Пара для дракона, или просто будь пламенем (СИ) - Чернышова Алиса

Последнее было бессмысленно, впрочем. Оля вспоминала о его существовании только тогда, когда ей нужно было сделать домашку по физике — ну, или поплакаться кому-нибудь в жилетку. На выпускном она, показательно поведав Игорю о своих глубоких дружеских чувствах, похвасталась обручальным кольцом — великая любовь собиралась перетечь в не менее великую свадьбу по залёту.

Игорь пожелал ей счастья. И уехал так далеко, как только мог.

* * *

Не то чтобы он старался доказать что-то кому-то… хотя нет, если честно, все же доказывал, что он может выплыть — самому себе и миру заодно. И это стало в разы проще сделать в институте, среди людей, говорящих с ним на одном языке. Привыкший все и всегда выгрызать, прошибать стены лбом, он и сам не заметил, как стал старостой, обзавёлся друзьями, девушкой, традициями и привычками, начал работать удаленно на бирже фрилансеров, изучать языки и обрастать связями.

Как-то незаметно закончился институт, а команда — осталась. Проектов становилось все больше, заработки все выше, и вскоре он уже регистрировал собственную фирму. Над названием думал долго, но, если уж натягивать старые комплексы, то по полной программе. Компания "КОТиКо" была внесена в реестр, а где-то в закромах подсознания неведомый скрипач сыграл похоронную мелодию для старых насмешек.

И да, поначалу он пахал как проклятый, без выходных и праздников, поддерживал командный дух, заказывал футболки с изображением рыжего кота, спал на работе, но в итоге оно того стоило. Жизнь наладилась, и ему больше не хотелось в другой мир — ему нравилось в этом. И походы в горы, и дайвинг, и пирамиды, и лягушачьи лапы, и кофе в аэропорту, и рассвет над Прагой, и чай в Лондоне, и работа, и друзья, и новые эргономичные кресла, в которых можно утонуть.

"Они остались там, а я — здесь", — говорил себе Игорь с гордостью и внутренним удовлетворением, отстраивая по кирпичикам новую, достойную жизнь. Он подумывал сделать предложение своей девушке, трудившейся вместе с ним.

Не сказать, что они прямо-таки любили друг друга — у них банально не было времени на такие глупости. Однако, общий на двоих быт, дружба, корпоративный дух и страсть к путешествиям сближают людей — порой больше, чем недострадания, страсти и сердечки. Игорь думал, что мог бы быть счастлив с ней; то ровное, тёплое чувство, когда знаешь точно, что можешь положиться на человека рядом, когда тебя не обложат по матушке из-за каких-нибудь неподаренных подарков или забытой даты, когда приходишь домой после полуночи, не опасаясь скандалов, ибо точно знаешь: у неё тоже дедлайн. В мире современных технологий, где нужно ежедневно поглощать огромное количество информации, а прокрастинация на пару с синдромом менеджера ласково улыбаются из утреннего кофе, такие вещи зачастую ценишь побольше, чем всякие мексиканские страсти.

Так он себе говорил, пока однажды вечером ему не пришло сообщение.

"Иногда они возвращаются", — с иронией подумал он, глядя на фото отправителя и чувствуя, как сердце пустилось вскачь. И ведь казалось бы, сколько прошло лет, как она изменилась, объективно — осунулась, пополнела, подурнела, а все равно эти глаза невозможно не узнать.

"Мне некому писать, кроме тебя. Приедь. Пожалуйста. Я…"

Его глаза скользили по строчкам, привычно анализируя прочитанное. "Это не моя проблема," — кричала рациональная часть. — "Не сейчас, когда у нас заказ от немцев, когда я уже купил кольцо, когда все стало так хорошо. Она сама его выбрала! Это её проблема! Ты все разрушишь, если сунешься!".

Он думал так, но руки уже потянулись ко смартфону — заказать билеты на самолёт и арендовать машину.

Позже, рассеянно наблюдая, как гаснут позади огни взлётной полосы, он снова и снова прокручивал в голове строчки из письма. "Мне не к кому обратиться… Сломал сыну ключицу и заставил сказать, что тот упал с лестницы… Я живу в постоянном страхе… Все наши друзья — это его друзья, они сразу расскажут ему… Соседи все знают и молчат… Полиция приезжала несколько раз и уезжала… Пожалуйста, помоги мне уйти."

