Очерки истории российской внешней разведки. Том 6 - Евгений Примаков

Эта проблема периодически вызывала обострение обстановки между двумя странами в районе Кашмира. В августе 1965 года пакистанцы направили несколько тысяч моджахедов в Кашмир с целью поднять население этого штата против индийского правительства. Это им не удалось, но вторжение пакистанцев переросло в серьезный вооруженный конфликт.

Столкновение между двумя крупными государствами Азии расценивалось в Советском Союзе как возникновение опасного очага войны, который необходимо немедленно погасить. Военные действия, развернувшиеся в Кашмире, вызывали озабоченность советского правительства еще и потому, что этот район примыкал непосредственно к границам СССР. В Москве понимали, что противоречия между Индией и Пакистаном сплелись в такой сложный клубок, что распутать его можно было только при наличии доброй воли сторон, в спокойной обстановке и при чрезвычайном терпении. Именно поэтому в посланиях президенту Пакистана Айюб Хану и премьер-министру Индии Л.Б. Шастри, направленных 4 сентября 1965 года, председатель Совета Министров СССР А.Н. Косыгин подчеркивал: «В нынешней серьезной обстановке вряд ли следует на первый план выдвигать вопрос о причинах возникновения конфликта и искать, кто прав, а кто виноват. Главные усилия должны быть сосредоточены на том, чтобы немедленно прекратить военные действия…» Этот призыв к Индии и Пакистану сопровождался в послании Косыгина предложением добрых услуг советского правительства.

Однако вооруженный конфликт продолжался, и 17 сентября Косыгин направил главам Индии и Пакистана новое послание, в котором от имени советского правительства внес на их рассмотрение предложение установить непосредственный контакт друг с другом в целях достижения договоренности о восстановлении мира между обеими странами. «В случае, если того пожелают обе стороны, — говорилось в послании, — во встрече мог бы также принять участие председатель Совета Министров СССР. Такая встреча могла бы быть проведена, например, в Ташкенте или в каком-либо другом городе Советского Союза».

20 сентября президент Айюб Хан и 22 сентября премьер-министр Л.Б. Шастри в ответах на послание Косыгина дали свое согласие на проведение переговоров в Ташкенте. Этому способствовала принятая благодаря усилиям Советского Союза резолюция Совета Безопасности ООН, предлагавшая Индии и Пакистану прекратить огонь и использовать политические методы для решения спорных проблем. Это положение резолюции было выполнено, и в ночь с 22 на 23 сентября на индо-пакистанских фронтах наступило перемирие. Путь к встрече в Ташкенте был открыт.

В Москве началась подготовительная работа к переговорам в Ташкенте, которые были намечены на 4 января 1966 года. В этой работе активное участие приняла и внешняя разведка (Первое главное управление КГБ), которая уже располагала солидной информацией по кашмирской проблеме и другим вопросам индийско-пакистанских отношений. Тем не менее, когда было принято решение о переговорах, перед резидентурами в Дели и Карачи была поставлена задача максимально эффективно задействовать все имеющиеся возможности для получения дополнительной актуальной информации. Полученные сведения своевременно направлялись в Центр и учитывались при подготовке к предстоящим переговорам.

Сотрудники разведки тщательно готовились к выполнению задач в Ташкенте, задействуя все возможности.

К концу декабря 1965 года была сформирована оперативная группа сотрудников разведки, перед которой ставилась задача обеспечить на месте, в Ташкенте, А.Н. Косыгина необходимой информацией. В группу были включены специалисты по проблемам Азии. На них возлагалась задача по добыче, анализу и обработке поступающей информации и подготовке ежедневной оперативной сводки для А.Н. Косыгина. Подготовке к предстоящей работе группы в Ташкенте большое внимание уделял начальник разведки А.М. Сахаровский. 1 января эта группа прибыла в Ташкент.

В этот и последующие дни в столицу Узбекистана стали съезжаться многочисленные советские и иностранные журналисты, их размещали в гостинице «Ташкент», превращенной на время переговоров в пресс-центр. А 3 января население Ташкента тепло приветствовало высоких гостей из Пакистана и Индии. А.Н. Косыгин встречал их в аэропорту и провожал в резиденции, отведенные в поселке Дарман. Сразу же началась практическая работа.

Об интенсивности дальнейших переговоров красноречиво говорит частота и количество встреч их участников. За шесть дней Косыгин провел с руководителями Индии и Пакистана 15 встреч. С 5 января практически ежедневно встречались министры иностранных дел Индии, Пакистана и Советского Союза для согласования вопросов к предстоящим встречам руководителей делегаций.

