Это (не) твой ребенок (СИ) - Григ Гала

Он буквально влетел в кабинет. Зиночка сидела на своем месте и, как ни в чем не бывало, улыбнулась ему навстречу:

— Доброе утро, Павел Трофимович.

Не ответив, Красницкий зашел в кабинет, попросив пригласить Зуева. Его трясло. Он готов был задушить Зиночку. Едва сдерживаясь, шагал по кабинету в ожидании доклада Зуева.

— Я жду объяснений, — резко бросил Зуеву.

— Объяснения может дать сама Зинаида Марковна. Я только доложил, откуда поступил последний звонок. То есть первый с мобильной связи. Надо поставить ее перед фактом. Посмотрим, что она скажет.

Красницкий нажал кнопку связи:

— Зинаида Марковна, зайдите, пожалуйста, в кабинет, — руки выдавали волнение, голос звенел.

Зиночка вошла, спокойная и невозмутимая.

— Чай, кофе, Павел Трофимович?

— Спасибо. Присядьте. Надо поговорить, — его бы воля, он схватил бы эту тварь за горло и вытряс из нее объяснение происходящего. Но старался держать себя в руках.

— С Вами будет говорить начальник нашей службы безопасности — Красницкий решил, что Зуев грамотнее поведет расследование. Сам же он мог все испортить, настолько был взвинчен.

— Зинаида Марковна, назовите номер Вашего мобильного телефона, — начал Зуев.

Зиночка вскинула на него глаза:

— Он ведь есть в отделе кадров, — в голосе ни намека на волнение.

— Ответьте на вопрос, — невозмутимо продолжал Зуев.

Вздернув подбородок, Зиночка спокойно цифру за цифрой проговорила требуемую информацию.

Павел, все это время внимательно наблюдающий за Зиночкой, отметил про себя, что на ее лице не дрогнул ни один мускул. Он подумал, что Зуев напрасно тратит время.

— Вашим телефоном мог кто-то воспользоваться?

— Нет, — твердо ответила Зина.

— Значит, это Вы звонили Марине Красницкой?

— Я не знаю никакой Марины Красницкой, — она повернулась лицом к Павлу и наигранным веселым голосом добавила: — У Вас есть сестра?

— Жена, — глухо ответил он.

Зуев со всей строгостью продолжил:

— Ваш звонок зафиксирован и отказываться бесполезно. При желании Павел Трофимович может подать на Вас в суд.

— Да за что?! — в голосе послышались неуверенные нотки, но она старалась сдерживать эмоции.

— Статья найдется. Вы преследуете его жену. И не отпирайтесь. Мы получили распечатку звонков. Буквально вчера Вы звонили на ее номер.

Зиночка вдруг подскочила, как ужаленная и, подошла почти вплотную к Красницкому:

— Да, это я звонила! И буду звонить, пока эта малявка не поймет, что не подходит Вам!

Павел пришел в бешенство:

— Кто вообще давал тебе право судить, кто мне подходит, кто — нет!

— Это право я выстрадала за годы работы с Вами! И все эти годы я любила и люблю Вас! — Глаза Зиночки блестели слезами. Но что-то нездоровое было в этом признании.

— Да, люблю безответно. И все же надеюсь, что когда-нибудь Вы обратите на меня внимание. Увидите во мне женщину, которая нужна Вам… Достойна Вас… А не эта…

Павел больше не мог сдерживаться. Он схватил ее за обе руки и, теряя самообладание прошипел:

— Заткнись! Я тебя ненавижу! Я не давал тебе ни малейшего повода для подобных надежд! — еще мгновение, и он бы отхлестал ее по мокрым от слез щекам.

Но вовремя вмешался Зуев:

— Павел Трофимович, держите себя в руках, — он развернул Зину и усадил на стул. Она рыдала уже в голос, размазывая по щекам косметику.

Вид ее не вызывал сочувствия. Любовь, в которой она призналась Красницкому, отозвалась в нем только чувством гадливости, словно он прикоснулся к чему-то мерзкому и гадкому. В другой ситуации он пожалел бы бедную девушку, объяснился бы с ней по-хорошему. Но сейчас желал одного — чтоб она навсегда исчезла из его и особенно Марининой жизни.

Он крепко сжимал кулаки, и по движению желваков можно было догадаться, как хотелось ему стереть с лица земли эту ненормальную. Останавливало только осознание недопустимости жестоких действий в стенах офиса. Сдерживающим фактором было и присутствие Зуева, который призывал шефа к спокойствию и правомочности действий.

