Укус Милосердия - Харитон Байконурович Мамбурин

местах? Неужели настолько сложный механизм? Нет, не сложный, но магическое поле сильно влияет на физические константы, поэтому порох в патроне может рвануть в любой момент. Хочешь гулять по Срединным мирам — имей физическую силу надавать по башке местным.

Трофейный тесак я отдал в фонд помощи бедным полутроллям, а вот обрез, немного подумав, забрал себе вместе с дюжиной патронов, снаряженных крупной картечью. Еще несколько штук с дробью, зачем-то понадобившихся жмуроделу, я выложил в шкаф — может, он на гоблинов в голодные вечера охотился?

Еще одна причина, почему я хотел жить в Омниполисе: шляпа, плащ, тонкие перчатки — и можно смело выходить на улицу. Солнечный свет безобиден почти также, как и в Нижнем мире. Помнится, в одном царстве, называемой с легкой руки одного из местных «фэнтезийными», у меня рука попала под прямой полуденный свет. Высохла вся за пару секунд. Еще бы пара — и рассыпалась бы в пепел!

— Конрад, — на улице меня требовательно подёргали за плащ, — Хватит вертеть в руках пистолет! На тебя оглядываются!

— Извини-извини, давно оружия в руках не держал, — спрятал я пушку в карман, — А что еще стоит сделать?

— Надень личину человека! И привыкай ходить в ней! — подумав, выдала семенящая возле меня Шпилька.

— Вампиров настолько боятся?

— Нет, но не любят законников! А все вампиры — законники!

Как нас только не называют. Блюстители, Законники, Арбитры, даже Судьи. Ничего из этого не отображает нашу деятельность и на гран. Мы — хранители равновесия между мирами, делаем всё возможное, чтобы Нижний мир не знал о Срединных, Срединные не получали технологии и знания как друг друга, так и Нижнего мира, а Верхний мир оставался сам по себе и не интересовался другими. Мы перехватываем контрабанду сладкой газированной воды Императору Юга, мы не даем методичкам «тактики малых отрядов» попасть в великие орочьи орды Кангустана, мы организуем самоубийство ученым, в очередной раз откопавшим какую-нибудь мифическую вещь в Нижнем и пытающимся пробить портал в Срединные. Еще мы охотимся за блуждающими душами, которые нет-нет, но лезут туда, куда не надо. То есть к нам.

— В общем, ты вполне можешь накинуться вот, к примеру, на эту девушку, — не особо сдерживая голоса, я потыкал пальцем в стоящую рядом с нами человечку, ждущую зеленого сигнала светофора, — Порезать её, изнасиловать, съесть, сколько сможешь, остальное снова изнасиловать… и я тебе ни слова не скажу. Блюстители не следят за законами Омниполис… да куда же вы, красный еще!

…еле успел поймать нервную особу за плечо, чуть под машину не сиганула. Надо же так испугаться Шпильки. Милейшей же внешности кроха, безобиднейшее создание!

— Ну и дикий же ты, Арвистер!

Что? Я спас чужую жизнь, а теперь еще и виноват?

— Кстати, а куда мы идём? — поинтересовалась полуэльфийка, закончив читать мне лекцию о нежелательности пугания смертных.

— Точно, — вспомнил я причину, по которой взял с собой госпожу Скорчвуд, — Веди меня в то отделение Гильдии, где берут заказы на мокруху.

Человеческий облик, надо же. Да он силу моей улыбки снижает в тридцать раз! Как вообще можно уважать человека? Бояться? Чувствовать себя пищей? Нет, в Нижнем мире облик очень полезен, но здесь, в Омниполисе? Мне что, опять пистолет из кармана достать и ходить с ним везде?

— Конрад! Конрад! — заволновалась мини-девушка, пуча чересчур уж большие глаза, — Ты что⁈ Они тебе ничего не скажут!

Конечно, не скажут.

— Да я и не собирался ничего спрашивать, — пожимаю плечами, — Веди уже.

— А… — тут же успокоилась полуэльфийка, — Ну тогда ладно. Тогда нам в «Берлогу».

Под таким непритязательным названием скрывался приземистый и широкий клуб, построенный, как и многие старые здания Омниполиса, еще в 60-ых. Угадать изначальный смысл существования этого колосса не представлялось возможным, но мне почему сразу подумалось о цирке… для невысоких рас. Теперь это тоже был цирк, но уже для совсем другого контингента — мрачного, хмурого и делового.

Гильдия.

Раньше, когда Омниполис из себя представлял огромный караван-сарай, где мелкие голые гоблинята срали прямо посреди грязевых дорог, Гильдия называлась иначе. «Братство наемников». В него набивались голодные полукровки, достаточно сильные и агрессивные, чтобы убивать за деньги. Затем к ним прибились грузчики, чтобы купцам в разные места не бегать, потом гномы-строители, потом… в общем, неважно. Главное, что до срущих гоблинят всё-таки не дошло. Пафосные названия тоже не прижились.

В общем, вы уже догадались, да? Гильдия была основным источником работы для беженцев и прочих «не пришей кобыле хвост» вроде нашей милой Шпильки. Она им предоставляла кров, пищу, возможность сложить голову или продать свои отверстия под чьи-либо нужды. Заодно она предоставляла социальный лифт, карьеру, репутацию… для единиц из тысяч. Легендарная организация.

Холл, гардероб со скучающей гоблиншей, полуоткрытая дверь, демонстрирующая мне нечто, похожее на гигантский кабак, но мы топаем мимо, в ту часть этого архитектурного монстра, которую можно назвать «бюро работы». Здесь царство гоблинов, прирожденных бюрократов. Такими они становятся не сразу, а прожив поначалу лет тридцать, что для их мелкой расы когда-то считалось глубокой старостью, но вот, имеем что имеем. Теперь на узких престарелых зеленых плечах этой расы держится приблизительно девяносто девять процентов документооборота всего Омниполиса.

Здесь гоблинов — просто море. Нас они не интересуют. Шпилька, ловко лавируя между шмыгающими зеленками, одетыми сплошь в формальную униформу клерков, многословно объясняет, что на первом этаже заведуют только тем, за что не сажают в тюрьму. Лузеры отдельно, жмуроделы отдельно, ворюги так вообще вроде не существуют, но вещи, как тарахтит Шпилька, в городе пропадают. Остальные, более специализированные отделения Гильдии, вроде шлюшьего, наемничьего или школы слуг — находятся в других местах.

Чтобы поговорить с администрацией отдела наёмных убийц, нам пришлось спускаться в самый низ, этажа на четыре.

— Я уж боялся, что здесь будут служебные помещения, — пробурчал я, осматривая богато отделанный короткий коридор, в конце которого была всего одна, но двустворчатая дверь, — Швабры там, тряпки, запах дохлых мышей, мокрушники.

Мы уже сделали по коридору несколько