Медная радуга - М Коллинз

- Вы все время на ногах, мистер Форчун? Мне однажды пришлось играть Шерлока Холмса, так мой герой практически не покидал кресла.

- Другие времена, другие методы, - буркнул я. - Когда вы пришли в среду вечером домой, мистер Эймс?

- В среду? Минутку, это вечер после нашего разговора в Нортчестере, не правда ли?

- Верно.

- Да, тогда я вернулся в Нью-Йорк поздно вечером. Дорога оказалась довольно утомительной. Я бы сказал, что домой добрался около полуночи. И нуждался в ночном отдыхе перед похоронами.

- Таким образом, к двум часам ночи здесь были только вы вдвоем и Дидра Фаллон, чтобы подтвердить ваше присутствие?

- Предполагаете семейный заговор? - фыркнул Эймс.

- Барон был мошенником, который шантажировал всю семью, - продолжал я невозмутимо. - Вы все должны были видеть в нем паразита, которого следовало уничтожить.

- Тогда я предлагаю вам доказать, что одного из нас здесь не было.

- Есть и другие члены семьи. К тому же вы могли нанять убийцу Барона. - Ваша фантазия кажется безграничной.

- Вы познакомили Джонатана с Агнес Мур?

- Черт возьми, примите мои комплименты. Видимо, ваша внешность заставляет вас недооценивать. Верно? - Эймс нахально осмотрел меня. - Да, я пользовался вниманием Агнес, но Джонатан ей понравился сразу. Она как раз готовила со мной телепрограмму о добром старом варьете. Это, в сущности, не мое амплуа, но меня это забавляло. . .

Я понял, что опять пошли воспоминания. . .

- Вы знали, что он с ней часто встречался?

- Да, я догадывался об этом.

- А кто ещё знал или догадывался?

- Полагаю, никто. Он предпочитал свои личные дела держать в тени, как и мы все.

Эймс поглаживал свои серые перчатки.

- Я с удовольствием побеседовал с вами, мистер Форчун, но мне нужно в клуб, и я уже опаздываю. Привычки - опиум для пожилых мужчин. Уолтер?

Уолтер стоял у окна и смотрел вдаль. Казалось, он рассматривал город, лежащий у его ног, но я считал, что он видел только ту картину, что развертывалась в его мозгу. Его руки были снова сжаты в кулаки.

- Уолтер! - повторил Эймс. - Я увижу тебя за ужином?

- Что, простите? - Уолтер обернулся. - Ах, да, я не знаю. Я. . . Все зависит от намерений Дидры.

- Ты мне сообщишь? - бросил Эймс, поклонился в мою сторону и вышел из комнаты.

Эффектный уход. Эймс всегда чувствовал себя на сцене. Я стал думать о нем. Возможно, он срочно нуждался в деньгах и знал о побочном занятии племянника?

Я спросил Уолтера:

- Могу я поговорить с мисс Фаллон?

- Ее здесь нет. - Он снова отвернулся к окну. - Уходите, Форчун.

- Сейчас. У меня как раз появилась интересная идея. А что, если шантаж был лишь маскировкой? Вы вместе с Бароном задумали убить вашего дядю. А затем избавились от Барона. Как, хитро? Я никак не могу отделаться от мысли, что вы больше всех выгадываете от обоих убийств.

Он обернулся.

- Но я и без того через год получу свои деньги!

- Это, в самом деле, весомый довод. К нему я ещё вернусь. Но, может быть, вы сделали это, чтобы унаследовать руководство концерном? Ведь нормальным образом вы бы его не добились до смерти Джонатана.

- Семейный концерн? Я никогда не хотел им руководить. Я и теперь этого не хочу.

- Кто-то мог захотеть за вас. И вас подтолкнули.

- Вы безумец! Сумасшедший!

Я продолжал:

- Или возможен вариант с шантажом. Как шутка. Вы подыграли Барону, чтобы привести дядюшку в ярость, вызвать взрыв и быстро добраться до денег. Ведь считали вы лишь милой шуткой аферу с девушками. Но затем дело выскользнуло из ваших рук, дядюшка был убит, и вы могли спастись, лишь убив Барона. Тоже неплохо, если разобраться. Мне это понравилось. Он уставился на меня, покусывая нижнюю губу. Я одарил его довольной ухмылкой и вышел. Все, что я наговорил, было чистой фантазией. Но подобное вполне можно было представить, и если тут были хоть какие-то проблески истины, я, пожалуй, мог толкнуть его на какой-нибудь необдуманный шаг.

Так, во всяком случае, хотелось думать.

Когда я уходил, он выглядел довольно озабоченным. . 16.

В доме номер 47 по Университет-плаза я уже был однажды, во вторник, когда искал Пола Барона, и Дидра Фаллон дала мне этот адрес. При дневном свете дом выглядел серым ящиком без всякого стиля, типичным нью-йоркским многоквартирным домом - без вкуса, но со множеством коридоров. Я позвонил в квартиру 12-с, и на этот раз успешно. Пожилая женщина, которая выглядела как уборщица и держала в руках метелку, чтобы в этом не возникло никакого сомнения, открыла дверь.

Я спросил Карлу Девин. Она попросила подождать. И я ждал.

