Стремнина - Галина Шкавронская

— Ты говоришь, как не родной,будто тебе всё равно, Костя. Я-то думала, что посоветуешь что-нибудь!

— Что я могу советовать, мама? Она же знала, за кого идёт замуж. Что хотела, то и получила…

— Ну… пока, сын, — тихо сказала Марина и, положив трубку, погрузилась невесёлые раздумья.

Марина Михайловна обладала редкой способностью вести внятный внутренний диалог, даже спор со своим «я».

Ей нередко приходилось в чём-то разубеждать себя или настаивать на единственно правильном решении, против которого была ещё минуту назад. Так было и в этот раз. В словах Константина был определённый резон. «Действительно, это ведь не конец света! Наладится как-нибудь. Нужно только верить в лучшее и уметь ждать». Марина вернулась к домашним делам, уповая в душе на совет мужа, хотя знала — вряд ли он скажет что-либо новое.

Дни шли за днями, и всё это время у Марины не выходило из головы история с Яной. Чем больше она думала о случившемся, тем больше понимала, какую ошибку она совершила. Она обвиняла себя в том, что как мать должна была обладать большей интуицией, должна была предвидеть драматический поворот в судьбе не только своей дочери, но и Саида, да, да, и Саида, который по её, Марининой, вине лишился работы. Она как потерявшая голову девчонка пошла на поводу романтических чувств, растаяла! Любовь-морковь!.. Бла-бла-бла… Боже, какая, всё же, она дура! Ведь только недавно сама Яна хотела порвать с Саидом, а Марина вновь свела их. Ну не легкомысленная ли она женщина после этого?..

Ближе к вечеру позвонила Яна:

— Мамочка! Здравствуй, родная моя!

— Доченька! Солнышко! Как ты там? Я тут места себе не нахожу!

— Мамуля, да не расстраивайся ты так! Я уговорила Саида вернуться в Алма-Ату. Завтра он пойдёт за билетами на самолёт! Так что скоро увидимся! Дома всё расскажу. Дату прилёта сообщу дополнительно. Целую тебя, мамочка! Большой привет папе!.. — Марина, как и недавно, вновь сидела у телефона в полной прострации. Неужели всё обошлось и ситуация исправляется?

… Молодожёны прилетели через два дня. Родители уступили им свою спальню, сами же перебрались в гостиную. Яна во всех подробностях рассказывала родителям о свадебном «путешествии». Сразу заметила, что на чужбине ей не понравилось. «Ещё бы! — подумала Марина, — там всё другое — непривычное, неприветливое — свалилось на плечи почти девчонки, привыкшей к совсем другой жизни».

Саид, признаться, выглядел неприкаянно. Прятал глаза. Куда только подевался уверенный в себе молодой и красивый мужчина? Он был убеждён, что не найдёт работу в Алма-Ате, а как тогда им жить? Все уши прожужжал Яне: нужно отправляться в Пакистан, но она и слышать об этом не хотела: «Всё, что угодно, только не это!». Яна отнесла его резюме в самые крупные агентства по найму и была убеждена, что молодой образованный мужчина не останется не востребованным. Однако предложений Саиду всё не было и не было. Наверное, потому что он иностранец, думала Яна, и претендует на высокую зарплату.

Яна же, слава богу, работала, по вечерам занималась в университете, но едва оказывалась дома, как начинались её распри с мужем. Он в который уже раз твердил, что не намерен жить в квартире с её родителями, что это противоречит его представлениям о статусе мужчины в семье. И в очередной раз горячо убеждал Яну выехать на постоянное место жительства на его родину.

Стояла августовская жара, хотя ночи по контрасту были прохладными. Скоро — осень. Марина вспоминала, как во времена её юности вдоль улиц Алма-Аты пролегали арыки, по которым всегда струилась чистая прохладная вода, берущая начало в ледниках гор Заилийского Алатау. Они поили корни деревьев, которыми славился этот южный город, называемый тогда городом-садом. Они долго сохраняли своё зелёное убранство, не то что сейчас, когда все арыки давно пересохли и за ними никто не следит. Бедные деревья «раздеваются» уже в августе, а сохранившаяся кое-где и пока не пожелтевшая листва покрылась слоем пыли. Вид города грустный и неухоженный, думала Марина Михайловна, глядя из окна троллейбуса.