С первого же дня саммита оперативная группа разведки встала практически на бессменную вахту по добыче сведений, важных для успешного проведения переговоров. Немалое внимание уделялось и информации о настроениях среди освещавших встречу иностранных журналистов. При этом учитывалось, что переговоры проходили в обстановке, когда мир находился в состоянии холодной войны. Недоброжелатели Советского Союза пытались всеми способами поставить под сомнение возможность позитивного исхода ташкентской встречи. Многие политические обозреватели на Западе поспешили расценить советские предложения об организации переговоров в Ташкенте как бесперспективный политический шаг Москвы. Причем аргументом для них служил печальный опыт выступавших от имени ООН многочисленных посредников, а также неоднократные безуспешные попытки Англии и США выступить в роли «примирителей» в Индостане. Обозреватель американского агентства Ассошиэй-тед Пресс писал из Вашингтона: «Соединенные Штаты были бы удивлены, если бы на организованных по инициативе Советского Союза мирных переговорах было быстро достигнуто какое-то соглашение». Попытки заронить сомнение в успехе переговоров предпринимались и некоторыми западными журналистами на их пресс-конференции в Ташкенте.

Пресс-конференции представителей индийской и пакистанской делегаций и советского представителя проводились каждый день вечером в гостинице «Ташкент». Журналисты получали на этих прессконференциях весьма скудную информацию. Представители сторон высказывали, как правило, осторожный оптимизм, отмечая некоторое, хотя и медленное, движение вперед в переговорах. Излюбленным выражением для характеристики прогресса в переговорах Айюб Хана и Шастри стало выражение «дюйм за дюймом».

По вечерам после пресс-конференций гостиница «Ташкент» превращалась в своего рода журналистский дискуссионный клуб. В ресторане, в холлах, в баре и номерах гостиницы выдвигались гипотезы, строились прогнозы и высказывались самые различные догадки о том, что действительно происходит за закрытыми дверьми переговоров. Ход переговоров и позиции сторон подвергались ежевечернему анализу и группой сотрудников разведки.

Все понимали, что переговоры идут трудно и что основные сложности могут возникнуть в связи с разным подходом сторон к кашмирской проблеме. Согласно ранее выраженной официальной точке зрения Индии, проблема Кашмира не могла быть предметом переговоров. Пакистан же, наоборот, считал, что без обсуждения кашмирской проблемы переговоры вообще беспредметны. Первый тревожный сигнал прозвучал на пресс-конференции на третий день переговоров 6 января. Выступая на этой пресс-конференции, представитель Пакистана заявил, что, с пакистанской точки зрения, «жизненно важно обсудить во всей глубине проблему Джамму и Кашмира». При этом он добавил, что по другим проблемам между представителями Индии и Пакистана «есть достаточное взаимопонимание».

О серьезных разногласиях по кашмирскому вопросу между руководителями Индии и Пакистана сотрудникам оперативной группы советских разведчиков стало известно в первые же дни переговоров. Уже в первых беседах А.Н. Косыгина с Айюб Ханом и Шастри еще до официального открытия конференции, состоявшихся вечером 3 января и имевших целью согласовать повестку дня, пакистанцы заняли непримиримую позицию. Они заявили о необходимости в первую очередь решить на переговорах кашмирскую проблему, причем на пакистанских условиях. Были получены также сведения о том, что Айюб Хан и Шастри вообще не хотели больше встречаться. В сложном положении оказался А.Н. Косыгин, так как в случае провала ташкентской встречи речь шла о престиже не только его лично, но и Советского Союза.

В этой ситуации сотрудник оперативной группы, аккумулировавший всю разведывательную информацию по данному вопросу, предложил составить докладную записку для А.Н. Косыгина, в которой были бы определены пути выхода из тупика. Получив одобрение руководства, он уже 4 января составил записку, которая и была доложена Председателю Совета Министров СССР. На ее рассмотрение А.Н. Косыгину потребовались сутки. Для опергруппы они были сутками мучительного ожидания. Ведь разведчики вторгались в уже составленный ранее официальный план действий на переговорах. Через сутки А.Н. Косыгин пригласил к себе первого заместителя председателя КГБ СССР Н.С. Захарова, возглавлявшего оперативную группу, и заявил, что полностью согласен с содержанием записки и что в дальнейшем будет действовать в соответствии с изложенными в ней предложениями.