Завещание самоубийцы - Ежи Эдигей

Напрасно капитан Мильчарек каждые десять дней рассылал по всей стране фотографии убитого и напоминания о необходимости ответа на запрос. В отделе розыска пропавших лиц при Главном управлении милиции капитан Мильчарек стал едва ли не ежедневным гостем. В архиве просматривались дела за многие годы, сравнивались сотни самых различных происшествий, изучались фотографии. И все напрасно.

Майор Калинович довольно часто виделся с адвокатом Рушинским. Каждый раз, встречая майора, меценат задавал ему один и тот же вопрос: «Ну как там с делом Ярецкого?» И получал все тот же неизменный ответ: «Похоронен в день двадцать третьего мая тысяча девятьсот семидесятого года в присутствии Мечислава Рушинского». Обмен этими фразами вошел в церемониал их встреч. Упрямый адвокат ни па йоту не отступил от своего.

Обращения к общественности ничего, кроме дополнительных хлопот, не дали. Писем, правда, поступало много, и самых различных. Так, например, одна старая женщина утверждала, что убитый - ее сын, которого она безуспешно разыскивала с окончания войны. Другая женщина, из Щецина, признала в убитом мужа, уехавшего несколько лет назад за грапнцу и с тех пор не дававшего о себе знать.

Каждое сообщение тщательно проверялось. Изучались даже апонимпые письма, которых в милицейской почте тоже попадалось немало. Но все они, как оказывалось после проверки, вели на ложный след.

И вдруг все выяснилось - притом без всяких усилий и заслуг милиции. Вернее сказать, не милиции, а без усилий капитана Мильчарека и его группы, которым при одном только упоминании о «человеке в мешке» становилось дурно.

Итак, однажды - а случилось это в конце августа - в столичное управление милиции пришла телефонограмма. Отделение милиции одного из пригородов Варшавы сообщало, что к ним поступило заявление от гражданки Янины Видлевской об исчезновении ее квартиранта Романа Бре-гулы, который уже больше шести недель не появлялся в своей комнате. В связи с этим возникло предположение, не его ли разыскивает управление милиции по делу «человека в мешке».

Не прошло и получаса, как милицейская «варшава» с капитаном Мильчареком уже мчалась к Янине Видлевской. И на этот раз не напрасно.

Пенсионерка, вдова железнодорожника, Янина Видлевская имела небольшой собственный домик - итог праведных трудов супругов. После смерти мужа она сдавала две комнаты. Одну, большую, с отдельным входом через веранду,- молодой супружеской паре, ожидавшей кооперативной квартиры. Другую, поменьше,- Роману Брегуле, парикмахеру по профессии.

Старая женщина редко читала газеты, телевизора не имела. Сообщения по радио либо вообще не слышала, либо пропустила мимо ушей, не связала со своим квартирантом. Ее жилец часто исчезал, случалось - и на несколько дней. Поэтому Янина Видлевская не придала значения и более длительному его отсутствию. Но когда прошло более месяца, а от квартиранта все не было никаких вестей, вдова встревожилась и, прождав еще неделю, заявила в местное отделение милиции о его исчезновении.

Янина Видлевская сразу же признала Романа Брегулу на предъявленной ей фотографии.

- Скажите, пожалуйста,- спросил капитан,- были ли у этого гражданина какне-либо особые приметы?

- Не понимаю. Л что это такое?

- Ну, был ли у вашего квартиранта какой-нибудь знак, по которому его можно было распознать? Может быть, он косил или хромал на одну ногу?

- Мой жилец не косил и не хромал. А вот на руке у него, кажется на правой, был большой красный рубец. Он говорил, что как-то споткнулся и прикоснулся рукой к раскаленной докрасна плите. Когда жилец носил рубашку с короткими рукавами, этот шрам было видно.

Итак, теперь уже не существовало сомнений - найденный рыболовами «человек в мешке» был Романом Брегулой.

Следствие сдвинулось с мертвой точки. Местное отделение милиции, как оказалось, могло дать немало сведений о бывшем парикмахере. Свою профессию Роман Брегула забросил уже несколько лет назад, хотя, как говорят, был когда-то неплохим мастером и даже одно время работал при каком-то варшавском театре. Однако сильное пристрастие к рюмочке приводило к тому, что он нигде подолгу не задерживался. Кончилось тем, что он вообще бросил работать и начал «комбинировать». Несколько раз на Романа Брегулу падало подозрение, что он в местной пивной очищает карманы своих случайных собутыльников. Но доказать его вину ни разу не удалось.

