С любовью, Луна! (СИ) - Мак Лина

— Идиот. — буркаю себе под нос и ухожу в ванную, а то с этими посетителями я так и не добралась до унитаза ещё.

А когда выхожу, натыкаюсь уже на злой взгляд Дениса.

— И что не так? — спрашиваю у него, видя, как он кипит.

— Если он ещё раз явится сюда, ты должна сразу звонить мне или Юле, ясно? — рычит.

— Что вы сегодня все рычите? — спрашиваю уже раздражённо, — У вас что, магнитные бури у всех?

— Вика! — повышает голос, — Ты, что забыла, чем закончилась ваша последняя такая стычка? А ты сейчас и так уже в больнице. И если тогда я не смог доказать, что ту аварию подстроил именно он, то сейчас смогу! Если ты не будешь тупить! — на последнем предложении Денис уже начинает нервно расхаживать по палате, а у меня всё сжимается внутри.

Ведь мне начинает доходить кое-что! Но уж очень это страшное заключение выходит, и я хочу сейчас же выяснить всё.

— Сядь Денис Львович! — говорю, но от моего голоса юрист резко останавливается и удивлённо смотрит на меня, — Ты сейчас мне всё расскажешь или не выйдешь с этой палаты. И не дай Бог, решишь что-то скрыть от меня, я пойму это. Сразу! Но после — тебе не завидую.

И Денис сел. Точнее, просто плюхнулся на стул, смотря на меня ошарашенным взглядом. И я его понимаю, ведь даже дети начинали нервничать, когда я так резко успокаивалась и начинала говорить спокойно и тихо.

В такие моменты мне Ксюша говорила:

— Мам, ты лучше ори на нас, чем вот так разговаривай. Потому что когда ты начинаешь говорить так, ноги начинаю дрожать сами по себе.

И пускай передо мной сейчас не моя девочка, но эффект произведён правильный. Значит, разговору быть!

Глава 17

Глава 17

Наверное в этой реальности, у меня слишком импульсивный характер. Вот всё-таки в чём плюс семьи и маленьких детей: не только мы их учим всему, но и дети учат своих родителей многому. Важно только это понимать!

Но пока я здесь, то могу же почудить? Хотя, чудить уже особо и не хочется.

Смотрю на горсть таблеток в руке и не могу заставить себя выпить их. Поднимаю взгляд и замечаю, что в зеркало заднего вида на меня смотрит Николай Иванович.

— Виктория Викторовна, может мы развернёмся? Ещё не так далеко уехали. — тихо проговаривает мужчина.

— Нет, Николай Иванович. Едем. — спокойно отвечаю и всё-таки закидываю в себя эту горсть.

Запиваю всё это водой и откидываюсь на сиденье. За окном пейзажи сменяют друг друга. Первые дни лета всегда очень красивы. Вот только я вроде и вижу всё это сейчас, но не могу найти в себе обычный отклик. Меня будто парализовало в этом мире. В этой боли. В этом… дерьме!

И может я бы восприняла нормально вчерашний рассказ Дениса, если бы вечером мне не позвонила рыдающая Надя и ни стала бы меня обвинять, что я обманула Полю и она теперь рыдает в комнате.

А ведь я даже забыла, что обещала ребёнку по магазинам пройтись. И ещё, даже понятия не имею, знают ли здесь о болезни Виктории.

Но судя по реакции Нади, когда я ей сказала, что как только меня выпишут я сразу приеду, никому Вика ничего не сказала.

Телефон на сидение рядом, постоянно мигает, молча оповещая меня о том, что ко мне пытаются дозвониться явно половина больницы.

Да. Я просто проснулась сегодня в три часа ночи и позвонила Николаю Ивановичу, предупредив о том, чтобы через тридцать минут он стоял у ворот учреждения.

Когда мне плохо или я нервничаю. Когда не могу найти ответ на вопрос, или просто хочу побыть одна, то просто ухожу в сад.

Свой сад! На качелю!

Но в квартире такого счастья нет! Как вообще можно жить без качели? Эх, Вика, Вика!

И пускай я понимаю, что поступаю сейчас ни как тридцати пяти летняя женщина.

