Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 - Татьяна Москвина

Альфа-банк – банк с причудами. (Хороший слоган, правда?) Осенью на выставке в Манеже я видела чудовищного корявого исполина – творение скульптора Д. Каминкера под чарующим названием «Каменный гребец». Гребец был изваян пока в папье-маше, но встревоженных дальнейшей судьбой гребца посетителей утешала табличка с радостным известием: усилием Альфа-банка «Каменный гребец» встанет в районе Шувалово-Озерки. А Иосиф Бродский, очевидно, разместится на Васильевском острове, куда он якобы собирался прийти умирать, но благоразумно этого не сделал, послав и эту страну, и этот город, и этот остров туда же, куда они послали его…

Короче говоря, я не старец, священный и грозный, никаких сил бороться с гидрой идиотизма, безумия и казнокрадства у меня нет. Я зимой наведалась в больницу св. Елизаветы, куда по «скорой» попала моя мама, посмотрела на коридоры, палаты, пищу, одеяла (святая Елизавета, очевидно, была нищенкой?) и поняла, что ненавижу все грядущие юбилейные торжества простой и безыскусной ненавистью, какой пророк Иеремия ненавидел Вавилон. Это – частная ненависть частного лица, никакого значения она не имеет. Вообще не стоит преувеличивать свою роль в истории. Вот наши коммунисты, когда слетели в апреле со всех постов в Думе, так бушевали: Разбой, произвол! За нами электорат! А электорат и не икнул даже. И напрасно умирающий лебедь – Г. А. Зюганов – воркотал свои последние ахинеи, отправляясь в страну полного забвения, которую давно заслужил…

Так что, не воображая бедным своим словом сдвинуть горы накопленного духовно-житейского мусора, я просто пойду на 299-летие Питера куда-нибудь погулять, на любимое место – может, на Смоленское кладбище и 299 раз скажу «Помилуй, Господи, Санкт-Петербург»… Яко благ и человеколюбец.

май

На отдых!

За каждым загородным домом – драма отечественных граждан кейнов и великих гэтсби

С недавних пор моим излюбленным чтением стали бюллетени по продаже загородной недвижимости. Нет, покупать я ничего не собираюсь – я пользуюсь дивными описаниями сказочных усадеб как чудесной заменой детективов, фэнтези и приключенческих романов. В самом деле, спокойно продаются десятки домов стоимостью в двести-триста тысяч долларов – один страшнее другого (по безвкусице); и вот рассматриваешь очередную помесь Версаля, пионерлагеря и средневековой крепости и думаешь: кто же это все соорудил и где он теперь, голубчик? Куда привела его тропа распиливания госбюджета (знающие люди утверждают, что иначе как через бюджет таких бабок не огрести) – в тюрьму, на плаху, в монастырь? И кажется, что за каждой такой продажей стоит драма героев нашего времени. Один продавец описал свой замок Иф так: «…баня, бассейн, бильярд, теннисный корт, собственный берег озера – прекрасное место для ПОСТОЯННОГО ОТДЫХА». Вот, значит, какие были мечты у человека – постоянный отдых. Словосочетание жутковатое, типа – вечный покой, но явно русскому сердцу не чуждое. Идея постоянного отдыха – здесь, на грешной земле – одна из главных в нашем обществе. Деклассированные элементы решают задачу просто и прямо с утра, благо настойка боярышника в аптеках не иссякает. Это вообще была дико гуманная идея – выпуск лечебных спиртовых настоек по 8-10 рублей: люмпены окрепли и посвежели.

У молодежи положение хуже – для постоянного отдыха ей требуются наркотики и секс, а это сплошная заморочка. Честные пенсионеры могли бы освоить постоянный отдых, но, будучи бывшими пионерами, не могут остановиться в пионерском освоении пространств и бьются с нерентабельным земледелием в садоводствах, которые прямыми дорожками и квадратами крошечных участков подозрительно напоминают кладбище.

Героический средний класс, обреченный на труд, о постоянном отдыхе не смеет и мечтать, а в качестве отдыха временного опять мужественно собирается за границу, пусть не хочется – надо. А отдельные мученики капитала, наши гражданины кейны и великие гэтсби, тратят безумные деньги и возводят свои уродливые Ксанаду в страстной надежде на грядущий постоянный отдых, который – как все знают из буржуазных романов – не наступает никогда.