На вопрос, почему он не работает, в то время как в парикмахерских не хватает мастеров-мужчин и хороший специалист всегда найдет и место, и возможность хорошо заработать, Брегула ссылался на свое якобы плохое зрение. В доказательство тому он стал носить большие темные очки.Однако же получить пенсию по инвалидности он ни разу не попытался. Возникало подозрение, что дымчатые очки служили Брегуле для иных целей - для маскнровки, чтобы труднее было его узнать.

Как выяснилось, и варшавской милиции личность Романа Брегулы была достаточно хорошо известна. Его неоднократно задерживали. При этом посредничество в торговле краденым было, пожалуй,наименее серьезным среди обвинений, которые предъявлялись ему. Тем не менее более сорока восьми часов Брегула в милиции никогда «не гостил». Всякий раз его вынуждены были освобождать из-за отсутствия достаточно веских улик. Вот почемув Центральном дактилоскопическом бюро не оказалось отпечатков пальцев Брегулы.

Три года назад Роман Брегула неожиданно исчез из поля зрения варшавских милиционеров. Его имя перестало упоминаться в милицейских донесениях, на него перестали поступать жалобы, его не задерживали за пьянство. В общем, все указывало на то, что грешник вступил наконец на путь исправления.

Однако у капитана Мильчарека имелись серьезные основания не слишком верить в чудесное преображение старого грешника. Роман Брегула, как выяснилось, жил весьма обеспеченно. После того как была установлена личность «человека в мешке» и весть об этом распространилась по всей Варшаве, многие вдруг обрели и память и речь. Так, официанты стали без труда узнавать на предъявляемых им фотоснимках своего солидного клиента, любившего, правда, изрядно выпить, но и дававшего им хорошо заработать.

Каковы же были источники доходов этого человека?

Тщательный обыск в комнате убитого не дал ответа на этот вопрос, хотя у него был обнаружен хитроумно сделанный тайник. В нем хранились: 12 тысяч злотых, 117американских и 35 канадских долларов, 50 западногерманских марок, а также одна золотая двадцатидолларовая монета, три золотые пятирублевки и золотой браслет весом тридцать граммов. В общем, для безработного парикмахера с подорванным здоровьем совсем неплохие сбережения. И вряд ли они были результатом честного труда на ниве служения парикмахерскому искусству.

Обращал на себя внимание и тот факт, что при обыске у него не было найдено никаких писем, записей телефонов и адресов. Этот человек не вел ни приходо-расходных книг, ни дневников. Видимо, Роман Брегула учитывал вероятность того, что может наступить момент, когда его жилищем заинтересуются органы прокуратуры или милиция. Не ответив на все эти загадки, невозможно было понять и причины его убийства, а также выявить тех, кто совершил это преступление.

Капитан Мильчарек решил во что бы то ни стало раскрыть все эти тайны Романа Брегулы. Лучшие агенты начали собирать о нем сведения, используя при этом и те контакты, которые у них имелись в преступном мире. Вопреки бытующим легендам людям этой среды не так уж свойственна «профессиональная солидарность», и в своем поведении они отнюдь не руководствуются каким-то особым, только у них существующим «моральным кодексом». Выдача сообщников, правда, не поощряется, но передача всякого рода слухов и сплетен, в том числе и работникам милиции, за большой грех не почитается. А уж тем более, если это касается покойника.

Ромап Брегула, как выяснилось, не пользовался симпатией в этой среде. Тем не менее сотрудничать с ним считалось выгодным. Обвиняли же его в том, что он никогда не подвергал себя риску. Рисковали другие, но только не он. Другие, случалось, «засыпались» и попадали за решетку, но Брегула неизменно оставался на свободе.

В преступном мирке столицы этот человек положил начало новой специальности - «организатора» преступлений, преступлений… в варшавском масштабе. Роману Брегуле, безусловно, далеко было до его английского «коллеги» - организатора «преступления века». Но одно их все-таки равняло: как польского, так и английского «организатора» властям не удалось схватить ни на месте преступления, ни позднее. Но если английский «организатор» был для Скот-ланд-ярда неизвестным, но разыскиваемым преступником, то польский сумел остаться вне подозрения у варшавской милиции. Он преспокойно навещал столичные питейные заведения и учтиво раскланивался с польскими блюстителями порядка.