В предвкушении счастья - Ирина Атлантидова

class="p1">– А в ванной? Я оставил там кое-что из вещей.

– Хочешь, чтобы я еще раз проверила?

– Да, я тут подожду пока.

Это уже было слишком, похоже все оказалось серьезнее, чем я ожидала.

– Давай ты зайдешь, а я проверю. Не удобно так стоять, что люди подумают?

На мое счастье дверь в соседнюю комнату открылась и оттуда послышались голоса. Я быстро схватила Мишу за руку и втащила внутрь, он даже не успел отреагировать.

– Или ты хочешь, чтобы весь отель был в курсе в какой пижаме я сплю?

Миша растерянно посмотрел на меня, как будто только сейчас обратив внимание на мой внешний вид.

– Почему ты открываешь дверь в таком виде? – он прикрыл глаза рукой.

– Так я же тебе открыла.

– И что? Мне значит можно тебя видеть в пижаме?

– А почему нет?

– Потому. Спрячься под одеяло.

– Ты даже не скажешь мне доброе утро? И не поцелуешь?

– Нет.

– Почему?

– Накройся уже.

– Да чем эта пижама отличается от обычной одежды?

– Не хочу продолжать эту тему. Позволь мне забрать свои вещи и уйти.

– Ладно, сейчас проверю ванную комнату.

Я быстро проверила все ли лежит аккуратно и забралась в кровать под одеяло.

– Все можешь открывать глаза, – сказала я.

Миша убрал руку от лица.

– Так лучше? – обиженно спросила я.

– Нет, – тоже недовольно ответил он.

– А что теперь не так?

– Да все, все не так.

Он со злостью достал свой чемодан и быстро покидал в него свои вещи.

– Куда ты торопишься? Все вещи помнутся.

Я сидела и наблюдала за ним, все больше понимая, что он принял очень близко к сердцу вчерашнее событие.

– В каком номере ты остановился? – спросила я в надежде разрядить обстановку.

– Триста пятом.

– Где мы встретимся? И через сколько?

– Как тебе будет удобно.

– Тогда я зайду за тобой, когда умоюсь и переоденусь?

– Давай. Я пойду.

– Я провожу.

– Нет, я и сам справлюсь.

Он поспешно ушел, а я осталась в недоумении. И что теперь делать? Похоже он не собирается разговаривать, он собирается делать вид, что ничего не произошло, но вот только это у него совсем не получается. Придется мне самой все налаживать. Но вот как? Ведь он совсем не идет на контакт.

Я встала, приняла душ и переоделась. На улице снова было пасмурно, как и всегда в это время года. Может это у всего сейчас такой серый период, период тоски? Но, мы же в Париже. И именно здесь и сейчас, возможно такого больше не повториться никогда, разве можно вот так все оставить? Нет, моя жизнь будет идти по моим правилам. Я обязательно, что-нибудь придумаю.

Когда я постучала в Мишину дверь он был уже готов, возможно даже уже ждал меня какое-то время, потому что он вышел полностью одетым и обутым.

Я не стала давить на него и требовать поцелуев и внимания, и так было понятно, что просто находиться рядом со мной ему было тяжело, он даже не смотрел мне в глаза.

– Куда мы пойдем завтракать? – спросила я.

– Если ты не возражаешь, то я бы поел в кафе, расположенном на соседней улице. Мне там больше всего нравится.

– Отлично.

Мы шли рядом, но были так далеки друг от друга, как никогда. На мои вопросы он отвечал неохотно и односложно. Вот оказывается какой он в ссорах, совсем не умеет разговаривать и не желает прояснить ситуацию. И, как я уже теперь поняла по своему опыту – это не правильно, так можно совсем все разрушить. А ведь, это самая первая наша проблема. Кажется, всем надо быть немного психологами, чтобы жить долго и счастливо.

Поели мы тоже в тишине.

Оказавшись снова на улице, я спросила:

– Куда мы сегодня пойдем?

– А куда бы тебе хотелось?

– Не знаю, я тут совсем ничего не знаю.

– Тогда просто скажи, что ты хочешь, а я подумаю, как лучше это осуществить.

– Ты и правда сделаешь все, что я захочу?

Я остановилась посередине улицы. Он тоже остановился и обернулся на меня. Не знаю, что именно взбрело мне в голову, но я вдруг забралась на скамейку и начала очень громко кричать:

– Миша! Ты где? Прости меня! Вернись, пожалуйста! Давай поговорим! Я не могу так больше! Миша!

Он ошарашенно смотрел на меня, явно не ожидавший такого. Прохожие стали оборачиваться, а некоторые даже спрашивать все ли у нас в порядке. Мише стало неловко. Он подошел ко мне и, взяв за руку, попытался спустить вниз.

– Ты чего? Я же тут.

Но я продолжала, вырывая свою руку:

– Нет, ты не Миша, ты совсем чужой, холодный. Верни мне моего Мишу. Миша, я люблю тебя! Слышишь! Прошу тебя, услышь меня! Я очень сильно боюсь тебя потерять, ты все не правильно понял! Je t’aime, Micha. (Я люблю тебя, Миша – франц.)

Тут его сердце не выдержало, он взял меня на руки и снял со скамейки. Я перестала кричать и посмотрела в его глаза. Миша тоже посмотрел мне прямо в глаза, а затем очень сладко поцеловал.

– Я тоже тебя люблю и всегда буду любить, – сказал он после поцелуя.

Люди вокруг даже начали аплодировать.

Миша поставил меня на землю. И теперь уже я поцеловала его.

– Ты простишь меня? – спросила я, заглядывая в его глаза.

– Тебе не кажется, что мы привлекли слишком много внимания?

– Ты не ответил.

– За что прощать? Я не понимаю. Ты ничего не сделала. Это я все испортил. Мне тебе в глаза смотреть стыдно.

– Посмотри в них, разве ты видишь там упрек?

Он внимательно посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

– Никогда, слышишь, никогда не переставай смотреть мне в глаза и не прекращай со мной разговаривать. Не представляешь, как мне было плохо все это время. Мало того, что я поняла, что во мне все еще живет старая боль, которая не пускает меня в новые отношения, так еще и чувство вины, за то, что очень сильно тебя обидела, – слезы начали наворачиваться на моих глазах.

– Эй, не вздумай плакать из-за меня. Я был дурак, прости меня. Я думал, что ты не захочешь больше со мной общаться, что я выставил себя в неприглядном свете и обидел тебя. Мне было так страшно, что ты скажешь, что между нами все кончено, что я предпочел не разговаривать с тобой, лишь бы не слышать этих слов.

– Теперь ты понимаешь, почему надо разговаривать, почему нельзя все копить в себе. Если бы я раньше это поняла, то не страдала бы столько