У Пресноводья дуб зеленый… - Далия Трускиновская

Потом она вместе со старшими нырнула смотреть новое зимнее логово и давать свои женские советы.

Был вечер, темнело, Родриго разжег костер и научил Коську, как поддерживать огонь. Тот набрал обкатанных водой деревяшек, веточек, и сам старательно подкармливал пламя.

– И это еще только начало, – сказал Родриго. – Скоро сюда все водяные понабегут – за каждый клочок берега драться будут. А рыбы тут мало – придется откуда-то возить.

– Так из Океана пришлют же!

– Ну, сколько они там пришлют… Всем не хватит… – таким образом Родриго попытался обеспечить себе отступление.

– Так ты же один за ней ходить будешь… – тут до Коськи дошла несообразность этой странной гуманитарной помощи. – Слушай, а чего они прямо к берегу эту жестяную рыбу не подвозят? Подвезли бы – и в воду, а мы бы со дна брали?

– По-моему, они ее часто прмсылать не будут, – стал выкручиваться Родриго. – Это же с другого края Океана. И им не только о ваших болотах позаботиться надо. Вот, и в Германии болота есть, и во Франции, и в Испании, и в Италии! И всюду была мелиорация!

– Да-а? Как же быть?

– Надо вам все-таки пробиваться в Пресноводье, – это было очень удачное предложение, Коська отвлекся от рыбных консервов и углубился в рассуждения, причем мысли, возникая, сразу же обрастали невероятными вещественными подробностями.

– Я все карты рассмотрел, нет там Пресноводья, но вот ведь ты говоришь – Океан огромный, а я его одной ладонью прикрыть могу. Из этого следует – что? Что Пресноводье на самом деле – маленькое! Я нашего озера тоже ни на одной карте не видел, только на атласе автомобильных дорог, и там оно вот такусенькое…

Коська показал примерно три миллиметра между когтями большого и указательного пальцев.

– Скажи спасибо, что оно там вообще есть, – заметил Родриго.

– Но на самом деле ведь большое! Так вот – Пресноводье слишком маленькое, чтобы попасть на карту, но знаешь, как его можно определить?

Задавая вопрос, водяной и сам еще не знал ответа, просто чуял, что озарение близко, нужно только чуточку его подстегнуть, поторопить, и оно возникнет, и ответ сам изо рта выскочит, главное – слушать свой собственный голос внимательно. Так оно и получилось.

– Ну?

– Оттуда вытекают пресные реки! – Коськины глаза от этого открытия округлились до невозможности. – Вот наша река! Она же – пресная! А пресная вода вся откуда-то берется! Значит, если пойти вверх по течению, как раз и попадешь в Пресноводье! Оно маленькое, водяных там развелось много, вот они оттуда и пошли по свету – искать себе рыбные угодья. Я даже вот что понял, – тот, кто нас по рекам расставляет, живет именно в Пресноводье и оттуда посылает распоряжения.

Тут Родриго спорить не стал – он пока не понимал административного устройства болотных жителей, да и не пытался.

С реки послышались голоса. Кто-то перекликался, и Родриго сразу не сообразил, а Коська весь подобрался и потянулся за железным прутом, за которым Афоня нарочно ходил на место побоища.

– Наши, змей их побери… Приплыли! Не пущу! Пусть другое место ищут!

Родриго задумался, глядя, как Коська с прутом крадется к воде.

Вот с этими странными тварями предстояло ему породниться…

Обошлось без драки – впрочем, нельзя сказать, что совсем без драки, просто новенькие прежде напоролись на Панкрата с его семейством, и там в воде произошла свалка. Панкрат, Прокофий, Ефим и Харлам с супругой оказались сильнее, выперли неудачников со своей территории, и те, рванув вверх по течению, проскочили мимо изготовившегося к бою Коськи.

– Ф-фу, пронесло, – сказал он и вернулся к костру. – Дай-ка еще баночку.

На сей раз жесть оказалась потолще. Коська потыкал в нее когтем и сообразил – найдя на пруте зазубрины, сел подтачивать коготь, чтобы образовались острие и режущая плоскость.

Глядя, как водяной делает маникюр, Родриго ломал голову над проблемой продовольствия. Он понимал, что теперь от него не отвяжутся – будут гонять за консервами, и кончится все это ссорой с Уклейкой. А этого он не хотел.

Вообще он был мальчик законопослушный, и мысль о воровстве, логически сформировавшаяся от полной безысходности, его не обрадовала. Но другого выхода он пока не видел…

Вернулись Антип, Афоня и Уклейка. Увидели костер, подивились тому, как ловко управляется с ним Коська.

– Смотри ты! Совсем как мелиоратор!

Тут Родриго поднял палец и сказал: «Во!»

– Что – «во»? – спросил Антип.

– Я знаю, что нужно делать, чтобы участок застолбить! Жечь костер!

И он объяснил свою мысль: новые переселенцы, которые стаями поплывут осваивать реку, увидят огонь, решат, что тут – люди, мелиораторы, и отправятся дальше. И обойдется без драки. А то ведь место хорошее, многим пришлось бы по вкусу, так что же – каждую ночь железным прутом отмахиваться?

– Толково мыслишь, – похвалил Антип, еще не ведая, что хвалит будущего зятя. А Уклейка тихонько, пользуясь темногой, взяла его руку и стала гладить пальцы.

Ночевать Родриго пошел домой, а водяные отправились на дно, в недостроенное логово.

А дальше было как раз то, чего опасался хитрый Гунча. На реку каждую ночь стали приплывать новые переселенцы. Все оказались умные – все сообразили, что место для зимовки нужно присматривать и обустраивать загодя, бросили обжитые логова, даже те, куда еще соленая вода не скоро подступится, и, увязав в узлы нехитрые пожитки, направились к реке. Иные мудрецы даже рыбки на завтрак с собой не прихватили – полагали, что река прокормит. И жестоко ошиблись.

Ни ночи теперь не обходилось без драк – и Антип с Афоней с горестным удивлением осознали, что племя водяных (Коська, нахватавшись от Родриго современных слов, называл его нацией и даже иногда титульной нацией) на самом деле – склочный народец, и это оставалось для них самих тайной лишь потому, что жили все довольно далеко друг от друга, встречаясь исключительно на сватовстве, свадьбе или крестинах. Ладили, пока делить было нечего…

И что интересно – склоки затевали в основном мужики, а водяницы даже обрадовались такому тесному житью. Теперь не нужно было тащиться за тридевять земель узнавать новости, а новость для бабы, пусть даже и водяной, первое дело. Жены и дочки повадились плавать друг к дружке в гости, что, с одной стороны, водяных сердило, доводило до зверского рева, иных и до рукоприкладства, с другой же – водяницы заново создавали быт, изобретали новую еду, а те, что посмелее, сбивались в стайки и ходили на берег – бить витрины магазинов. Не сразу сообразили, что твердая колбаса лучше мягкой, и долго маялись животами те, кто польстился на аппетитный зеленый налет.