Барабан бьет сбор - Марик Лернер

Земли составляли ядро общественной жизни Клана, служили свидетельством высокого статуса и авторитетности их владельцев. На основе размера возделываемого семьей поля и принадлежащих ей лесов нередко принимались военные, юридические и административные решения.

Территории некогда вошедшие в общественное сознание как свои в принципе не могли уйти из Клана. Участки не подлежали купле или продаже даже в том случае, если возникали самые выгодные расклады. Хотя при определенных – и очень жестких – условиях земля могла быть продана, в общем и целом она не была товаром на продажу. У многих это и сейчас плохо в голове укладывается.

Не любили повсеместно земельную аристократию и за настоящее, когда хозяева практически не появлялись в своих поместьях, предпочитая проживать в метрополии и передоверив все дела управляющим. Те, естественно, редко себя обижали и норовили выжать из арендаторов лишнее, лично себе в карман. А лорды появлялись настолько редко, что жаловаться им возможности не имелось. И то сказать, никакой радости находиться в имении. Вместо идиллической картины с возделанными полями и низко кланяющимися крестьянами реальная возможность нарваться на грубость, а то и камень в спину.

– Простите, вы местная жительница? – поинтересовался со странным акцентом подошедший элегантно одетый мужчина. Все на нем было высшего качества даже по меркам города и единственным несоответствием в облике являлись забавно оттопыренные уши.

– Я учительница в поселке, – сказала Уна и, поймав пренебрежительный взгляд одной из дамочек, невольно поежилась.

Как она смотрится не сложно догадаться. Грубый свитер домашней вязки, юбка из простой материи не первой свежести, здесь за модой наблюдают не слишком пристально. Случается и бабушкины одежки перешивают. Еще тяжелые грубые башмаки. Очень функциональные для прогулок по грязи, однако далеко не туфельки на высоком каблуке. Тут она невольно разозлилась за проявленную слабость и, уставившись мужчине в переносицу неприятным тоном, спросила:

– Желаете полные данные? Полиция собирает сведения?

– Что вы, – неподдельно удивленно воскликнул подозрительный тип.

– Я к вашим органам правопорядка не имею ни малейшего отношения. Разрешите представиться, – поднимая шляпу и расшаркиваясь в лучших светских традициях, заявил, – Хабре Саис, корреспондент газеты «Новости Карунаса». Мы сообщаем читателям подробности происходящего в мире уже более ста лет.

Последнее прозвучало как лозунг, зато объясняло странное звучание речи.

– Прямо из вечного города не менее вечной Империи, да к нам в горы, – подчеркнуто уважительно удивилась Уна. В словах был всем понятный сарказм. Еще в прошлом столетии в результате внутренних проблем государство раскололось на несколько стран, лишь номинально признающих верховную власть Императора. – Да еще и большой аристократ. Хабре ведь императорский род.

– О! – вы издеваетесь, притом достаточно умело, – неожиданно обрадовался корреспондент из далекой северной Империи. – Наверняка ведь знаете, уже давненько династия сменилась. И все у нас, в смысле рода, отобрали в казну. У меня, – не понижая голос, сообщил, – в детстве кроме вши на аркане ничего в кармане не имелось. Простите, если неточно перевел нашу пословицу.

– Да нет, все понятно.

– А мне вот не всегда, – грустно сознался журналист. – Это ваша дикая способность в одном предложении совмещать противоположности. Да и нет. Никакому переводу не поддаются и догадаться о смысле можно исключительно интуитивно.

Уна невольно улыбнулась.

– Да и место аккредитации далеко не лучшее. Баллин звучит гораздо приятнее для слуха. Да и жалование выше. Я только выгляжу так, потому что в импортном, – он смущенно поклонился.

Да он меня обхаживает и неприкрыто угодничает, поняла Уна. Не из горячей же, внезапно поразившей в самое сердце любви. Почти наверняка ему нужен источник знающий всех и вся. А почему нет? Если даже Карунасе прочитают о наших делах появиться хороший шанс на серьезный шум и непредвзятое рассмотрение дела.

– И что желательно знать?

– Подробности, – обаятельно улыбаясь, сказал Саис. – Перекладывать чужие сообщения из иностранных газет на родной язык не мой стиль. Хотелось бы оригинальных известий.

– Неплохо бы и с Шамановым интервью, – посетовала она с иронией.

– А вы можете? – моментально сделал стойку журналист. – Не идет лидер Лиги на прямой разговор. Отделывается лозунгами и декларациями.