Красницкий, сдерживая себя изо всех сил, выдавил:

— С этого дня ты уволена. И никогда, слышишь, никогда не смей даже думать ни обо мне, ни, тем более, о Марине. В обратном случае, я…

— В обратном случае, — прервал его Зуев, — Вам грозит конкретный срок. Поэтому я бы посоветовал уехать совсем из города. И помните, мы будем постоянно следить за Вами и Вашими действиями.

Красницкий больше не мог видеть женщину, причинившую Марине столько боли и страданий. Он встал, молча открыл дверь и, ни слова не говоря, жестом указал ей на выход.

Зина, не поднимая глаз, выскочила из кабинета. Зуев вышел за ней. Он посоветовал ей получить по-быстрому выходное пособие и никогда больше не переступать порог офиса.

Зуев вернулся в кабинет шефа:

— Надо распорядиться по поводу Зинаиды Марковны, позвоните в отдел кадров. Я уверен, что она больше не побеспокоит Вас.

— Спасибо, Антон! — Павел пожал Зуеву руку, стараясь унять дрожь своей. — Извини за несдержанность.

— Бывает. В такой ситуации любой бы не сдержался. Может, отвезти Вас домой? Вам бы не надо сейчас за руль.

— Буду признателен. Действительно, как-то мне нехорошо. Только чуть позже. Мне надо успокоиться, чтоб не испугать Марину. — он помолчал секунду, затем спросил: — Неужели это тоже любовь? Но какая она… — не мог подобрать слов.

— Бывает всякое. А пойдемте к нам в отдел. Там найдется что-нибудь крепкое, чтобы снять стресс. Вам это сейчас необходимо.

Красницкий кивнул. Ему и в самом деле необходимо было прийти в себя после ужасного объяснения, оставившего на душе тяжелый осадок. Марине в таком состоянии показываться не хотелось. Но и держать ее в неведении было недопустимо.

Короткая передышка, которую он позволил себе, дала время на обдумывание ситуации. Ведь Марине надо как-то объяснить случившееся.

Павел, не чувствуя за собой вины, решил ничего не скрывать от жены. Правда всегда лучше приукрашенной лжи, даже если принять ее порой бывает непросто.

Глава 24

— Мариша, — по глазам мужа она поняла, что есть новости. Вот только какие? Сердце женщины тревожно замерло, потом пустилось в галоп. Казалось, еще мгновение, и оно выскочит из груди. Марина присела на стул, не отводя взгляда от Павла. Прижала руку к животу, прислушиваясь к шевелению, спровоцированному ее волнением. Пыталась успокоить уже не только себя, но и крохотное существо, за которое была в ответе.

А Павел молчал, не зная, как объяснить всю несуразность произошедшего. Уловив ее движение и настороженность, решился:

— Успокойся, родная. Все хорошо, — сбивчиво и коротко пытался донести абсурдность звонков Зины. — Может быть, она с головой не дружит, — в отчаянии резюмировал он.

— Ты считаешь, что она действительно любит тебя? Тайно. Безответно… Бедная девушка.

— Солнышко мое, это не любовь, это беспочвенная шизофрения или что там еще бывает у психически нездоровых людей. — Павел задумался: — Синдром одиночества, маниакальная влюбленность, может быть… И знаешь, давай забудем это недоразумение, заставившее тебя переживать и волноваться. Она больше не посмеет побеспокоить ни тебя, ни меня. Ни нашего малыша. Зуев на всякий случай записал весь разговор, в котором она фактически призналась во всем. А это уже статья.

— Ты уверен?

— Практически на все сто. Дай мне обнять Вас. Я соскучился, — в его глазах было сплошное обожание. И не поверить в искренность его слов было невозможно.

Марина, наконец, расслабилась. Сердечко ее успокоилось. Она смотрела на своего защитника с восхищением:

— Он такой большой и сильный. Он сделал все, чтобы оградить их от этой странной женщины. Жалко ее… — осадок в душе от рассказа мужа еще присутствовал, но постепенно уступал место хорошему настроению и уверенности, что все, как сказал Павел, будет хорошо.

— Марина, мы так давно не были в гостях у Бориса. Может быть, сходим? — надо было разрядить обстановку, чтобы как можно скорее стереть из памяти досадные происшествия последних дней.