Снежинка для шейха. Украденная дочь (СИ) - Александрия Роза

— Постойте! — тяну ее за рукав, прячась за угол.

Мимо проходят две прислужницы, и мы замираем, стараясь спрятаться в тени.

— Чего тебе? — не слишком вежливо спрашивает та, а я удивленно распахиваю глаза.

Тогда на рынке она была помягче, подобрее…

— Вы помните меня?

Халида оглядывает меня с ног до головы и потом качает головой.

— Нет, а должна бы?

— Да! Мы встречались в одном городке, на рынке, я еще тогда…

— Замолчи! Мне нет дела до твоих фантазий! Иди к себе в комнату! У меня много работы! — строго отвечает та, чем еще больше меня шокирует.

Как же так? Не могла же я ошибиться, ведь это точно она…

— Но…

— Тебе нечем заняться? Так я быстро тебе найду работу! Быстро в свою комнату!

Я киваю и, опустив голову, бегу по коридору к своим покоям. Распахнув дверь, я бросаюсь на кровать и начинаю плакать.

Не знаю, что меня так обидело, но ощущение такой близкой свободы, надежды, которую дало мне появление Халиды, вознесло меня до небес, но потом уронило на землю, переломав все внутри.

Я плакала о том, что не увижу маму, что не увижу друзей и свою страну. Больше никогда не почувствую себя той, которая вправе распоряжаться своей жизнью. Не выйду замуж, не рожу детей.

Даже если я задержусь у Карима до конца своих дней, то, когда постарею, он отправит меня куда-то, а себе возьмет молодую.

Я плачу и не слышу, как дверь комнаты открывается. Кто-то дотрагивается до плеча.

Подпрыгиваю и вижу Халиду, виновато смотрящую на меня.

— Деточка, ты чего плачешь?

— Я…

Мне хочется сказать, что из-за нее, но я молчу, больно прикусив губу.

Вдруг она снова поменяет милость на гнев? Я же ее совсем не знаю. Может, она душевнобольная.

Халида мягко улыбается и садится рядом со мной.

— Прости меня. Я нагрубила, сделала вид, что не узнала тебя, но все не просто так. Нас могли услышать.

— Что?! Кто?

— Другие девушки еще питают надежду, что вашу прежнюю машате вернут во дворец! Мне нужно быть аккуратной!

— Ох… — выдыхаю я.

А ведь я об этом даже не подумала. Вытираю слезы и робко улыбаюсь.

— Я уж думала, вы обо мне забыли!

— Нет! Тебя мне послала сама судьба! Я даже не думала, что подобное может произойти!

— Что вы имеете в виду? — хмурюсь я.

— Я давно хотела попасть во дворец Карима, да вот беда, сюда не пробраться! Это какое-то чудо, что вашу прежнюю машате с позором выгнали. Ты бы знала, где она сейчас…

Я замираю, понимая, что совершенно не хочу знать, что Карим сделал с Хафифой.

— Говорят, ты приложила к этому руку? — хитро щурится женщина, а я замираю.

— Кто говорит? Я не делала ничего такого, чтобы…

— Да не переживай! Говорю же, мне это на руку! Тем более я знала, что Карим будет тобой увлечен. Как только увидела на рыночке, поняла, что от него тебе не сбежать. Но ты не переживай! Я думаю, ты уже рассмотрела, какой он…

— Да… Наверное, — тяну я неуверенно. — Но я хотела спросить: вы не потеряли мой паспорт?

Халида хмурится и молча качает.

— Нет, он у меня! Но с собой я не брала его по понятным причинам! Я верну тебе его при первой же возможности!

— Спасибо! — выдыхаю я, бросаясь на шею женщине.

— Ладно, обсудим это позже, а сейчас я принесу тебе обед и будем готовить тебя к ночи с повелителем!

На этих словах меня бросает в жар, а Халида хитро подмигивает и удаляется из комнаты.

Ну что ж, значит, еще не все потеряно! Я вижу, что женщина что-то скрывает, но мне нет дела до ее тайн. Все, чего я хочу, — это сбежать отсюда и забыть произошедшее как страшный сон.

Через полчаса в комнату заходит одна из одалисок. Ставит поднос с едой и, опустив голову, молча уходит.

Я приступаю к еде, почувствовав дикий голод, и проглатываю все, чуть не облизывая тарелку. Впервые за долгое время у меня появилась надежда, и из-за этого даже появился аппетит.

