Идет розыск - Аркадий Адамов

— Значит, не мог.

— Должен был. Если по-честному.

— Тут все не по-честному, Вера. Вы же видите. А он… Может быть, он вас боится?

Виталий напряженно ждал ответа. Поворот в разговоре был рискованный. Вера сейчас могла не пойти на откровенность, если была хоть чуточку в курсе дел Глинского и участвовала в них. Тут Виталия вело только непонятное ему самому чутье, какое-то обостренное ощущение невозможности, неестественности такого контакта, такого поступка со стороны этой девушки.

— Конечно, испугался, — сказала Вера и с горечью усмехнулась. — Я только не знала, что она такая красивая.

— Чем же вы его напугали? — с облегчением спросил Виталий.

Вера вздохнула.

— Я, ведь, все время чувствовала, что он что-то скрывает. Ну, чувствовала, чего уж там говорить. А когда он от меня… Это я тоже сразу почувствовала. Это очень больно, — она подняла глаза на Виталия. — Ну, я и брякнула, что все расскажу. Вот он вчера и прискакал. Выпытывать.

— А вы?

— Обрадовалась, дура. Уж такую он ласку изображал.

Она снова покосилась на фотографию, лежавшую на столе. Эта фотография не давала ей покоя.

— И что же, ничего он не выпытал у вас?

— Нет.

— А что было выпытывать? Что вы знаете?

Вера, опустив глаза, молчала.

— Скажите, — попросил Виталий. — Ведь мы условились.

— Однажды я увидела у него на столе бланк доверенности… — тихо, не поднимая глаз, произнесла Вера. — С печатью. А подписей не было. Я тогда жутко испугалась. Но ничего ему не сказала.

— А на кого была эта доверенность, куда? — спросил Виталий.

— Я не разглядела. Она из-под книги высовывалась.

— И что вы подумали?

— Сначала почему-то испугалась. Потом подумала: Ну, мало ли что? — В общем, успокаивать себя стала. А когда он… Ну, изменился, — Вера опять бросила взгляд на лежавшую в стороне фотографию, — я разозлилась и опять про это вспомнила.

— И на этот раз что вы подумали?

— Что его этим можно испугать.

— И сказали ему?

— Ну, не сказала… просто… намекнула. И вот он прискакал.

— Значит, вы уже поняли и… молчали?

— А что я могла понять?.. Ну, правда, у нас уже произошло это… — она опустила голову. — И… и я поступила нехорошо. Но… я не могла решиться. Ну, не могла. Вы понимаете? Это, ведь, тоже нехорошо, доносить…

— Понимаю…

— Нет, вы не понимаете. Это… это… И куда идти?

— Нет, я понимаю, — убежденно сказал Виталий. — Мы все уверены, что доносить нехорошо. И это правильно. Но жизнь, Вера, — трудная штука. Вот сейчас, например, вы помогли нам в важном деле. Я считаю, для всех важном. Ведь, был убит человек. Ну, нельзя же позволять такое!..

— Конечно…

— То-то и оно.

— Это как у Пушкина, — неожиданно сказала вдруг Вера и слабо улыбнулась. — «Донос на гетмана злодея царю Петру от Кочубея». Да?

Виталий тоже улыбнулся.

— Вроде этого.

Он задумался на минуту, потом снова спросил:

— А из друзей его вы кого-нибудь знаете?

— Из друзей?.. Ну, вот Игорь. Он где-то под Москвой живет. Потом Валерий. Он… кажется, тоже хирург.

— Такой же? — невольно усмехнулся Виталий.

— Ой, я уже ничему не верю, — вздохнула Вера.

«Игорь», — подумал Виталий и спросил:

— А к этому Игорю вы не ездили?

— Он звал, но… я не поехала.

— Скажите, — снова спросил Виталий. — А когда вы видели у него дома ту доверенность, не вспомните?

— Давно. Еще осенью.

— Вы только познакомились?

— Ну, не только. Мы уже, наверное, месяц были знакомы.

— Он часто расспрашивал вас о работе?

— Часто, конечно.

— И о ваших фондодержателях тоже?

— Я ему вообще все рассказывала, — пожала плечами Вера. — Жаловалась даже. У нас же беспорядков много.

— А он?

— А он сочувствовал, — она усмехнулась. — Вообще был очень внимательный. Поначалу. Цветы дарил. Как все. Сами знаете, — она взглянула на Виталия.

— Да, знаю, — задумчиво согласился он и невольно посмотрел на фотографию на столе, с которой кокетливо улыбалась Маргарита Евсеевна.

Вера перехватила его взгляд и спросила:

— Ей тоже дарил?

— Не знаю, — сдержанно ответил Виталий и, посмотрев на часы, сказал: — Ну, вот что, Вера. Пора вам домой. Поздно уже. Обещайте мне никому о нашей встрече не рассказывать. Хорошо?

— А вы не расскажете? — улыбнувшись, спросила девушка.