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он знал, что не должен этого делать, знал, что это не его проблема, но проигнорировать такое просто не мог. Что бы там ни было, он когда-то любил эту женщину; что бы там ни было, он никогда не умел не слышать крика о помощи.

Больше всего в этом он боялся реакции девушки, но она в очередной раз оправдала статус верной боевой подруги и поняла все правильно.

— Знаешь, — только и сказала она, перечитав письмо Оли несколько раз. — Это не тот котёнок в отеле, что тонул в бассейне, хорошо? Это — серьёзные вещи, и ими должны заниматься специальные люди.

— А то ты не знаешь, как у нас эти самые люди работают, — фыркнул Игорь.

— Представь, не знаю и знать не хочу, — скривилась она. — Мне, в отличии от этой бабени, хватило мозгов выбрать себе нормального мужчину.

— Все мы ошибаемся.

— И порой — фатально… — она страдальчески вздохнула. — Дай угадаю — ты поедешь.

— На пару дней, — сказал он извиняюще. — Я вернусь быстро. И не подумай ничего… такого. Просто я не могу это проигнорировать.

— Просто тебе жмут трусы Бэтмена, а над головой реют крылышки Капитана Америки, — закатила она глаза.

— Потому что я знаю, каково это — быть маленьким и беспомощным, — отрезал он. И, быть может, получилось немного грубее, чем хотелось бы.

Она помолчала — прекрасно знала, почему у Игоря проблемы с почками, ноют на погоду рёбра и такой кривой нос.

— Ладно, — отрывисто бросила она. — Только одно. Помнишь, мы с тобой читали "Незримых академиков"? Там низшие слои общества сравнивали с ведром, полным крабов: мол, даже если один и попытается выбраться, остальные сделают все, чтобы утянуть беглеца обратно. Игорь, что бы там ни было, пожалуйста, не позволь этому крабу тебя утянуть обратно, ок?

Ответа ждать не стала — резко развернулась и пошла к себе в комнату, чеканя шаг.

— Напишу в чате, что ты едешь по срочному делу, — пояснила уже на пороге, не оборачиваясь. — Пару дней мы без тебя проживём. Будь осторожен со всем этим.

"Я сделаю ей предложение, когда вернусь", — пообещал себе Игорь, прикрывая глаза.

За окном сгустились тучи, пряча все огни, и он погрузился в вязкий, тревожный сон.

Ему снились крабы. Они щёлкали клешнями, росли, заполняли собой окружающее пространство и тащили, тащили, тащили его к чёрному, илистому дну.

* * *

Игорь сидел в машине и наблюдал за знакомыми окнами. Его привалило чувством дежавю, как жертву землетрясения — рухнувшей балкой. Сколько раз он вот так смотрел снизу вверх, сколько раз ждал под этими окнами? Там, дома, эти воспоминания казались далёкими, а тут, среди этих облезлых многоэтажек, они вдруг стали близкими, знакомыми, с привкусом дешёвых сигарет на губах, а ещё — крови.

"Дождись, пока он уйдёт," — писал он. — "Потом сообщи мне, я поднимусь, заберу тебя и ребёнка. Остальное обсудим при встрече."

Старого знакомого, вышедшего из подъезда, Игорь узнал скорее инстинктивно, чем благодаря внешним признакам. От того дерзкого красивого здоровяка, державшего в страхе всю школу, мало что осталось — обильные пивоизлияния в сочетании с сидячим образом жизни были налицо. При этом, тут явно и говорить не стоило о качалке, велопрогулках и прочих подобных радостях — едва ли этот человек без необходимости гулял дальше собственного сортира.

Игорь не знал, что именно ощутил в тот момент — в причудливый коктейль смешались брезгливость, злорадство, торжество и какое-то… разочаровние, что ли. В смысле, неужели вот этот человек действительно доставил ему некогда столько проблем? Он даже покачал головой, подумав об этом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сообщение от неё пришло через десять минут, и он выждал ещё десять — в счет забытых ключей, внезапных возвращений и тому подобных жизненных неожиданностей. А после поднялся наверх.

На миг ему показалось, что он попал в машину времени — квартира, где когда-то Оля жила со своей ныне покойной матерью, не изменилась ни на гран, разве что в ней появился какой-то затхлый, неприятный дух, будто под старыми обоями пряталась отравляющая воздух плесень. Преобразилась и сама Оля, конечно. И дело тут не в общей неухоженности или фигуре, а в затравленном, как у дикого зверя, взгляде. Такой же был худенького светловолосого мальчика, рука которого лежала на специальной подушке.