Большая гостиная была обставлена дорого и уютно. Все, вплоть до толстого мохнатого желтого ковра, было дорогим, мягким и выдержанным в пастельных тонах. И нигде хотя бы следов пепла. Мебель была расставлена несколькими группами, словно выделяя ряд отдельных пространств. Даже журналы лежали на разных столиках.

Это действительно была квартира того сорта, которые снимают сообща несколько девушек, чтобы обеспечить себе комфорт, который потом едва ли сможет предложить им муж. Типичное явление для Нью-Йорка. Большей частью девушки приезжают в город Бог весть откуда, лелея далеко идущие планы. Они ищут себе работу, возможности повеселиться и - когда-нибудь потом - мужа, который зарабатывает больше денег, чем отец.

Некоторые девушки с течением времени меняют свои убеждения, чаще всего самые красивые. И для них работа становится лишь предлогом: мужчины, которых они встречают, имеют значительно больше денег, развлечения стоят дорого, и они начинают понемногу зарабатывать именно на своих развлечениях. Ужинать их надо выводить в "Колонн", а если они выходят, чтобы попудрить носик, то ожидают не меньше десятки и никаких распросов. За это они готовы вознаградить - и в конце концов опускаются до невидимой границы между любительницей и, по меньшей мере, полупрофессионалкой.

Я был убежден, что именно с этими девушками работал Уолтер Редфорд, и я думал как раз об Уолтере и его богатых приятелях, когда открылась дверь и вошла Дидра Фаллон.

- Опять вы, мистер Форчун! - протянула она.

На ней был черный костюм. Она улыбалась и шла ко мне. Черный костюм был ей ещё больше к лицу, чем белое вечернее платье. Еще на ней были черные сапоги до колен, вид которых пронзил мою поясницу ударом электротока. В глазах её прыгали чертики. Я подумал, что выгляжу, как человек, которого ударили по лицу мокрой тряпкой. Все мы, кажется, думаем стереотипами.

- Может быть, это вы меня преследуете? - спросил я.

- Едва ли. Совершенно случайно я здесь живу. Или, лучше сказать, жила, пока мать Уолтера не пригласила меня в Нортчестер. Раньше или позже, но при ваших странствиях по городу вы бы это все равно узнали.

- Вы живете здесь?

Вопрос содержал в себе больше, чем просто интерес к её адресу, и она поняла это. Улыбка стала шире.

- А как же, вы полагаете, я могла бы познакомиться с Уолтером? Мужчина с вашим опытом не должен из крошечного факта делать поспешных выводов. Мы живем не в 1900 году. Мир изменился.

- Вы, конечно, правы, - согласился я с ней. - Вы познакомились с Уолтером, когда он начинал здесь работать с девушками?

- Нет, раньше. Пол Барон привел его с собой на вечеринку вскоре после того, как они познакомились. Шесть месяцев назад. Мы полюбили друг друга.

Она замолчала и наморщила лоб. Потом села на розовую кушетку и протянула руку.

- У вас не найдется для меня сигареты?

Я подал ей пачку и поднес огонь. Она продолжала молча думать. Снаружи за высокими окнами тучи закрывали солнце, как тяжелый занавес. Она курила, как мужчина, медленно и глубоко затягиваясь.

- Я из хорошей семьи, только обедневшей, - начала она наконец. Истинные гордые ирландские пресвитерианцы. Кто хочет изучить фальшивую гордость ограниченности, должен точно различать меньшинство внутри меньшинства. Мой отец питал предубеждение против каждого, кто был не ирландского происхождения, против каждого, кто, хотя и был ирландцем, но католиком, и против каждого, кто его принимал за ирландского католика. Единственными, к кому он не испытывал предубеждения, были английские аристократы. И даже тут он не всегда был уверен. Ярко выраженное чувство собственного достоинства стало главным его достоянием. Моя мать была более высокого происхождения, и я получила достойную шлифовку с помощью её богатых друзей. Мы же в общем и целом были бедны, как церковные мыши.

- Эта проблема не так уж нова.

- Она стара, как мир. Отец умер. Мать приживалкой переехала в Балтимор, и я открыла для себя большой мир. У меня были манеры, стиль и культурная речь. Как в плохом романе. Маленькая леди без денег, без связей, без нужных навыков. Но я все-таки не героиня плохого романа. Мир не таков, и маленькая леди тоже. Я сразу нашла работу, благо очень хорошо смотрелась, а на это всегда есть спрос.

Она рассмеялась от души, но не совсем искренне.

- Мужчинам я нравилась. У меня холодный тип, вы не находите? Строгий и неприступный. Это привлекает мужчин, особенно пожилых, богатых. Я хотела иметь все, что хотела. И получала это так, как могла получить. Я жила полной жизнью. Жила так, как живут в наши дни многие девушки. Единственная разница в том, что я ограничивала свое общение богатыми мужчинами, которые вращались в соответствующих кругах, и в том, что я не разыгрывала любовь к ним и не требовала её от них. В некотором роде, тут мы честнее. Все девушки позволяют себе принимать ласки и подарки от мужчин, которые их на самом деле считают дрянью. И не говорят об этом лишь потому, что хотят соблюсти внешние приличия.