И даже, возможно, завтра мне будет стыдно, но мы едем туда, где у меня есть качели. А еще, я очень надеюсь, что они там будут точно! Хотя даже представить не могу, кто может жить в «нашем» доме.

За время лежания в больнице, я всё-таки заставила себя полистать разные источники всемирной паутины, в поисках ответов на свои вопросы, но кроме миллионов ссылок на самые разные книги и статьи о попаданцах, других мирах, альтернативных вселенных, и заканчивая всё это доброй порцией гадалок, бабок, ведуний и шаманов, которые готовы переселить вашу «душу» обратно, ничего не нашла!

И сказать, что меня это огорчила — это ничего ни сказать!

И можно бы было сказать, что я просто схожу с ума, или это моё воображение рисует всё это в голове. А может я попала в аварию и лежу сейчас в коме… или просто дура!

Но ведь всё это не правда. А где она, понять очень тяжело сейчас.

Прикрываю глаза и тихо прошу Николая Ивановича:

— На включите, что нибудь детское. Ну там, песенки разные, только не громко.

От моих слов, мужчина даже закашливается, но просьбу выполняет.

А я могу просто представить, что меня сейчас облепили детки и мы едем куда-то в город. Главное, глаза не открывать.

— Я могу перестать. — предложил Денис, а я только головой покачала.

Зачем переставать, если я сама попросила рассказать мне всё. И то, что узнаю, начинает объяснять мне, в какой-то степени, почему Я стала Викторией Викторовной, а не Викой Лебедевой.

Ну что могу сказать: желание разнообразить жизнь, тоже нужно загадывать правильно.

— Я заметил тебя сразу, когда первый раз увидел. Хотя не подумал бы тогда, что твоя профессиональная улыбка окажется только профессионализмом. — мы хмыкнули одновременно, только вот с разным настроением, — А после увидел, как один из клиентов того казино уж очень грубо пристаёт к тебе. И да, я бы тоже не отказался тогда заменить того старого хрыча, но как только с твоих губ сорвался наш русский мат, я уже смотрел на тебя по другому. И мне бы понять тогда, что отбиваешься ты от него довольно давно, но не понял.

Денис опустил голову, а по мне обежал озноб. Может и правда не нужно мне это знать? Я ведь уже узнала, что в этой реальности я была беременна не на втором месяце, и был у меня здесь не просто выкидыш.

Здесь я уехала на Кипр, после того гребаного звонка. И только там узнала, что беременна. Но срок уже был побольше. А дальше был выкидыш уже на поздних сроках, и чиста, и тяжёлая реабилитация. Как итог, в этой реальности у меня стоит диагноз — бесплодие.

А ведь ещё недавно, я думала, что Пашина рыбалка и «забыл предупредить» — самое страшное.

— С тех пор, я старался часто бывать в том заведении. Но тебя видел всё реже. А за сутки, до того как нашёл тебя в подсобке гостиницы, вообще не видел. — он опять замолчал, а когда я подняла на него взгляд, заметила что он рассматривает меня, с какими-то неподдельным интересом, — Мне продолжать?

— Слушай, я сейчас точно позвоню Дюймовочке и попрошу чтобы она привезла мне мой инструмент правосудия! — уже злясь, добавила. — У вас здесь, у всех, просто талант, выводить меня из себя!

— Ладно, ладно, не злись. — Денис ухмыльнулся. — Ты не рассказывала, что с тобой произошло. Ни разу, и попросила не упоминать больше о том случае. Но то состояние в котором я нашёл тебя тогда, говорит о многом. — его взгляд потяжелел, — Я адвокат Вика, и хороший, если судить по тому, что на моем счету только одно проиграло дело, и то оно относиться к твоей аварии. И в тот момент я уже понимал, что с тобой сделали.

Я сглотнула. Мне стало больно. Не только физически, но и морально. Я ведь знаю истории девочек, которые поехали туда работать.

Я даже видела какой вернулась обратно одна из моих одногруппниц. И то, что она тогда приехала, хоть и красивая, но какая то неживая, могло о многом рассказать.

Да только мы же люди такие создания, что даже не замечаем очевидного.

Не высокомерной она стала тогда!

И сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, что видела тогда в её глазах. Понимаю, что она смотрела на меня с болью и отчаянием.