Ледяной бронежилет - Сергей Зверев

– Должен! – зло скалясь, бросил Лешка. – Обязан, сволочь! Одну машину обязан просто выдержать!

– Нет…

– Да, Оля… у нас иного выхода нет. Проскочим, и все… мы оторвались, и нам ничто не угрожает. Ты посмотри, как лежат бревна…

На сто процентов Лешка не был уверен, что получится, но что-то ему подсказывало, что надо. Интуиция? Которая всегда выручала храбрых и сильных? Или самонадеянность и глупая бравада, которая именно так вот и загоняет в могилу храбрых и сильных. Если бы мостик не выдержал и машина ухнула вниз, вместе с бревнышками и жердями, Лешка бы даже не удивился. Это было своего рода отчаяние, чувство безысходности. Последний шанс.

И мостик выдержал. Это было удивительно, но шесть рядов бревнышек, настеленных поперек речного русла, и жерди, которыми они были застелены и перевязаны, выдержали вес машины. «Уазик» влетел на настил, Лешка всем своим естеством почувствовал, как настил угрожающе прогнулся под машиной. Казалось, еще миг, хоть доли секунды задержки на этом хлипком мостике, и все. Но «уазик» буквально взрыл глубоким протектором колес жерди, разбросал их, сдвинул бревна и, как нашкодивший пес, отбросил часть из них назад. Мостик рассыпался, как игрушечный.

Лешка притормозил, круто переложив руль вправо, и оглянулся. Все, с улыбкой подумал он. Теперь пусть ищут брод. А речушка эта чем дальше, тем шире и глубже, и берега у нее болотистые.

– Вот так-то! – щелкнул он весело Ольгу по носику и врубил скорость. «Уазик» взревел и понесся вдоль берега реки, оставляя вдали и домик, и разбитый мостик, и смертельную опасность, которая подобралась к ним только что так близко, что на шее Лешка успел почувствовать ее ледяные сжимающиеся пальцы. Но теперь все позади. Теперь они оторвутся…

Первыми людей увидела все же Ольга. Она сидела справа от Лешки, поэтому, когда двое неизвестных в черном и с каким-то орудием в руках выскочили из-за кустарника, она закричала. Женщину обуял ужас, потому что она была беззащитна, тонкий металл кузова машины не защитит от пуль, а люди поднимали орудие и уже целились. И не было спасения, некуда было спрятаться.

Ольга зажала голову руками, не слыша, а лишь чувствуя через пелену ужаса, что Лешка что-то говорит или спрашивает, или тоже кричит. А сзади сильными толчками воздуха ударили выстрелы, даже очереди. Страшно было осознавать, что вот только ты ощущала состояние безопасности, чудесного и надежного спасения и все… и снова опасность и еще более ужасная. Смерть, смерть, смерть… За что?

И снова Ольга взяла себя в руки. Стиснув зубы, зарычав, как раненая волчица, и открыв глаза, она повернулась на сиденье и храбро посмотрела назад. Она знала, что страху надо смотреть в лицо, тогда он не так страшен. Опасность страшна, когда она сзади, когда она из темноты, когда ты ее не видишь. И людей сзади она уже не видела, потому что «уазик» прошел поворот русла реки, борта русла стали понижаться, и можно было спуститься и ехать вдоль воды. Но Лешка почему-то сбавлял и сбавлял скорость.

– Лешка, зачем..? – Ольга замерла, а потом схватила обеими руками руль.

Ее единственный защитник, ее надежда и опора, все больше и больше склонялся побелевшим лицом на руль. А куртка на его правом плече наполнялась кровью. И вообще в кабине стоял сильный запах крови. И стекло впереди, оказывается, было пробито пулей в нижней части, почти над приборной панелью.

– Скорость, – громко шептал Леша, – переключи передачу на вторую… не могу больше.

– Леша, надо остановиться… кровь же… я не знаю, как переключить… Где это?

– Ко мне и назад… подожди, я выжму сцепление… а черт, давай прямо так…

Со скрежетом под полом рычаг все же куда-то что-то включил, хотя Ольге показалось, что она просто что-то сломала внутри. Лешка застонал, и машина пошла ровнее, только гудение мотора стало сильнее. Он управлял машиной только правой рукой, но глаза у Лешки были уже сонные и часто закрывались. Ясно было, что он слабеет от потери крови.

– Леша… надо же перевязать тебя, – взмолилась Ольга. – Ты сверни вон туда за бугорок. Я тебя перевяжу, а потом сама поведу… Я сумею, правда!

И тут она посмотрела вперед, и внутри у женщины все похолодело. Лешка поехал немного не в ту сторону, куда она показала. Наверное, ему было уже так плохо, что он плохо понимал. Ольга хорошо видела, что с юго-западной стороны лощина была темнее. Здесь больше солнца, здесь подтаивают вечномерзлые грунты. Ольга кинулась всей грудью наваливаться на руль, но поняла, что слишком поздно. Колеса машины врезались в кашу под плотным ковром мха. Скорее всего человека этот ковер выдержал бы, но машина, которая весила больше тонны, стала зарываться в грязную жижу, в кашу из подтаявшей земли и подгнившей растительности. Грунт не держал, и машина стала погружаться, все еще гребя всеми четырьмя колесами.

