Антигерой (СИ) - Пожарова Ася

— Девушка! Вы чего тут разлеглись? — не долго длилось мое веселье, один из охранников меня нашел, и стал светить фонариком прямо в глаза, набирая что-то в телефоне.

— Уважаемый, выключите эту светомузыке, и без того тошно, — я постаралась прикрыть глаза ладонью, но руки как-то слабо меня слушались, головой то я знатно приложилась.

— Ян Владимирович, ваша девушка из окна видимо выпала…

— Я не выпала! Я сбежала, — мне показалось очень важным вставить своих пять копеек в их разговор.

— Говорит, что сбежала, — видимо Громов сбросил вызов, ведь охранник, вскинув брови, посмотрел на свой мобильник, и подошел ближе ко мне.

— Вас что-то беспокоит? — он учтиво поправил мне рюкзак, который чудом упал мне под голову.

— Да, ваш начальник меня очень беспокоит. Сделайте с ним что-то, прошу! — я схватила его огромную ладонь, которую он тут же вырвал.

— Ты совсем больная Анфиса? — он был очень зол, кулаки были плотно сомкнуты, а на скулах ходили желваки, я даже испугалась, что он меня сейчас добьет.

— Тебе какая разница? Хочу быть больной, значит, буду! — я снова резко села, и схватилась за голову. Ой, что-то мне нехорошо. Действительно больная, и не только на голову, а на все тело.

— Что болит? — он присел рядом со мной на корточки, заглядывая в глаза.

— Голова, и рука, и ногу кажется, подвернула, — резко мне стал не до смеха. Все тел стало ныть от боли, а умирать мне пока не хотелось. Придется посотрудничать с Громовым, иначе точно кони двину.

— Идиотка, почему в твоей голове всегда такие тупые идеи? У тебя вообще присутствует инстинкт самосохранения? — он подхватил меня на руки. Крепко прижимая к себе, и пошагал в сторону входной двери. Эх, свобода была так близка, но я ее упустила.

Глава 11

Я бы хотел отнять всю твою грусть,

всю твою боль

весь твой непокой.

И ничего, что умру я — пусть

лишь бы все было в порядке

с тобой.

POV Ян

Держу мелкую пакость на руках, а на языке так и вертится парочка крепких матерных. Как можно так сильно подставлять себя? Кому она собралась сделать хуже? Мне? Идиотка.

— Лежи и не рыпайся, — я опускаю ее тело на диван в гостиной, и быстро набираю дока. Почему от нее так много проблем?

— Танго на бровях не прикажите сплясать? Ваше величество, — ее насмешливый голос, заставляет новую волну злости взорваться внутри тела, и заставить забиться от злости даже кончики пальцев на ногах. Промолчав, выхожу на крыльцо, зажигая очередную сигарету. С такой сумасшедшей как Анфиса, я либо сопьюсь, либо двину головой. Почему она просто не может быть более покладистой?

Стою на улице, пока не замечаю на горизонте доктора. Нам противопоказано сейчас оставаться наедине, иначе, точно будет труп. Тело уже давно покрылось мурашками, но это меньшее на, что мне хочется обращать внимание сейчас.

— Привет Ян, что стряслось у тебя тут? — мужчина хмурится, конечно, он будет злиться, что я сорвал его из дома практически ночью.

— Эта больная на голову решила свалить через окно, как ты понимаешь, не очень успешно, — я прячу руки в карманы, и вхожу в дом первым.

— Что ты с ней делаешь, что она уже в окна готова кидаться, Громов? — он усмехается, и снимает обувь, крепко хватая свою медицинскую сумку.

— Ничего я с ней не делаю, — как нашкодивший подросток я вскидываю руки, и снова смыкаю их на груди. Она слишком расшатывает канат моей стабильной нервной системы, и выводит на эмоции. Маленькая, глупая, высокомерная девчонка.

— А надо что-то делать. Ты же старше Громов, ну прояви ты хоть каплю мужской мудрости, будь с ней немного ласковей. Тебе в руки попал дивный экземпляр, дикой кошки. Приручи ее уже, наконец, — очень уверенно вещает док, и мы входим в просторную комнату, с высоким потолком. Анфиса, послушав меня, смирно лежит на диване, прикрыв глаза, и натянув плед на себя. На секунду, мне даже кажется, что она уснула, но ресницы медленно начинают дрожать, и смелый, зеленый взгляд пронизывает меня прямо до ребер.

