Газета Завтра 894 (1 2010) - Газета Завтра Газета

Вот наши ни шатко ни валко вкатываются в первенство, проигрывая канадцам и шведам. Реакция записного патриота: "Всё закономерно: чего ждать от россиянского спорта? Всё профукали!" Отношение профессионального либерала: "Тоталитарной России тягаться с признанными грандами? Это вам не Грузию побеждать!"

В следующих двух встречах, забрасывая в каждой по восемь шайб, сборная Россия громит норвежцев и чехов и проходит в четвертьфинал. Возглас с левого фланга: "Стыдоба! Вползли на тоненького! Вот во времена СССР всё было по-другому!" Плач из стана "изряднопорядочных": "Опять Газпром всё купил, опять на лапу дали!"

В четвертьфинале с огромным трудом, уже в овертайме, Россия берёт верх над финнами. И вновь звучит старая пластинка "борцов с режимом": "Эрефию за уши тащат в финал, чтоб отвлечь народ от ЖКХ и Манежной площади!" Им вторят "граждане мира": "В то время, как в кремлевских застенках томится Немцов, русская шваль под салат оливье пялит зенки на какой-то хоккей!"

Полуфинал со шведами: проигрывая за две минуты до конца третьего периода, наши умудряются свести дело к ничьей и в итоге победить по буллитам. Тут уж на левого оппозиционера страшно смотреть. Отрываясь от монитора, он восклицает патетично: "Я не желаю глядеть на то, как без-пяти-минут-миллионеры резвятся в заокеанской забаве!" Его собрат по несчастью, адепт "Стратегии-31" и почитатель "Эха Москвы", лишь разочарованно всхлипывает: "На деньги налогоплательщика — пир во время чумы!.."

И наконец — финал! Фантастические двадцать минут в конце матча. Слёзы трибун. Российский триколор нависает над Кленовым Листом и Звёздами. Звучит гимн — и двадцать юных глоток, упиваясь величайшей в своей жизни победой, истошно горланят, невпопад и без всякого слуха, старательно заученные строчки, с вызовом жестикулируя прямо в камеру, чтобы весь белый свет зарубил себе на носу: "Россия — священная наша держава! Россия — великая наша страна!.."

"Я презираю власовскую тряпку!.." — мычит ошеломленный "советист". "Я ненавижу сталинский гимн!.." — стонет "несогласный" в потрясении.

"Будущая энхаэловская мразота получила аванс!.." "Быдлячьи хари — да с золотыми медалями!.."

"Не забудем!.." "Не простим!.."

И хором: "Сколько же будет фартить этой проклятой рашке??!"

...Ну, а я, пожалуй, отдам сына в хоккейную секцию. Чтобы Родину любил, по улице не шлялся и мужиком вырос.

Алексей Касмынин МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ МЫСЛИ

В Музее Архитектуры имени А.В. Щусева проходит выставка "Мы создали из Москвы столицу", посвящённую 80-летию Моспроекта-1. На выставке представлены работы архитекторов тридцатых годов ХХ века, создававших шедевры советского монументализма. Многие из представленных проектов были воплощены в жизнь, но именно на этой выставке можно увидеть ход развития проекта реконструкции Триумфальной площади или строительства Северного Речного вокзала.

Этот дом мы уже видели, таких полно на севере, на востоке, в Москве, вдоль железной дороги, тянущейся на юг. Повсюду нас встречает один и тот же вид балконов, покрытие наружных стен, даже краска, которой покрыта штукатурка бетонных блоков.

Уже построенный, сданный в эксплуатацию дом, конечно же, превращается в совсем иной объект, напоминающий улей или муравьиный холм; проходит год, два, десять, и он становится уникальным. Кто-то провёл по стене баллончиком линию, тут пошла трещина, которую замазали прошлой весной, здесь поменяли окна, а там застеклили балкон. И вот перед вами словно бы вылепленный из некоей "строительной субстанции" объект, подобно поношенной паре обуви, отражающий быт жильцов. Кажется, что если дотошно снять тончайшие внешние показатели с этого строения, то удастся восстановить картину жизни обитателей коллективного жилища, подобно тому, как нам удаётся частично заглянуть в прошлое, исследуя поперечный срез ствола дерева.

