В лагере Робинзонов - Лябиба Фаизовна Ихсанова

А у нас и ручейка нет. Рассказывают, правда, что речка Песчанка протекала когда-то под нашим обрывом. А потом взяла да и ушла далеко вправо. Учитель географии объяснял нам, что это не сразу случилось. Во время весенних паводков река понемногу подмывала правый берег и с каждым годом все дальше уходила от нас. Да так и ушла к самому лесу. А старое русло давным-давно затянуло илом и песком, и теперь от нашего обрыва до сосновского раскинулся ровный зеленый луг.

Словом, ушла наша речка. Ну и пусть! Назад ее все равно не воротишь. Раз выбрала себе новую дорогу, пусть по ней и течет, на радость сосновским мальчишкам. Им ведь тоже хочется пошлепать босыми ногами по воде, забраться по щиколотку в ил и наловить руками вьюнов кошке на обед.

А у нас зато есть большое, голубое, как море, чистое озеро. Там и скотину можно напоить и белье выполоскать. Можно и искупаться не хуже, чем в речке. И воду для поливки садов тоже оттуда берут. В жару, бывает, и день и ночь стучит движок и качает воду. А вода в озере не убывает!

Хорошее у нас озеро! И название у него красивое. Впрочем, по-другому его и не назовешь. Раз увидишь и сразу скажешь: Голубое озеро.

Но только не думайте, что наше озеро всегда тихо лежит среди лугов, как голубой платок, расшитый серебряными блестками. Иной раз и оно почернеет, зашумит волнами. А весной, в половодье, а то и летом, когда ливни пройдут, вода в озере поднимается, выходит из берегов и заливает все вокруг. Если на сенокос придется такой разлив, тогда плохо. Приходится ждать, пока обсохнут луга. А бывает и хуже: нанесет с водой красного ила. Тогда сколько не жди, все равно косить нечего.

Вот и в этом году так разбушевалось наше озеро, что чуть кукурузное поле не смыло.

Председатель колхоза на собрании сказал тогда:

— Пора нам за озеро браться. Довольно ему своевольничать. Будем дамбу строить.

Многие поддержали председателя. Особенно старики.

— Давно пора,— говорили они,— да рук не хватает. Вот разве после сева...

В общем, совсем было решили строить дамбу. По тут взял слово дядя Кадыр.

— Дамба нас не спасет, Хамит-ага,— сказал он.— У воды силы много. Она любую дамбу смоет. Тут подумать нужно, что делать.

— Вот ты, Кадыр, и подумай,— ответил председатель.— Подумай да подскажи нам. Ты человек ученый.

Дядя Кадыр — это наш учитель географии. Я уже говорил о нем. Он и правда ученый человек. Родом из нашей деревни. И учился в нашей школе. А потом еще в Казани учился, в университете, а когда выучился, приехал назад в Текэяр и теперь нас учит. По-моему, он все на свете знает.

После того собрания дядя Кадыр сказал нам:

— Вот вы подумайте, ребята, и прикиньте, много ли воды из снега натает или дождями выпадет? Да и та чуть не вся утечет в Песчанку. Откуда же в озере такие подъемы воды? Это раз. А еще подумайте, почему даже в засуху не мелеет наше озеро? Это два. Почему в нем вода всегда прохладная и чистая? Это три. Выходит, что озеро у нас особенное. Скорее всего, оно соединяется с какой-то полноводной рекой. А вот где эта река, далеко ли она, по каким подземным путям . приходит вода в наше озеро — это все пока загадки. А разгадки, по-моему, прячутся где-то в наших пещерах.

Пещер у нас много. Есть маленькие, есть такие, из которых бьют холодные ключи, есть глубокие пещеры, которые уходят куда-то под землю. И есть еще одна пещера, которая называется Горной. Название есть, рассказов о ней сколько угодно, а вот где эта пещера — никто не знает.

Если верить старикам, в Горной пещере прятались когда-то конокрады-разбойники. Украдут в Башкирии лошадей, загонят туда, а потом потихоньку выводят и продают.

Рассказывают, что в старину по утрам, на самой зорьке, из-под земли слышно было ржание краденых коней. Но войти в Горную пещеру все равно никто не решался, и где вход в нее, тогда тоже не знали. Но потом все-таки кто то нашел ход и рассказал о нем губернатору. Губернатор послал туда солдат, чтобы они переловили разбойников. Но и у солдат ничего не вышло: разбойники встретили их ружейными залпами, и солдатам пришлось отступить. Тогда солдаты решили посторожить у входа. Думали так: не век же сидеть там конокрадам? Выйдут когда-нибудь. День сторожили, два дня, неделю... Не вышли конокрады. Тогда солдаты разожгли у входа костер, напустили дыму в пещеру, но конокрады и тут не вышли. А потом, когда дым рассеялся, послали в пещеру разведку. На этот раз в солдат никто не стрелял, а конокрадов все равно не нашли.

Потом, рассказывают старики, много споров было об этой неудаче. Одни считали, что тут непременно было какое-то колдовство. Без колдовства куда же деться конокрадам вместе с конями? А другие говорили, что у Горной пещеры, как в норе у барсука, не один, а несколько выходов.

Не знаю, сколько правды в этих рассказах, сколько выдумки. Дело давнее.

А вот о партизанах это уже точно известно. Есть еще у нас глубокие старики, которые помнят, как в наших местах партизаны дрались с колчаковцами. Бои, рассказывают, были жестокие, трудные. Когда партизанам приходилось туго, они скрывались в Горной пещере, а потом неожиданно нападали на врагов.

Мой отец не помнит, конечно, ни партизан, ни колчаковцев. В те времена его еще и на свете не было. Но когда отец был мальчишкой, он находил винтовочные гильзы на местах давних боев, а однажды нашел даже невзорвавшуюся гранату.

Вот такая есть у нас таинственная пещера. И, конечно, каждый мальчишка из нашей деревни с удовольствием заглянул бы туда, да как же заглянешь, если забыли, где вход?

И дядя Кадыр, когда был маленьким, тоже мечтал побывать в Горной пещере. Ему бабка рассказывала про конокрадов и он не раз вставал на зорьке, чтобы услышать ржание подземных коней. Но так ни разу ничего и не услышал, и вход в горную пещеру не нашел.

Потом, когда дядя Кадыр уже учился в университете, он опять стал искать эту пропавшую пещеру. Вместе с моей старшей сестрой Фаридой облазил все склоны, все долины. Это уж мы точно знаем, потому что младший братишка дядя Кадыра, мой товарищ Хамит, иногда сопровождал их.

Мы с Хамитом