Поставив посуду обратно на поднос, я умываюсь и ложусь на кушетку. Горячее солнце печет сквозь незакрытые окна, и я чувствую, как меня бросает в жар. Встаю и дрожащими пальцами быстро скидываю с себя платье, которое, кажется, впивается в кожу когтями.

Но даже когда я остаюсь в одной нижней рубашке, легче не становится.

В голове начинает что-то стучать, а сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Понимаю, что со мной что-то не так. Нужно найти кого-то и позвать на помощь.

Медленно иду к двери, хватаясь за мебель, чтобы не упасть, и глубоко дышу.

Выглянув в коридор, я понимаю, что глаза застилает черная пелена, а в ушах звенят колокола.

Мамочки… Я умираю?

— Помогите… — шепчу я, увидев размытую фигуру впереди.

Хватаясь за ручку двери, я сползаю вниз и закрываю от бессилия глаза.

Если бы можно было представить себе состояние хуже, то это было бы горение заживо.

Меня выворачивает снова и снова, а кто-то трясет за плечи.

— Снежана! — слышу чей-то голос словно из-под толщи воды, но сил открыть глаза или сказать хоть что-то совершенно нет.

Такой знакомый голос, но вроде нет…

И прежде чем понять, кто меня зовет, я проваливаюсь в темноту.

***

Странный липкий сон окутывает меня. Словно я тону в болоте, откуда невозможно выбраться.

— Снежана… – кто-то зовет меня глухим эхом, но у меня нет сил открыть глаза. Хочется заснуть и больше никогда не просыпаться. Но кто-то настойчиво тянет меня на поверхность.

Снова и снова выдергивая из тягучего сна.

— Что… со мной… — еле выговариваю я, чувствуя, как сильно распух язык. — Тяжело дышать…

— Все хорошо, милая, все будет хорошо! Я позабочусь о тебе! — слышу я хриплый голос Карима и снова погружаюсь во тьму.

Второе пробуждение проходит намного лучше, хотя слабость еще мешает сконцентрироваться на происходящем.

— Воды… — шепчу я пересохшими губами и тут же слышу шорох возле себя.

— Снежана? Ты пришла в себя! — Передо мной оказывается Карим. Он подносит к моим губам стакан и дает напиться.

Выдохнув, я откидываю голову на подушки и поднимаю взгляд в потолок.

Я у себя в комнате. Только почему рядом Карим? И что со мной произошло?

— Что случилось? — Поворачиваю голову к мужчине, и тот хмурится.

— Тебя отравили…

Я молчу, пытаясь вспомнить, что вообще произошло и как меня могли отравить.

В памяти всплывают обрывки последних событий.

Новая машате, которая довольно странно себя повела, Назифа, кричащая, что мне не поздоровится, ужин, принесенный той самой Халидой, которая явно что-то скрывает.

— Ты знаешь, кто это мог сделать? — спрашивает Карим, а я качаю головой, которая все так же раскалывается.

— Нет, а ты? — вру я, не желая подставлять Халиду.

— У меня есть на этот счет кое-какие мысли… — тянет задумчиво Карим, почесывая бороду, которая сильно отросла.

— Сколько я уже без сознания?

Мужчина хмурится, явно не желая отвечать, а потом вздыхает:

— Больше недели… У тебя была сильная интоксикация. Ты могла умереть, но организм оказался крепче! Врач сказала, что самое страшное позади, но тебе предстоит длительный период восстановления.

— Ничего себе… — тяну я. — Кто такое мог сделать?

Карим встает и отходит к окну, сложив руки на груди.

— Это неважно! Я со всеми разберусь! А ты отдыхай!

— Но я должна знать…

— Нет! — гаркает мужчина, резко обернувшись. В его глазах пылает настоящий огонь ненависти, и я осекаюсь, проглатывая слова, которые хотела сказать.

— Ладно… Тогда можно мне одну просьбу?

Карим молча кивает, напряженно глядя на меня.

— Позови Халиду, мне нужна ее… помощь…

Мужчина расслабляется и хмыкает:

— Конечно!

Он целует меня в лоб и покидает комнату, а я смотрю ему вслед, закусив губу.

Вид Карима мне не понравился. Впервые я заметила на его лице усталость. Темные круги под глазами говорили о том, что он очень долго нормально не спал, а щетина, отросшая в почти бороду, немного пугала.