Держа в руках тяжёлую сумку с продуктами, Марина направлялась с очередным еженедельным визитом к своей давней пожилой знакомой, которая много лет была близкой приятельницей её матери. Эту женщину звали Мария Ивановна. Когда-то перед войной она, в ту пору ещё Маруся, полюбила красивого сильного парня, с которым, увы, не успела сочетаться браком. Помешала война. Возлюбленный Маруси ушёл на фронт и, как многие мужчины тогда, не вернулся. Маруся больше никого не смогла полюбить, навсегда сохранив верность своему парню. Продолжала жить вместе с родителями, которым дарила всю свою любовь и внимание. При этом зарабатывала на хлеб насущный в проектном институте, разводила на небольшом участке земли розы и георгины, выращивала на крохотном огородике овощи, а уж сколько было у неё всякой работы по дому, не перескажешь. Когда родители ушли из жизни, Марья осталась куковать одна. Только один человек скрашивал её одиночество — мать Марины, Александра Васильевна, которая жила неподалёку. Женщины по возрасту были ровесницами и симпатизировали друг другу. Марина помнит, какими уютными были те посиделки. В ту пору, ещё подростком, она любила слушать взрослые разговоры «за жизнь». Александра Васильевна вместо угощения высыпала на тарелку гору семечек и под тихое их шелушение юная Марина «мотала на ус» разные истории и ситуации из жизни.

Не имея близких, Мария Ивановна была всем сердцем привязана к семье своей приятельницы, а в Маринке вообще души не чаяла. Когда-то, в далёком детстве, когда Марина ещё только училась первым словам, у неё вместо «Маруся» почему-то выходило «Муля». С лёгкой руки девочки все стали шутливо называть Марию Ивановну Мулей, а потом вообще привыкли к этому имени. Даже на работе её так звали. Когда ребёнок подрос, Муля стала часто забирать её по выходным к себе, развлекала, водила в кино или в парк, а по большим советским праздникам вместе с ней ходила на демонстрации.

С годами их душевная связь только окрепла. Как-то у Марины вырвалось: «Муля для меня как вторая мама». Настоящая мама неодобрительно покосилась на неё:

— Да как же так? Как ты можешь сравнивать Мулю со мной?..

Марина поняла тогда, что обидела её необдуманной фразой. Подошла к матери, обняла, извинилась. С тех пор никогда больше не говорила вслух о своей привязанности к Муле, хотя любовь к этой доброй женщине сохранила на всю жизнь. Когда Марина вышла замуж и родила сына, Муля привязалась к нему, как к родному внуку. Теперь она опекала уже его, забирала на выходные, посвящая Костику, как когда-то Маринке, всё своё время.

Так случилось, что своих свекровь, отца и мать Марина похоронила раньше. Привыкшая постоянно опекать их, она очень тосковала по старичкам. Последние девять лет своей жизни они жили вместе с семьёй Марины, и дочь всячески старалась скрасить их старость. За эти годы подросли дети. Марина разрывалась между ними — самыми близкими и дорогими ей людьми, но никогда не забывала и о Муле. В годы, когда продукты стали дефицитом, «доставала» их в бесконечных очередях и для старенькой одинокой Мули.

Вот, и сейчас она ехала с тяжёлой поклажей, в которой были молоко, мясо, яйца, хлеб. Муля открыла дверь можно сказать на ощупь, потому что с недавних пор почти ослепла. Ей стало трудно готовить для себя, то и дело сыпала крупу мимо кастрюли. Марине было больно видеть её немощь, и однажды не выдержав, она сказала:

— Муль, не могу больше — переживаю за тебя! Думаю, что тебе надо переехать к нам. Ведь ты уже не в состоянии себя обслуживать. А я буду заботиться о тебе и, к тому же, буду спокойна — ты под присмотром. Пожалуйста, соглашайся! Ты же знаешь, как я тебя люблю. Теперь, когда рядом со мной нет мамы, ты заменишь мне её, пусть частично. Ради бога, не говори «нет»!

— Мариша, но… как же… ведь у вас такая теснота, куда же ещё и меня-то поместить?

— В тесноте, да не в обиде, как говорится! В выходные приедем соберём твои вещи, которые необходимы. А завтра я заберу тебя! Не бойся, всё будет хорошо! — Сказано — сделано. Марина, придя домой, согласовала своё решение с Женей и Яной.

— Как-нибудь разместимся! В войну и не в такой тесноте люди жили, — сказал Евгений Иванович. — Действительно, как ей одной?..

На том и постановили. На следующий день Мулю перевезли на новое место жительства. Бабулька была невероятно растрогана и, переступив порог их квартиры, сказала торжественным тоном:

— Так… Сядьте все, я должна вам кое-что сказать. Не гоже, что мы будем ютиться в тесноте, мешая друг другу. Давайте, отделим ребяток, Яну и Саида, в мою квартиру, она хоть и однокомнатная, но отдельная. Яночка ребёнка ждёт. Вот пусть и живут там! А если не согласны, то везите меня обратно, я не хочу вам быть помехой.

— Муленька… может, ты и права. Почему бы не попробовать отселить ребят, может, и отношения у них наладятся… — Преисполненная благодарности, Марина расцеловала старушку. И до конца текущей недели Яна с Саидом обрели отдельную жилплощадь.