Серебряный мир. Книга о фотоискусстве - Евгений Владимирович Сапожинский

Творчество и техника — это что-то вроде неудовлетворенных пожилых супругов. Кажется, неплохое сравнение, но если рассуждать дальше в том же духе, придется встать на скользкий путь; неизбежно возникновение вопроса: какое начало, мужское или женское, принадлежит творчеству, а какое — технике? Похоже, творчеству принадлежит мужское начало, а технике — женское, потому что творчество несет идею, техника же помогает творчеству ее воплощать. По крайней мере, так должно быть. Впрочем, сейчас все перепуталось. Эмансипация! (Да вы, батенька, сексист?..) Теперь мало кто знает, как должны быть расставлены приоритеты. Представьте себе: встречаются два кр-рутых фотографа. Возможное начало разговора: «Представляешь, дружище, пошел я вчера мусор выбрасывать, да задрал рыльце. А там та-акие облака…» Через минуту, однако, об облаках никто не будет помнить. Разговор пойдет о пленках, проявителях, матрицах, компьютерах, объективах и прочей технике. И ничего удивительного в этом нет. Говорить о технике легко и приятно. Говорить о творчестве приятно, но нелегко. Творческие проблемы сидят в нас гораздо глубже, чем проблемы технические. Даже чтобы их сформулировать, не то что решить, нужно много времени, и поэтому разговор неизбежно выливается в техническое русло. В конце концов, конечно, каждый всегда один на один со своим творчеством. Но нельзя же все сводить к технике! Что получается: потрещали о всяких таких делах — вроде деловой разговор получился… А облака-то улетели.

Все помешаны на техническом качестве. Как ни странно, но прогресс технический, открывая невиданные доселе горизонты, нисколько не способствует прогрессу творческому, скорее наоборот. Мерзкое понятие «евростандарт» уже проникло и в искусство. Почему я считаю евростандарт мерзостью? Омерзителен любой стандарт… Образы, психология — сегодня это никого не интересует. Этот кавардак начался не сегодня и не вчера. Массовая культура не знает пощады. Поначалу клиент хотел видеть себя в сочных цветах (при этом будучи не в состоянии объяснить себе самому, зачем это нужно), теперь ему этого мало, хочется еще чего-нибудь эдакого, причем чего именно, он опять же толком объяснить не может. Одним словом, евростандарт ему подавай. Человек всегда хотел казаться лучше, чем есть, но только с появлением евростандарта в искусстве эта лесть стала в некоторой мере утонченной. Действительно, посмотришь на какую-нибудь смачную фотографию и подумаешь: вот это да, великолепно, как тщательно все просчитано, придраться не к чему. Объект съемки приобретает значительность, которой в жизни у него нет. Посмотрите, какие честные у всех депутатов глаза. Какие телячье-радостные — у евангелистов и прочих сектантов. Список можно продолжить. Колдовство длится, пока не одернешь себя: это изображение — пустышка. Я купился, как античный конь, ржущий при виде скульптуры собрата-коня. Наверно, евростандарт придумали древние греки. Просто у них не было возможности тиражировать свои произведения. Этим занялись мы.

Человек уже не в состоянии управлять техникой, которую создал. Это техника управляет им. Свобода, которую она якобы дает — мираж. Случилось то, на чем фантасты когда-то зарабатывали на хлеб. Тихая революция, очень похожая на конец света. Раньше техника тоже определяла эстетику, но не в такой мере, как сейчас. Теперь фотография — цветная, глянцевая и строго определенного формата. Безупречно резкая и беззернистая, без каких-либо недоговорок. Нравится? Кровь стала кетчупом — хорошо, правда?

Зачем нам это нужно? Не пора ли прекратить заниматься ерундой, дамы и господа? Опять все то же — глас вопиющего в пустыне.

Выхода нет. Мы тонем в болоте техники. Мы не слышим друг друга. Мы нажимаем кнопки и слушаем мертвые голоса, голоса, которые мы принимаем за озвученные кем-то силлогизмы. Увы, мы обманываем себя. Мы даже не догадываемся, какую чертовскую ловушку сами себе подготовили. Когда догадаемся, будет поздно.

Да-а, технику надо любить. Но как пешехода. Не более.

Процесс и результат

Если Вам доставляет удовольствие технология — что ж, это и плохо и хорошо одновременно. Хорошо — потому что удовольствие. Плохо — потому, что возникает риск работать ради процесса, а не ради результата. Существует немало таких горе-фотографов. Впрочем, если Вы по-настоящему творческая личность, Вам это почти не грозит. Помните об одном, коли Вы снимаете не только для себя, но и для кого-то еще: зрителя нисколько не волнуют технические выверты. Его интересует только результат.

Суть

Суть — это то, что остается, когда отбрасываешь все лишнее.

Достичь сути в абсолюте невозможно. Если откинуть все лишнее, мы умрем с голоду. Откинем коммерцию. Вопросов нет! Откинем полукоммерцию — это низко. Откинем четвертькоммерцию. Будем откидывать все, что так или иначе связано с коммерцией — оставим одну суть. Плохо получается?

Снимать

Снимать.

Профессионализм

«Не советую, гражданин… мнэ-э… не советую. Съедят».

А. и Б. Стругацкие. «Понедельник начинается в субботу»

Ненавижу слово «фотка». Точнее, ненавидел до недавнего времени, пока не попробовал себя в роли оператора печати на минилабе. Теперь слово «фотка» заняло в моем лексиконе если не почетное, то, во всяком случае, не последнее место. «Ну и лохи», — думал я об операторах, когда получал снимки из печати. «Ну и лохи!», — думал я о клиентах, работая оператором. Все-таки работать на съемке для документов веселее: там хоть общаешься с народом. Тут — один на один с жужжащим минилабом, готовым развалиться в любую минуту; во всяком случае, зажевать пленку — на ура. Общение — в лучшем случае — совместные перекуры с продавщицами (справедливости ради скажу, что среди них попадаются и приятные собеседницы), в худшем — странные беседы с разъяренными клиентами, считающими, что если у них автоматический фотоаппарат, пусть даже за двадцать долларов, то все их фотографии должны получаться прекрасно, а не так, как напечатал этот недоумок Сапожинский. Работа в так называемом фотоателье (некоторые шараги гордо именуют себя фотосалонами), как и в торговле, и вообще в сфере обслуживания, когда Вы непосредственно общаетесь с клиентами — просто цирк. Все это прекрасно, если бы не минусы: смешная, как правило, зарплата, барахлящее или попросту ненастроенное оборудование, и начальственные закидоны. Вот это уже тяжелый случай. Жизнь заставила меня прийти к выводу, что начальникам вовсе не нужны люди, которые работают. За что они могут полюбить своих подчиненных — за красивые глаза? Не исключено и это. Как-то я стажировался в одной фирме; название замнем, чтобы не делать рекламы, с одной пресимпатичнейшей барышней. Похоже, это было ее единственное достоинство, потому что она позволяла себе опаздывать на два часа, а