Кто хочет процветать - Тиана Веснина

— Конечно, спорить! Еще как спорить! Миллионы найдутся, кто выберет Мону Лизу.

— Ну, Вера?! — внезапно перешел на спокойный, дружелюбный тон Пшеничный.

— Что?

— Как что? — искренне удивился он. — Я вам такой пример придумал, опять-таки связав его с историей, а вы!

— Да что я? — недоумевала Астрова.

— Да то, что если бы все, что вы написали и еще напишете, противопоставить в подобной абсурдной ситуации жизни человека, то никто и секунды думать не станет, тотчас все единогласно решат: взорвать к черту и книги, и дискеты этой Астровой. Человека бы только спасти!

Вера понимающе кивнула:

— Смысл тот же: какого черта сидеть и выписывать мелодику предложений, переставлять слова в поисках гармоничных сочетаний. Настукала — и готово!

— Правильно! Ведь главное — идея! Вы даете идею, мы доводим ее до товарного вида.

— Ужас!

— Вера, но этот ужас хорошо оплачивается. Ведь вам нужны деньги!

— Нужны, — согласилась Вера.

Пшеничный уже хотел хлопнуть в ладони, как Астрова опять возникла со своим «но»:

— Но я так не могу, Станислав Михайлович. Не могу! Мне стыдно будет за книгу, изданную под моим именем.

«Долго созревает, — хмурясь, подумал Пшеничный. — Ну да я тебя подгоню. Есть у меня еще кандидатура. Выдвину чуть-чуть, тут же взыграет твое самолюбие, страх вползет в бескомпромиссную душу, что не нужна ты более, и тогда прибежишь ко мне и согласишься. Вредная тетка ты, Вера, да уж больно сюжеты у тебя хитро и тонко сплетены, уж так ты умеешь закрутить, что пока равных тебе не вижу. Но ничего, помучайся, пострадай, поразрывайся своей честной душой, все равно будем работать так, как считаю нужным я. Потом спасибо скажешь!»

Станислав Михайлович для острастки сдвинул брови и сухо бросил:

— Что ж, более не задерживаю!..

Вера хотела было что-то объяснить, но, лишь смешно дернувшись, постояла в нерешительности и сочла за лучшее тихонько удалиться. Об отпуске даже не заикнулась. Попробуй! Пшеничный сразу бы сказал: «Пожалуйста, только сначала дайте несколько сюжетных линий и езжайте. Вернетесь из отпуска, а у вас уже три книги готовы».

* * *

«Я, вероятно, непроходимо глупа!..» — с такой мыслью вышла Вера в приемную.

Секретарша с удивлением смотрела на нее, бредущую подобно сомнамбуле.

— Вера! — окликнула она ее. — Может, кофе? Вы так побледнели…

Астрова остановилась посредине комнаты, поднесла руку к голове и с ожесточением потерла висок:

— Да! Я устала! — Она упала в кресло. — Кофе… Очень хорошо!

Девушка поставила на столик чашку и вазу с шоколадными конфетами.

— Спасибо, — пытаясь собраться с мыслями, поблагодарила Астрова. — Что-то с головой у меня. Да… устала…

Выпив кофе и даже побеседовав о чем-то с секретаршей, она вышла на улицу.

«Нет, это, несомненно, я глупа как пробка! — опять ясно возникла та же мысль. — Конечно!»

Вера даже всплеснула руками оттого, что поняла. Раньше все было как-то недосуг. А теперь стало ясно, каким образом авторы, которых издательство печатало большими тиражами и которые составляли его славу, ухитрялись писать книгу за книгой.

«Наверное, и литературные рабы — это не выдумка журналистов… Ах, да неужели?.. Какой ужас!.. Ну точно! Иначе и быть не может! Не в состоянии человек писать по шесть, семь, десять книг за год. И меня Пшеничный решил ввести в эту нечистоплотную компанию. Да, они зарабатывают, это видно. Но как это мерзко! Продавать себя! Свое имя! — Вера сморщилась, прикрыв лицо рукой. Опомнилась и быстрым шагом полетела вперед. — Я на это ни за что не пойду! — успокаивала она себя. — Не заставит же он меня силой, — подумала с гордой злостью и сникла. — Не заставит. Зачем ему возиться со мной. Он и так сделал все, что мог: убеждал, приводил примеры. Он просто укажет мне на дверь и займется другим автором, более податливым и понятливым».

Тех, кто уже приобрел известность до ее появления в издательстве «Стас», Астрова воспринимала как данность, но тех, кто мог потеснить ее, она опасалась.

«Как же быть? — терзалась Вера. — Как быть? Деньги, известность… Я, правда, уже известна, пусть не столь широко, но все же… — Мысль оборвалась. Вера удивленно оглянулась, увидев, что забрела в сквер. Высмотрела пустую скамейку. — Да!.. Деньги, известность, издание за границей — это фантастически хорошо, но ведь это обман, причем низкопробный… Но ведь покупают и читают. Вот что самое странное! Читают какое-то коллективное варево, выпускаемое под брэндом, — чьим-то именем. И нравится! Нравится!.. Так чего же думать? Нет, не могу! И выход один — писать, как я умею и понимаю!» — пришла к заключению Астрова, откинулась на спинку скамейки, прикрыла глаза и вздрогнула от пронзившей ее мысли: «Ну и дура же ты, Вера! Другие только мечтают о таком, а тебе предлагают!..»

Как ни силилась Астрова после разговора с Пшеничным вновь приступить к работе, ничего не выходило. Мысли шли по прямой линии, не вырисовывая никаких интригующих сюжетов.

В тот день Вера все же заставила себя сесть за компьютер: посвежела голова, точно ветерком повеяло, и появились неплохие идеи. В перерыве сварила кофе и, включив телевизор, — выронила чашку из рук прямо на колени. Взвизгнула, вскочила, не отрывая взгляда от экрана.

На крыльце под высоким прозрачным навесом лежал Станислав Михайлович, а голос за кадром сообщал жуткие подробности:

«Сегодня в 13 часов 40 минут было совершено покушение на владельца издательства «Стас» Пшеничного Станислава Михайловича. Выстрел был произведен из пистолета марки «Макаров». Стреляли, по предварительному заключению экспертов, из припаркованного невдалеке, метрах в десяти, автомобиля «Шкода». Пшеничный скончался от пулевого ранения в грудь спустя несколько минут. В связи с убийством возбуждено уголовное дело…»

Комната поплыла перед глазами Веры. «Не может быть! Как же это?! Станислав Михайлович!.. — Она по-своему была отчасти привязана к нему. — А что со мной будет? С издательством? Только-только стала выходить в известные писатели, как… Да как же теперь без Станислава Михайловича?!»

Слезы с болью выкатились из глаз. Всего несколько слезинок. А ужасные мысли уже вгрызались в мозг. Он их порождал, они же его и грызли: «Что-то со мной теперь будет?..»

* * *

После убийства Пшеничного прошло более полугода. Вера работала, сама не зная, куда понесет свою рукопись. Заходила как-то в издательство, сказали: «Ничего не известно. Сидим и гадаем, что будет…»

Судьбоносный телефонный звонок раздался, как всегда, неожиданно.

— Вера! — узнала она голос секретарши Пшеничного. — Зайдите в издательство. С вами хочет встретиться Милена Станиславовна.

— Кто? — удивленно переспросила Астрова.

— Милена Станиславовна, — повторила девушка ровным голосом и шепотом пояснила: — Дочь Пшеничного.

— А!.. — протянула,