Пешая прогулка по городу — это всегда созерцание. Город никогда не остаётся статичным, пусть в нём полно однотипных домов, но они изменяются, как настоящий лес. Где-то за прошедший год отреставрировали крышу, а где-то снесли старый бревенчатый дом. Узкие улочки, нависшие над головой деревья, — каждый район неповторим и несёт собственную уникальную атмосферу. Иногда удаётся найти такие места, которые вообще невозможно было бы представить. К примеру, автобусный парк, окружённый пирамидальными тополями на набережной Москвы-реки, неподалёку от метромоста, соединяющего станции метро "Коломенская" и "Автозаводская". Этот клочок пространства как будто бы был перенесён туда откуда-то с юга, где пирамидальные тополя посажены вдоль каждой дороги, пролегающей сквозь бесконечные пространства полей и степей.

Районы, сформировавшие собственную атмосферу, накапливают её, постепенно переставая быть обезличенными "микрорайоном №7" или "Заводским городком". Такие места становятся для посторонних местом нахождения "булочной на углу" или "выгодного продуктового, где в среду завоз овощей", а для жильцов — родной улицей, родным домом. Их настроение — некое умиротворение, сон, погружение в быт и частичный уют. Они приземлены и в чём-то меркантильны. Есть, конечно же, проекты "особого назначения", когда посреди района высятся несколько статных высоток из отборного светло-оранжевого кирпича с огромными окнами, нередко окружённые заборами. Кажется, что они застыли во времени, словно монолиты, демонстрируя особый статус, но в сердце их проекта неизбежно кроется зерно приземлённости, направленности на повседневность — и в конечном счёте они также оказываются втянуты в бытовую атмосферу окружающих их простеньких построек.

Такие улочки тянутся сетью сквозь пространство города, зоны переходят одна в другую, сменяются окружения и смыслы. Здесь в многоквартирном доме расположено множество небольших телерадиокомпаний, вся западная стена сплошь покрыта всевозможными антеннами, там — китайское общежитие, возле подъездов летом стоят велосипеды, на балконах постоянно сушится одежда, все окна — обыкновенные, деревянные.

И вроде бы эти антропогенные пространства бесконечны, но вдруг они резко обрываются, упёршись в огромный проспект, по которому стремительным потоком мчатся автомобили. Деревья больше не скрывают небо, в ясный день оно пронзительно-синее, словно специально созданное быть фоном точёным линиям. На фоне этого подчёркнуто чистого пространства, наполненного глубиной, высится странное кирпично-красное строение — здание Наркомзема.

Почему оно именно такое? — первая проносящаяся в сознании мысль. Соединение кубических форм, искривление углов, выступающий из округлой стены бортик, похожий на застывшую внутри другого объекта бетонную плиту, будто бы символизирующую остановившееся время, интерпретацию движения природных сил. Или же, наоборот, конструкция, декларирующая превосходство над бренным, сиюминутным, самим фактом своего существования отгороженная от тварного мира? Но конструкция не абсурдная, внутри самой себя подчинённая строжайшей логике. Лишённая симметрии, но обладающая при этом грацией точных геометрических фигур и монументальных инженерных конструкций, аллегория научной мысли первой половины ХХ века. Особое видение архитектурного объекта как декламации достижений науки и техники.

Кажется, что это здание не привязано ни к какой конкретной эпохе. Сейчас там располагается Министерство сельского хозяйства, но от этого чувство вневременности не проходит. Оно словно бы было рождено вибрациями небесных сфер, силой бушевавших в начале ХХ века идей, и так, воплотившись в форме бетона, осталось стоять памятником свободе мысли.

Перед тем, как воплотиться в камне, любой проект существовал на бумаге. В том числе и здание Наркомзема, спроектированное под руководством Алексея Викторовича Щусева. То, что мы видим своими глазами на улицах города — огромные конструкты времён позднего конструктивизма или же монументальные глыбы "сталинских" построек — это продукт мысли архитектора, уже прошёдший через сотню призм, преломлённый и изменённый. На него повлияли тысячи факторов, начиная с мнений участников процесса проектировки, заканчивая ограничениями, накладываемыми материально-технической базой. И лишь с листом бумаги архитектор может оставаться откровенным до конца. Лист бумаги не укажет ему на нецелесообразность дополнительного ряда колонн или массивного кубического объёма над полукругом сглаженного угла.

Эти проекты оседают в хранилищах за множеством замков, и у нас практически нет никаких шансов увидеть их, особенно если им уже несколько десятилетий. Кроме мало интересных широкой публике чертежей каждой детали здания, всех комнат, коридоров, хозяйственных помещений, элементов фасада, выполненных в проекциях, существует художественная изометрия, архитектурная графика, больше всего походящая на привычную картину.