ей по правде помочь хотел.
- Ты-то откуда знаешь? Выдумываешь. Разве не я Дуллитла уговорила? - с неудовольствием пробурчала Даша.
- Ты-ты, не сомневайся. У сородича твоего времени не было. За ним и вправду следили. Я проверял. Когда ты его прижала, он рискнул задержаться. Но если руку, к примеру, мне резать нужно было бы, то вряд ли бы лекарь согласился. Что ни говори, а к красивой бабе мужчина жалости больше проявляет.
- Это Эле такая красивая? - с любопытством поинтересовалась Даша.
- А то. Все при ней. Лет десять назад она.... Ну, это уже неважно.
- Очень даже важно. Значит, ты тоже ради хозяйки суетился? Дон Жуан костлявый. Она тебе в матери годится.
- Это неважно, - мерзко заулыбался лохматый. - Вот то, что она меня отлупила - это да, это меня серьезно охлаждает.
- Кобель трусливый, - пробормотала Даша, допивая пиво.
- Слушай, Даша-Аша, а у вас там целуются? - прошептал Костяк.
Даша хихикнула:
- Ты что это? Опять начинаешь? Не буду я с тобой целоваться. С чего бы это вдруг?
- Да нет, зачем целоваться, - прошептал лохматый. - Ты меня просто научи. Я как-то совсем не умею.
- Вот еще. Пусть тебя шлюхи учат. В качестве премии за регулярные посещения.
- Скажешь тоже. Кто же со шлюхами целуется? - недоуменно дернул плечом Костяк.
- Ты что, совсем не умеешь? - удивилась Даша, пытаясь разглядеть в темноте лицо парня. - Врешь, наверное?
- Где мне учиться? На Пристанях? Или когда в чужие дома залазим?
- А ты не залазь, - заплетающимся языком посоветовала Даша. - Больше свободного времени для поцелуев будет. Ты же уже взрослый мальчик. Когда целуешься, главное правильно губы держать...
От лохматого пахло хорошо выделанной кожей и солнцем. Кожей пах, конечно, жилет, а не парень, но Даша разбиралась в столь мелких деталях уже не очень хорошо. Запах был приятный. От пива кружилась голова. И у губ был вкус темного пива. И совсем не нужно было лохматому учиться целоваться. Умел... Глаза Даши закрывались. Устала,... устала за долгий день. Руки у лохматого были осторожные, вкрадчивые. Ох, скотина он наглая. Неужели не понимает? Широкий порожек дома отдавал спине дневное тепло. Здесь всегда было удобно зелень мельчить для сушки. Руки и ноги налились тяжестью. Лохматый, догадливый и надежный, сейчас творил совсем лишнее. Даша пыталась прервать цепочку бесконечных поцелуев, но уж очень дыхания не хватало. Что же он делает, дурак?
- Ох!
Лохматый двигался мягко и одновременно тяжело. Губы его, то не отпускали рот Даши, то обжигали поцелуями щеку и шею. Пальцы девушки вцепились в мягкую кожу жилета. Отпихивать поздно. Вообще, уже все делать поздно. Тяжело под мужчиной, руки слабеют. Даше хотелось жалобно застонать, но губы были заняты поцелуями.
Лохматый содрогался как от боли. И обнимал до боли. Потом задышал как от боли, осторожно сполз рядом, завозился со штанами.
- Ты зачем? - пробормотала Даша, глядя вверх на звезды. Половину неба закрывала стена и крыша дома. На второй половине сверкал и раскачивался миллиард равнодушных звезд. - Ты зачем это сделал, лохматый?
- Ты же не возражала, - придушенно прошептал парень.
- Я же пьяная. Идиот. Воспользовался как... как... Животное.
- Я не пользовался, - упрямо прошептал лохматый.
- Дурак ты. Как все, - Даша заплакала. - Уходи.
Костяк засопел:
- Уйду. Сама ты.... Эх, разве поймешь вас, кровь благородную. Ты же сама.... А-а, ну тупой я, тупой...
Лохматый взлетел на забор и вмиг исчез.
Даша еще немного посидела на порожке, поплакала и пошла спать. Эле дышала ровно. Выздоровеет. От одеяла пахло сушеными грушами. Решетку с новой, порезанной для сушки, порцией Даша пристроила под крышей над самой койкой. Заворачиваясь в одеяло, девушка в последний раз всхлипнула, и прислушалась к себе - ничего особенно не болело. Предрассудки. Вот и стала женщиной. На пороге, как шалава последняя. Можно сказать, - под забором, - что там, до него два шага. Обидно, но завтра с утра за водой всё равно нужно идти. Встать пораньше...
***
Лохматый не приходил. Дня через четыре Эле поинтересовалась:
- А что ворюга не заглядывает? За городом шныряет где-то?
- Наверное, - неохотно сказала Даша. - У них сейчас дел много.
- Угу, - согласилась хозяйка. - Что случилось-то?
- Я откуда знаю? Я же здесь вожусь. Вчера только в бани вышла ненадолго. Там мне про лохматого никто не докладывает.
Эле согласно кивнула и задумчиво сидела на кровати, пока Даша не прошла мимо. Рывок за подол кинул легкую девушку на кровать. Эле обняла ее за шею здоровой рукой, слегка стиснула.
- Я, Даша-Аша, конечно, сейчас хилая, и с камнем на руке. Меня, конечно, можно и не слушаться. Я, может, и не оправлюсь никогда. Но пока я языком ворочаю, будь любезна со мной как с нормальной разговаривать. Понятно?
- Понятно. Я же ничего... - пискнула Даша, сдавленная за шею.
- Говорю - не ври, - пояснила хозяйка.
- Я и не думала, - обиженно сказала Даша. - Я тебе больше курицу варить не буду, а то в ней калорий так много, что ты мне шею открутишь.
- Нет, слаба я еще, - с сожалением сказала Эле.
- Как сказать, - пробормотала девушка и осторожно попыталась высвободиться. Эле ее отпустила, но придержала за руку, заставляя сидеть рядом.
- Говори, давай. Я тебя вдвое старше. В матери гожусь. Мне всё говорить можно. Если и наору, переживешь.
- Я вас, хозяйка, вроде мамой и считаю, - скованно сказала Даша.
Эле погладила хвостик волос девушки:
- Мамка-то твоя настоящая жива?
- Жива. Наверное. Только не вернуться мне никогда, - Даша опустила голову.
- Что у тебя привычка слезу пускать? Как жизнь сложится - одни боги знают. Может еще, и увидишь мамку. Меня больше хозяйкой не называй, нехорошо. Вот через год-два, будешь меня бабкой кликать. Или мамкой. Когда мне четвертый десяток пойдет. За это спасибо, - Эле постучала по гипсу на руке. - Сама бы я не решилась, да потом всю жизнь бы переживала.
- Так еще неизвестно что получиться, - осторожно сказал Даша.
- Хуже чем было, не будет. Болит сейчас как-то... правильно. Хотя и чешется зверски. Хоть вой. Ладно, - Эле тряхнула черными волосами, - что у вас-то стряслось?