Вот она дернулась и заглохла. Это Лешка почти потерял сознание, и его нога соскользнула с педали. А машина все погружалась. Эх, чуть бы правее, застонала Ольга в голос и открыла дверку.

– Леша, надо вылезать! – Ольга стала тормошить Алексея, шлепать его по щекам.

Она потянула его за воротник куртки, ломая ногти. Лешка мычал и тряс головой. Он упал на сиденье раненым плечом, и Ольга застонала вместо него, понимая, как Лешке сейчас больно. Она уже стояла на подножке машины и что есть сил тянула Лешку к себе, к пассажирской дверке. Потом опомнилась, подхватила с пола старенький топор и выбросила из машины, туда же полетела ее сумочка и холщовый мешок, который собирал Лешка. Потом куртка. Ольга прикусила губу, она почти подняла раненого с сиденья, она подхватила его под мышки. Каким-то чудом Лешка понял, что от него требуется, и перенес одну ногу через порожек машины.

Ольга заплакала, она собрала остаток всех сил, которые еще теплились в ее организме, и упала вместе с раненым на мох рядом с машиной. Она почти не сомневалась, что они сейчас вдвоем провалятся в жидкую грязь и утонут. Но плотный ковер из мха выдержал. Они упали на бок, под ними прогнулась гибкая эластичная поверхность грязевого болота, покачалась и замерла. Ольга закрыла глаза и лежала, судорожно восстанавливая дыхание и соображая, не порвала ли она все связки на руках и ногах, пока пыталась вытащить Лешку.

Лежать нельзя, лежать нельзя, билась в голове и клевала ее прямо в мозг мысль. Нельзя. Уходить, срочно. Машина до половины заполнилась жидким месивом и уныло торчала наклоненной крышей. Кажется, она еще погружалась. Ольга, лежа на боку, стала ползти, а потом пытаться подтягивать за собой Лешку. Это было трудно. Но тут Леша пришел в себя, он уперся рукой и приподнялся, глядя на камни справа от них. Он даже попытался подняться и сесть на колени. Обрадованная женщина тут же вскочила на ноги, стала помогать, поднимать тяжелое мужское тело. Потом снова упала на колени. Так и добирались они до камней на четвереньках. Ольга справа, Лешка слева, положив на нее раненую руку, оперев свое окровавленное плечо и помогая левой рукой и коленями.

Положив Лешку на спину, Ольга, шатаясь и дыша с хрипом, пошла назад. Мховый дерн держал. Она подобрала сумку, мешок, куртку с топором и побрела назад, к раненому другу.

– Господи, ну почему все это мне, почему все так плохо? Почему все хуже и хуже? Что же мне теперь делать с тобой, Леша?

– Уходи, – прошептал Лешка и попытался отползти к камням. Опираться на раненую руку ему было больно, и он со стоном опрокинулся на спину.

Ольга смотрела на него, зажав рукой рот, а потом в ней включилось что-то. Что-то невероятное, непонятное ей самой. Она торопливо вытерла слезы, осмотрелась и стала рвать подол своего платья на полосы. Что-то еще… аптечка в машине… утонула… Ах да, мох же. Она ведь хорошо знала, что такое мох сфагнум.

Это Ольга с удивлением вспомнила, когда переехала сюда жить. Вспомнила, что рассказывали на уроках биологии еще в школе об этой разновидности мхов. Оказывается, в химическом составе сфагнума есть целый ряд полезных для человека веществ. Но самое главное, этот сфагнол – уникальный природный антибиотик из группы фенолов. И не только сфагнол, оказывается, в составе сфагнума есть целый ряд органических кислот, которые тоже обладают антибиотическим действием.

А еще у сфагнума есть важное свойство мха впитывать жидкость в большом количестве, это практически природная вата, которая еще и сама обеззараживает рану! Ольга вспомнила, что читала о том, как этот мох использовали на Севере во время войны в госпиталях и медсанбатах. Об этом она тоже читала. Только мох надо высушивать для этого, а у Ольги не было времени. И изба со связками мха осталась далеко позади. И Лешка истекал кровью.

– Ничего, – шептала женщина, передвигаясь на коленях и собирая самые зрелые ростки, самые пушистые, выдергивая из мокрой земли. – Ничего!

Она отгрызала стебельки зубами, потому что пальцы не слушались и силы в них уже не было. Собрав два пушистых пучка, она вернулась к Лешке и стала снимать с него куртку и рубашку. Пуля прошла через мягкие ткани чуть ниже головки плечевой кости. Лешка мог даже шевелить плечом, но рана сразу стала кровоточить. Лешка провел по плечу ребром ладони и прошептал еле слышно: