Товарищ Ванга - Збигнев Войцеховский

Журналист чуть сознание не потерял от третьего чуда – старушка будто заглянула в его жизнь, увидела тот самый день…. Он был солдатом, должен был ехать вместе с другими шестью солдатами на запасной командный пункт. Он уже сидел в кузове под тентом, когда прибежали из штаба: срочно к командиру, нужно рисовать стенгазету, за него поедет другой.

Он остался рисовать газету.

А тот самый автомобиль с солдатами перевернулся, и тот самый солдат, который сел на его место, погиб.

Потом Ванга предсказывала молодому журналисту его жизнь. Он слушал и слышал то, что хотел слышать. И сегодня рассказывает о том, что Ванга не соврала ничуть: у него отличная жена, есть свой дом, отличная, хорошо оплачиваемая работа.

И вывод журналиста: Ванга – настоящая ясновидящая!

Вот такая убедительная история.

Думаю, вы все уже поняли, зачем я рассказал перед этим случай из своей собственной жизни, когда чуть было не уснул навсегда на дне реки.

Отложите сейчас книгу в сторону, закройте глаза и вспомните: был ли в вашей жизни такой случай, когда вы могли бы погибнуть?

Был! Уверен в этом: в жизни каждого человека есть случаи, когда он может рассказывать: «Еще бы чуть-чуть – и все…» Остановилась поболтать на улице с подругой, а впереди – бац – сорвалась с крыши огромная сосулька. Или кирпич мимо пролетел. А уж сколько автомобилей вас могло убить! Спаслись все люди, которые не взяли билеты на самолет, который попал в авиакатастрофу. Может, они внезапно передумали лететь, их переубедили друзья или заставило отказаться от полета руководство… В любом случае, число тех, кто планировал и хотел бы полететь этим рейсом, раза в два-три больше тех, кто полетел… Вот, судьба…

Правда же, вы вспомнили: на протяжении всей своей жизни вы могли погибнуть как минимум два раза.

А теперь скажите, что чудесного в том, что Ванга подобные слова сказала нашему журналисту?

Это наше третье «чудо». Перейдем ко второму.

Вот сто разных человек приехали из разных уголков Европы. К вам приехали, скажем. Вы принимаете людей не один уже месяц, знаете, что каждый день у вас бывают люди отовсюду буквально. Какова вероятность того, что среди ста человек будет мужчина из России?

Близкая к 100 процентам. Тем более что там, в Болгарии, и Беларусь, и Украину, и еще разные страны воспринимали в конце 80-х минувшего столетия как Россию.

Среди всей этой разношерстной публики всегда могли оказаться «светловолосая женщина», летом – «мужчина в темных очках» и «девушка в короткой юбке на каблуках».

Вот если скажу сейчас такую фразу: «Вечером в стоквартирном доме рядом с вашим домом находится один пьяный мужчина» – вы будете принимать меня за ясновидящего? Нет, конечно.

Так больше ли оснований у Ванги быть ясновидящей, если она из ста толпящихся во дворе позвала мужчину из России – и он там оказался?

В общем и целом – и здесь никакого чуда.

Теперь по поводу чуда с «лишним» кадром в фотоаппарате.

Сейчас наверняка уже все забылось, так что стоит немножко прояснить. Раньше, когда цифровых фотоаппаратов еще не было, все снималось на фотопленку. Она была в рулончике, длина рулончика – 1,5 метра, ширина – 35 миллиметров. Весь рулончик помещался в небольшую светонепроницаемую кассету, только один его кончик оставался снаружи, чтобы можно было вставить кассету в фотоаппарат, потянуть за тот кончик, выпустив немного ленты из кассеты, зацепить его на приемном барабанчике. Потом фотоаппарат закрывался. Обычно сразу делалось два взвода затвора, нажимался пуск. Это затем, чтобы промотать тот кусок пленки, который попал на свет, засветился – на нем кадры уже не получатся. Кто-то для верности делал и три кадра. А кто-то жадничал – и только один, рискуя, впрочем, получить первый кадр с засветкой. Потом счетчик кадров устанавливался на ноль – снимаешь.

Как вы поняли, на пленке помещалось больше 36 кадров. И «лишние» делались специально для вот таких манипуляций с установкой. Мало того, окончание пленки регистрировалось чисто механическим способом – вы не могли уже перетянуть пленку и взвести таким образом затвор. Конец пленки крепился в кассете. И опять же почти целых два кадра оставалось еще на кусочке в самом конце. Можно было приложить усилие, выдернуть пленку из кассеты и снять эти кадры. Правда, потом фотоаппарат приходилось перезаряжать в темноте – пленку, раз она сорвалась с кассеты, нельзя было перемотать обратно. Но иной раз на это шли.

Как вы абсолютно правильно поняли, тридцать шестой кадр на счетчике практически никогда не был последним кадром. Я не случайно вспомнил о своем новом зеркальном фотоаппарате в том походе – чтобы вы знали, что я имел дело с фотопленкой на практике. Поэтому-то мне было смешно читать о «чуде» с лишним кадром. Но журналист точно знал, что среди его читателей не более десяти человек из ста что-то понимают в фотоделе. Поэтому и «чудесный» лишний кадр в его фотоаппарате стал неплохой такой находкой для начала статьи. Нужно ведь было начать с чуда… Но сейчас вы знаете – никакого чуда не было. Вот если бы снял наш журналист один кадр, а потом проявил пленку – а там на всех тридцати семи кадрах – Ванга! – это было бы чудом. Пока же мы видим элементарную, далеко не самую умную попытку газетчика вешать лапшу на уши читателям.

Вот так – три чуда в самом начале превращаются в пустоту при чуть более внимательном на них взгляде. Еще раз вспомним про полупустой-полуполный стакан – каждый видит то, что он хочет увидеть. Мы – сторонние наблюдатели, мы холодно и трезво взглянули на стакан и сказали: «В стакане содержится половина от его общего объема воды». Вот такая истина.

А что касается предсказаний Ванги нашему журналисту – на них не хочется останавливаться. Это у нас каждый может предсказать: будет у тебя красивая жена, хорошая работа и деньги. Сбудется почти все в той или иной степени…

6. Слушать и внимать…

Мое детство прошло в деревне. Одно из самых ярких событий того времени – приезд в сельский Дом культуры гипнотизера. Свое действо он начал с раскачивающегося блестящего шарика в своей руке. Одновременно он попросил, чтобы все в зале сложили свои руки замком, переплели пальцы и сильно-сильно сжимали… Он говорил со сцены: «Сейчас я скажу – десять! – и вы не сможете разжать свои руки!..» Он считал, медленно, все приговаривая всякий раз о невозможности потом разжать руки… Я старался изо всех сил, сжимал так, что пальцам стало больно, а руки устали, смотрел, как требовал гипнотизер, на раскачивающийся блестящий шарик. Он сказал: «Десять!» Я осторожно пошевелил пальцами – они слушались. Ослабил сжатие – пальцы расслабились. Попробовал потихонечку разжать – все получалось.