Что ж далеко ездить за отдыхом, когда даже Петербург – курортный город: беспечный, неряшливый, легкомысленный и по-хорошему провинциальный. Аляповатые, по-быстрому намалеванные вывески, пестрые рекламные щиты и панно, все бредут с пивком, ни урн, ни туалетов – как на диком Востоке – и душевно так. Стесняться некого, «господа все в Париже», как говаривал незабвенный Шариков. А в окрестностях и того лучше: тянет шашлычным дымком и звенит-гремит любимая русская песня насчет того, «как упоительны в России вечера»… «И вальсы Шуберта, и хруст французской булки…» – поется в песне. Помилуйте, какие вальсы Шуберта? Нету таких вальсов. Ведь авторы песни откровенно издеваются над обывателем? Да, издеваются. Ну и что? Люди-то довольны. А сейчас для нашего друга Анатолия и его любимой женщины прозвучит песня «Владимирский централ»…

В прошлом году на коротком загородном перегоне я прослушала песню «Владимирский централ» трижды за вечер плюс дважды – «про упоительны в России вечера». Такая была культурная нагрузка на стандартный набор «шашлык – Финский залив». В этом году я опять пойду на то же самое место, ибо сочетание первого куска хорошо прожаренной баранины с первыми тактами вышеупомянутых песен вырубает мой разум начисто. Это и есть мой глоток «постоянного отдыха» – тихий мир солнечного идиотизма, куда так легко и так сладко попасть. Этот мир мне необходим. Дело в том, что религию, наркотики и компьютер (источники сложного кайфа) я припасла на старость. Зачем тратить на это молодые и зрелые годы, когда кайф из жизни извлекается куда проще и безопаснее? Так что после шестидесяти я оторвусь по полной программе – ну, а пока мне хватает милых пошлостей отечественного отдыха.

Итак, генеральная линия лета ясна до рези в глазах: постоянный отдых или мечта о нем. Однако в Петербурге живет один человек, который отдыхать не имеет права. Это уникальный человек – о его судьбе пекутся на самых верхах, его имя с восхищением и страхом шепчут друг другу, ему угрожают и помогают, о нем спорят: одни надеются, что он исчезнет, другие – что он будет жить вечно. Это – единственный человек в городе, который умеет считать. Дмитрий Буренин, председатель Контрольно-счетной палаты Петербурга.

Нас всех учили считать в школе, а дальше многие положили жизнь на то, чтобы считать разучиться. А Буренин так и остался на школьном уровне. И сидит этот злосчастный отличник, и все считает, и все каких-то миллионов не досчитывается, и очень вежливо говорит: тут, говорит, было в городском бюджете круглое число, а куда делось? Волки съели. Посмотрите бюллетень загородной недвижимости, господин Буренин, и поймете.

Нет, не понимает. «Он боец-молодец, он герой удалой, он без няни гуляет по улицам!» (из Чуковского). Над его героически согнутой за расчетами спиной склонились ангелы Сергей Степашин и Виктор Черкесов, которые встретились в Москве ради помощи героическому школьнику. Они смотрят и улыбаются: т-с-с… не мешайте, мальчик считает.

Он, кажется, скоро решит задачку.

Июнь

P. S. Нет, не решил Дм. Буренин свою задачку – нынче работает в Смольном и не видно его и не слышно.

Комары – кто они

Много паразитов может вынести русский человек, но эти паразиты должны быть обязательно молчаливы

Половину 2002 года, проведенную Россией на международной арене, можно счесть довольно-таки кислой – и Олимпиада не задалась, и футбол не вышел, и в Каннах за «Русский ковчег» приза не получили. Внутри отчизны тоже невесело – цены на бензин (и, стало быть, на все) растут. По телевидению при этом нас убеждают, что никакого сговора нефтяных корпораций нет и не может быть. Так я вам и поверю. Цены вообще-то не лебеда и сами не растут, а сговор нефтяных магнатов – величина постоянная. Я еще три года назад, начиная писать в «Пульс», предупреждала отечество, что нефтяная цивилизация веселыми ногами идет в пропасть и нас всех ведет туда же. Нефть – зло, и неужели теперь, когда гибнет Каспий, это все еще дискуссионно? В сфере духа – никаких успехов: русскую идею Глеб Павловский так и не отыскал, а Никита Михалков отыскал для себя, но не может сформулировать для всех, вот и живем, как тушканчики – без идеи. Так поскачем, сяк поскачем. Хотя идей вообще-то пруд пруди. Не понимаю, отчего никто не идет на выборы с простыми и здоровыми лозунгами, например: «Петербург – без комаров!» Я бы за политика с такой платформой проголосовала бы из чистого любопытства – а вдруг.

Хотя подозреваю, что жизнь царства паразитов устроена хитро, и никаким насилием с нею не справишься. Приведу в качестве примера свой исторический опыт взаимоотношений с паразитами. Я родилась в 1958 году, в известном «поповском» доме на Семнадцатой линии Васильевского острова. Тогда в коммунальных квартирах царил хитрый, могучий, осторожный и всепроникающий клоп. Клоп таился в диванах и кушетках, сидел за обоями, беззвучно ожидая своего часа. О его живучести ходили легенды. Даже Владимир Маяковский в пьесе «Клоп» счел, что сия тварь способна дожить до светлого коммунистического будущего. Видимо, связь клопа с коммунистическими идеями существовала въявь, поскольку ближе к закату империи клоп начал исчезать без всяких понятных причин.