В мире звезд - Лора Брантуэйт

В котором особа вашего склада чувствовала бы себя в своей тарелке, закончила за него Дженнифер. Мысленно.

— Мы можем исправить эту оплошность в следующий раз. Но, вспоминая сказанное вами в прошлый раз... Может, постараемся, насколько возможно, получить удовольствие от настоящего?

— Вы очень красиво говорите. У вас потрясающая артикуляция.

— Это вы к чему?

— Просто захотелось сказать. Понимаете, Эдвард, я все-таки на работе. И ничто не поднимет мне настроение так, как эта самая работа. Так что давайте продолжим.

— Это ведь не ваша работа? В смысле, вы мечтали о другом?

— Это моя очередь задавать вопросы, — улыбнулась Дженнифер.

Остаток вечера прошел довольно напряженно. Дженнифер страстно желала, чтобы ее здесь не было, и вела себя, как Снежная королева, изо всех сил пытаясь доказать Эдварду — и себе! что она вовсе не чувствует себя осчастливленной его вниманием.

Эдвард проклял все на свете: ну надо же было так все испортить! Он злился больше на себя, чем на Энн. Стоило выбрать место, где подобный инцидент был бы невозможен. Между ним и Дженнифер будто выросла стена из прозрачного льда. Энн явно сильно ее задела. А обиделась Дженнифер не на нее, а на него, Эдварда. Несправедливо, но предсказуемо.

Разговор не клеился. Он тянул разве что на интервью. Это были разрозненные вопросы, на которые Дженнифер отвечала односложно, а Эдвард поначалу старался говорить откровенно, а потом плюнул и тоже стал играть в «заполнение анкеты».

Потом они расстались — натянуто, будто после ссоры. Эдвард взял у нее номер телефона, она не отказала, но чуть поморщилась, как от легкой головной боли. Давать ему свой телефон — это значит надеяться, что он позвонит. Но он не позвонит. И это будет еще одно разочарование. Вроде как формальность, которая для него ничего особенного не значит, а для нее... что ж, пусть для нее тоже ничего не будет значить.

Выпитое вино вместо приятной легкости рождало в голове тошнотворное ощущение пустоты, а в мышцах — тяжести. Эдвард очень надеялся, что Дженнифер позволит ему подвезти ее: его ждал личный водитель. Но она предпочла такси. Они голосовали, и одна за одной желтые машины проносились мимо. Эдварду казалось, что этот момент мог бы быть чудесным и романтичным. Фонари. Огни рекламы. Мокрый от недавнего дождя, асфальт блестит. Он видел, что Дженнифер зябнет: слишком тонкое платье. Кстати, платье изумительное: великолепный покрой и нежный материал. Но принять от него пиджак она отказалась.

Четвертое по счету такси оказалось свободным.

Была холодная рука Дженнифер — немного дрожащая, или так показалось? — ее влажный темный взгляд и хлопок дверцы.

Эдвард остался один посреди шумной даже поздним вечером улицы. Точнее так ему казалось. Черт, как глупо все! Сказочное свидание обернулось пыткой.

Уильям мягко подъехал и остановился рядом с ним.

— Домой. Спать. — Эдвард, правда, вовсе не был уверен, что так легко заснет сегодня ночью.

— Ты в своем уме?! — Этель была в гневе. — Нет, тебя положительно ничему нельзя научить! Такое свидание! А ты...

— А я не на свидание ходила, а на работу, — огрызнулась Дженнифер.

— Вот это новости! Это, значит, мы тебе выбирали рабочую форму одежды? И столько сил, нервов, времени потрачено зря!

— Зря — это как?

— Ты даже не переспала с ним.

— А кто говорил, что я собираюсь с ним спать?! — возмутилась Дженнифер.

— Если женщина идет на свидание к мужчине, это значит, что в принципе она согласна лечь с ним в постель и только соблюдает необходимый ритуал!

— Вот это новости! — передразнила ее Дженнифер.

— А мужчина, если приглашает женщину на свидание, не только допускает эту возможность, но еще и откровенно старается ее реализовать.

— Значит, ему не повезло, — философски заметила Дженнифер. Она уже сняла платье, но на большее сил у нее не было. Максимум — смыть макияж. Душ — это слишком далеко, слишком долго и трудно. Такое ответственное дело лучше отложить на утро. Дженнифер повалилась на постель и потянулась к тумбочке за средством для снятия декоративной косметики.

— Это тебе не повезло! Потому что он — Эдвард Неш, гениальный актер и красавец-мужчина, если, конечно, я ничего не перепутала, а ты — Дженнифер Кингстон и все.

— Да ты бы видела его бывшую! Она выглядит так, будто у нее в жизни нет других дел, кроме посещения салонов красоты и походов по магазинам. Она светится красотой, которая мне и не снилась. Ее хоть сейчас можно снимать на обложку «Вог» или «Космополитен». И скажи, зачем мужчине, который может спать с такими женщинами, я? Это что, какое-то извращение? Я не желаю быть чьим-то приключением на одну ночь!

— Дурочка ты! Всегда бывает первая ночь — одна. Потом — вторая, третья, двадцать восьмая... И одному Богу известно, сколько их всего отмеряно любой паре! И почему везет таким, как ты?

— Вот уж действительно — везет как утопленнику! Ты бы слышала, с какой интонацией она говорила про мое платье! Будто я его на помойке нашла!

— А он?

Дженнифер пробормотала что-то невразумительное.

— Слушай, дай мне свой диктофон! Там же есть эта запись?

— Есть. Не дам.

— Это еще почему?

— Коммерческая тайна.

Этель взяла на вооружение подушку.

— Лежит в сумке. Возьми сама, — сдалась Дженнифер.

Она боролась с желанием заткнуть уши, чтобы не слышать еще раз всего того, что говорилось за этот вечер.

— Джен, ты точно рехнулась, — простонала Этель, прослушав сцену с Энн Дейч. — А ведь производишь впечатление умной девушки... И где только твое объемное, творческое, ну хоть какое-нибудь мышление? Он же встал на твою защиту, закрыл тебя своей прекрасной, хоть и не очень мощной грудью...

— Фантазерка.

— О-о-о да! Я фантазерка, а ты прямоходящая морская свинка. Ты что, правда не понимаешь? Да какими бы холеными не были эти дамочки, вроде Дейч, характер от этого не улучшается! Она же стерва из стерв. И таких стерв вокруг него — пруд пруди. И вот встретил человек спокойную, талантливую, образованную девушку с чистейшим британским выговором, а она оказалась такой же дурой, как среднестатистическая модель!

— Ты думаешь, для него имеет значение характер?

— А ты думаешь, он неживой? Любому мужчине тепла и понимания хочется гораздо больше, чем секса с ожившей фотографией из «Плейбоя», если, конечно, у него нет фатального ощущения собственной неполноценности. Никогда об этом не думала? — едко поинтересовалась Этель.

— У меня немножко другие представления о ценностях мужчин из высшего света.

— А слово «общечеловеческие» тебе что-нибудь говорит?