— Нет, — покачал головой Виталий. — Наш разговор — это служебная тайна.

— Ну, и я не скажу никому, — горячо обещала Вера.

Виталий про себя усмехнулся. «Искренне уверена в этом», — подумал он. Впрочем, о таком разговоре Вера могла рассказать только своему бывшему дружку Это Виталий предусмотрел.

Накануне днем, вскоре после обнаружения машины и оперативки у Цветкова, Откаленко тоже приступил к выполнению полученного задания. Начал он в своей обычной манере: приехал в тот двор, где стояла машина, и снова обошел знакомое уже место за грудой ящиков и коробок. Внимательный осмотр ничего нового, однако, не дал.

«Машина стояла здесь, — размышлял Игорь. — Почему они именно сюда ее загнали? Скорее всего просто наткнулись на подходящее место: машину здесь почти не видно, тем более вечером и ночью. А днем сюда все время подъезжают другие машины, привозят овощи, фрукты. Среди них тоже стоять незаметнее. Да и не собирались они тут долго стоять. А перекинуть груз с машины на машину, видно, решили сразу, как только сорвался ремонт. Надо было спешить. Да, но засор подачи? Зачем им понадобилось заводить пустую машину? Чтобы перегнать на другое место? Зачем? Стоп, стоп. Что-то тут не сходится. Бросить в другом месте, только не здесь… И нас увести от этого места. Но не удалось. Подвела случайность. Значит… тут что-то можно найти. Надо искать.

И потом. Перебросить с машины на машину груз в десять тонн… Тут хребет сломаешь, с мешками этими, пока перебросишь. Да, тут нужны рабочие. Вдвоем не справишься. Даже втроем: с тем, который курил „Герцеговину“. Или они достали машину с подъемником? Нет, вряд ли. Или опять какая-то случайность, уже в их пользу? Так или иначе, но операция эта трудоемкая, небыстрая. Кто-то мог видеть. Кто-то должен был участвовать».

Игорь невольно огляделся.

Возле магазина стояла машина с овощами и какими-то коробками. Около нее суетились рабочие в темных, грязных халатах. В дверях виден был полный мужчина в белом халате, он разговаривал с другим, в пальто и кепке.

А рядом с магазином и над ним были окна, бесчисленные окна огромного дома. Однако что-либо заметить можно было только из ближайших — со второго, третьего этажа. Выше уже надо высовываться, чтобы что-то увидеть во дворе. Но сейчас не лето. Да, видимо, придется опрашивать жильцов, осторожно, конечно.

Игорь медленно оглядывал мутные, еще не отмытые за зиму стекла окон.

В этот момент за его спиной раздался насмешливый голос:

— Нюхаешь, милок? Небось, из милиции?

Игорь оглянулся.

Перед ним стоял неопределенного возраста, низенький, щуплый и небритый человек с испитым лицом и хитрющими маленькими глазками. Был он в старых, заляпанных грязью сапогах и синем рваном халате поверх ватника, на всклокоченной голове еле держалась мятая кепка. Глазки его уже с утра подозрительно блестели, а свекольно-красный, с прожилками нос не оставлял сомнений в его склонностях.

— А тебе интересно знать, откуда я? — усмехнулся Откаленко.

— Хе! Страсть, как интересно, — презрительно ответил тот. — А то я на вас не нагляделся. Закурить-то найдется?

— Свои уже, выходит, кончились?

— Ага.

— Ну, давай, тяни.

Откаленко вынул сигареты и, угостив, закурил сам.

Они уселись на какой-то опрокинутый ящик.

— Здесь трудишься? — Игорь кивнул на магазин.

— А мы по морям, по волнам, — оскалился в усмешке человечек в халате. — Нынче здесь, а завтра там. Мы того, пьющие.

— Ну, недельку-то здесь продержишься?

— Само собой. А то и поболе. Неделю уж, считай, держусь. Одначе скоро… А ты не из ОБХСС? А то прямо к директору топай. Уж кое-чего тебе подкинет, будь уверен.

— Не. Я воздухом дышу, — усмехнулся Откаленко.

— Воздухом пьян не будешь. Может, вынести? До одиннадцати.

— Обожду. А сам ты где живешь?

— Да тута и живу. Через двор. Чтоб, значит, на дорогу не тратиться. Как зовут-то тебя, ежели не секрет?

— Игорь. А тебя?

— Федя-Квас, все при нас.

— Ты, гляжу, шутник. Тут, говорят, порченая машина стояла. Неужто угнали?

— Вчерась, — Федя хитро посмотрел на Откаленко. — А ты уже нацелился?

— Да нет, так просто.

— Просто только бутылку выпить. Поставишь бугылку?

— Это за что?

— А я тебе кое-чего шепну.

Откаленко усмехнулся.

— Чего же это такое ты мне шепнешь?

— Ха! Думаешь ты один умный? У меня, брат, ума, если хочешь знать, пруд пруди. Понял? У меня только выдержки нет. А я так считаю, без нее веселее.