– Вы ж все обязательно переврете, – прислушиваясь к дрожанию деревянного настила, объяснила Уна. Поезд идет. – Работа у пишущих в газеты такая. Врать без зазрения совести.

– Я обязуюсь показать предварительно текст, а?

– Напрямую я не уверена, а вот поговорить с Лайсом или Дуганом могу.

– Дуган – это Зудов? – поморщившись, уточнил журналист. – Спасибо не стоит. Он в Лиге явно занимает пост начальника пропаганды и сам не прочь писать статьи. Конкурентов крупно недолюбливает.

– Он хотя бы у нас известен своими статьями о войне, – слова: а вот ты что за пень ходячий, с манией величия, остались непроизнесенными.

– А вот с Лайсом Рудовым я не прочь пересечься, – тон иностранца был страшно умильный. – Ага!

Это замечание касалось подъезжающего эшелона и было излишне радостно. Журналист, ничего не поделаешь – ему бы чего захватывающего и желательно с серьезными последствиями. Чем значительнее количество трупов и больше крови, – тем больше слов и выше гонорары. Чего писать, если все тихо и благостно. Кто такую газету купит.

Поезд лязгнул колесами, звякнул буферами и прочими железками и остановился, выпустив струю пара. На перрон спрыгнул офицер и, поправив фуражку, уставился на непредусмотренную встречу.

Толпа стояла тихо и хмуро. Плечом к плечу, перегораживая дорогу.

– Смир-рна! На кра-ул! – взревел бас. В передних рядах взметнулись десятки карабинов. – Отставить! Какие вы ветераны, если не способны выполнять простейшие команды! Живот ладно, нажрали на домашних харчах, с оружием нельзя обращаться небрежно! Р-равняйсь! С-смирна!

Офицер хмуро смотрел на представление. Трехтысячная толпа крестьян и Лиги ветеранов уже в течение нескольких дней преграждала доступ к хижинам подлежащих выселению арендаторов. Попутно перекрыли все дороги в округе и, хотя насилие пока открыто в ход не шло, полсотни вооруженных людей нанятых лордом Берком поспешно убрались назад в усадьбу при виде злой и вооруженной орды.

Уна своими глазами видела два пулемета и коробки с патронами. Уж это не охотничьи карабины. Свободно в магазинах не продаются. Впрочем не ее дело. Наверняка торговцы, имевшие доступ к «излишкам» вооружений, оставшимся от войны, неприлично разбогатели, продавая их по принципу «плати наличными и уноси». Еще и скидку давали, ведь любителей приобретать пулеметы обычно найти сложно. Делиться с чужаками она такими занимательными вещами не собиралась.

Третий день перед домом помещика шли митинги и лозунги становились все радикальнее. Уже в открытую предлагали не платить сквалыге вообще. Ему лично пустить в имение «красного петуха». Терпение у населения явно подходило к концу.

– Уже лучше! – сообщил бас.

Шаманов повернулся к строю спиной и строевым шагом направился к поезду под ударившую дробь. Барабанщик умудрился в обычный «Походный марш» очень естественно вставить «Готовность». Как только Стен подошел вплотную, барабан смолк. В полной тишине Шаманов отдал честь офицеру и представился.

– Первый лейтенант Сенгелей, – отрапортовал офицер. – Направлен с ротой для поддержания порядка.

– Поддержания? – нажал голосом Стен.

– Вот именно, – подтвердил лейтенант. – Прямого приказа о разгоне вашего сборища не имею, а уподобляться капитану Линчу не желаю. Исключительно порядок. Никакого нарушения закона. Постарайтесь не портить о себе первое впечатление. Я надеюсь, честь горца на Патре еще существует.

Он повернулся и заорал команды. Из вагонов посыпались солдаты. Многие крутили головами и лица встревоженные. Они тоже прекрасно видели спектакль.

Шаманов не стал говорить спасибо и направился к своим. Сказано было достаточно ясно. Ответственность за применение оружия и губернатор, и военное начальство на себя брать категорически отказывалось. Все происходящее пока шло в определенных рамках. Лига ветеранов официально зарегистрированная организация, не требующая свергать короля. Упаси Бог!

Стачки с требованиями повысить зарплату катились по всем городам королевства не первый месяц в связи с удорожанием жизни и падением спроса на продукцию. Тоже нормально. Где добьются своего рабочие, где хозяева. Государство вмешиваться категорически не желало. На этом фоне крайне невыгодно отдавать приказы, ведущие к гибели людей. Чем бы не закончилось, есть высокие шансы оказаться крайним и вылететь с должности с громким позорным скандалом и лишением мундира.