— Привет, любителям экстрима! Когда начнем ценить свой хрупкий, женский организм? — мужчина присаживается на диван около Фани, и начинает что-то искать в сумке. — Что болит? — его глаза замирают на девушке вновь, и он мимолетом поворачивает ее голову в сторону, разглядывая ссадину над темной бровью.

— Руки, и голова, — тихо, практически не слышно, мяукает Анфиса.

— Так. Сейчас я посмотрю, как там твоя рука, заклею колени и голову. Потом капельницу поставлю, часика на полтора. Громов, будешь следить, чтобы не попал воздух. Ты парень уже стрелянный, знаешь, что к чему, — я, хмуро кивая, предельно внимательно наблюдая за тем, как тонкие пальцы Белокрыловой сжимаются, от болезненных прикосновение ваты к ее ранкам.

— Этот еще и добьет, — в коротком перерыве между обработкой ссадин, Анфиса, не упускает шанс бросить шпильку в мою сторону.

Минут через двадцать я выхожу с доком на улицу, и клятвенно обещаю внимательно смотреть за Фаней. Он предупреждает, что она уснет совсем скоро, и ее не нужно тревожить. Сотрясение вещь тонкая, и мы не знаем, умудрилась она его заработать, или отделалась только легким испугом.

— Громов, я опять тебе повторяю, найди с ней общий язык иначе, такими темпами, она себя напрочь искалечит, — я снова свожу брови к переносице.

— Я что ли виноват, что у нее с головой нелады?

— Ты, не ты, Ян, а пока живете вместе придется мириться. Своди ее погулять, подружку ее привези, короче расположи ее к себе…

— Одним словом, стань каблуком?

— Дебил. Я ему на человеческом, он мне на тупом. По-твоему, каблук, это тот рядом с которым женщина расцветает? Тот рядом, с которым она здорова, счастлива, и защищена? Ты полный придурок Громов, если не видишь какое сокровище, свалилось тебе под нос. Юная, смелая. Дерзкая, умная, разве большего модно хотеть?

— Хочу, чтобы она была адекватная.

— Приручи ее, и она станет любой, какой ты пожелаешь, — сообщив доку, что в нем слишком много пафоса, я замираю у входной двери, чтобы выкурить очередную сигарету и, собрав мысли, которые мелким бисером рассыпались в голове, в единое целое, вхожу в дом. Анфиса все там же. Из-под пледа торчит край ее белого носка, а по левую сторону стоит небольшая капельница. Ее волосы разметались на подушке, но глаза открыты, она гипнотизирует ними потолок.

— Ну что? Дальше будем враждовать? — я опираюсь на дверной косяк, и сканирую ее взглядом. Хорошо, если нужно наступить себе на горло, и пожалеть ее, а не прикончить за сегодняшнюю выходку, я очень постараюсь так и сделать.

— А надо? Ты еще недостаточно понял, что ты мне отвратителен? — спокойно, только спокойно.

— Анфиса, тебе не пять лет, мы оказались в ситуации, из которой нету выхода, который нравится нам обоим, поэтому мы будем икать компромисс, нравится тебе это или нет, — я сажусь на диван, пользуясь ее беспомощностью, кладу ее голову себе на колени, и поправляю тонкий плед на ее плечах.

— Тебя укусил адекватный человек? Долго будет действовать яд? — она не сопротивляется, но я чувствую, что ее тело очень напряжено, а грудь вздымается чаще. Боится моего присутствия, или боится своей реакции на мое присутствие?

— Вроде того, но лучше бы адекватный человек укусил тебя, иначе, боюсь, до конца недели не доживешь, утопишься в суповой тарелке, — я жду ответной колкости, но она только коротко хихикает, и прикрывает глаза, лекарство начало действовать.

— Иногда ты немного менее отвратительный, чем всегда.

— Сочту за комплимент, — улыбаюсь, и как-то машинально запускаю пальцы в ее волосы.

— У тебя какое-то искаженное понятие комплиментов, — она зевает, и уже минут через десять сладко засыпает на моих коленях. Я ответственно дожидаюсь, окончания жидкости в емкости для капельницы, и осторожно вынимаю катетер из сгиба локтя Анфисы. Она морщится, но не просыпается. Борюсь с желание остаться внизу, и не подниматься спать на второй этаж, но смешная физиономия Анфисы меня останавливает, и, откинувшись на спинку дивана, я засыпаю рядом с этой сумасшедшей. Надеюсь, проблемы с психикой не передаются воздушно капельным путем, иначе равновесие солнечной системы окончательно нарушится. Земля не выдержит больше одного такого шизанутого экземпляра, как Белокрылова.