Собачья работа - Галина Романова

Нет, мы слышали, что в этой войне на стороне врага сражаются некроманты, но до сегодняшнего дня все это оставалось страшилками или байками, которые так любят травить на привале бывалые воины, пугая новичков. Командиры, если слышали эти истории, приказывали всем молчать, а рассказчиков могли и на гауптвахту отправить. Кто ж знал-то!

Две дюжины живых мертвецов — в основном женщины, старики и подростки — ждали во дворе, за высоким забором. Хорошо хоть не оказалось маленьких детей, иначе не знаю, что бы с нами было. Все равно, когда десятник скинул с двери засов и мертвяки пошли на нас, всем сделалось жутко. Мы сражались с живыми людьми, а с этим…

— Бей!

Десятник первым кинулся в бой, отмахнувшись своим полутораручным мечом от рванувшейся к нему мертвой женщины. Пустое лицо, отвисшая челюсть, тусклые глаза, неуверенная походка, резкие движения — словно кто-то вслепую дергал за невидимые ниточки, привязанные к рукам. И одновременно — сила и презрение к смерти и боли.

Безоружные мертвяки шли на нас, и мы, уже прошедшие не одно сражение, пятились и отступали, отбиваясь, когда кто-то из них подбирался слишком близко. А из дома выходили еще и еще мертвяки — рассматривать было некогда, но, судя по всему, не только бывшие жители этой деревушки, но и вообще все мертвецы, свои и чужие, которых удалось отыскать в окрестностях их хозяину-некроманту.

И нам пришлось принять бой — жестокий, неравный, страшный.

Мертвяки лезли толпой, не заботясь о том, чтобы держать строй, так что людям, сбившимся вместе и выставившим стену щитов, удавалось какое-то время их сдерживать. Плохо то, что их было намного больше, чем нас, — одних бывших местных жителей более двух десятков. А еще солдаты той и другой стороны. Многие оказались целыми, не разложились еще настолько, чтобы превратиться в скелеты.

Страшно было другое — они не чувствовали боли и страха. Отрубишь голову — безголовое тело продолжает наступать. Отсечешь руку — тело идет. Ногу — ползет. Приходилось на каждого тратить по три-четыре удара — отбросив щит, держа меч двумя руками, как мясник на бойне, рубить на куски то, что еще недавно было человеком. Девушка моложе меня… Старуха… Подросток… Женщина, так похожая на мою мать, что казалось кощунством не только обороняться от нее, но и мешать мертвячке убивать других…

Все были вооружены. Деревенские — цепами, косами, плотницкими топорами и вилами. Бывших солдат отличали мечи и щиты. Но и те и другие орудовали ими одинаково привычно, как живые.

Не знаю, на что рассчитывал создавший эту армию некромант — то ли это была всего лишь маленькая месть, то ли ловушка, то ли просто наше внимание отвлекали от чего-то важного. Как бы то ни было, нам удалось вырваться из страшной деревни, оставив позади порубленных мертвяков.

Уже после того, как добрались до своих, выяснилось, что наш десятник остался там.

Никто не помнил, чтобы он выходил из деревни вместе со всеми. Никто не мог точно сказать, убит он или разорван армией некроманта. Надо было двигаться дальше — за лесом окопались враги, их требовалось добить. Но оставлять командира — это преступление.

И я вернулась.

Приказать уходить мне не мог никто — только сам десятник. Наши парни (многие были ранены, иные серьезно, но все живы) только крутили пальцами у висков и твердили, что дура-девка рехнулась от любви. Но я пошла.

Было страшно — не передать. Все думалось: некромант еще в деревне. И сейчас меня встретит мой мертвый командир, поднятый черной магией.

Я его нашла. Живого, хотя и тяжелораненого. Он пытался ползти, оставляя кровавый след, но силы быстро покинули мужчину. Сознание он, однако, не потерял — успел прошептать, что некромант еще, кажется, в деревне и надо передать эту весть остальным. Он потому и отделился от нас, что хотел попытаться уничтожить того, кто стоял за мертвяками. Не смог.

Я взвалила десятника на плечи и потащила. Мужчина весил почти в два раза больше меня, да еще шлем, кольчуга, наручи, поножи, щит и меч. Про меч он твердил непрестанно. Про меч — не забыть, не потерять! — и про некроманта. Я волокла его на себе, согнувшись в три погибели, почти падая на колени и, стыдно сказать, плакала от усталости и бессилия.

Потом мы вышли к своим. Про некроманта доложили куда следует, и в деревню отправили два десятка добровольцев и Черного Коршуна. Десятника отвезли в тыл лечиться, а когда он вернулся в строй, я уже командовала своим десятком, получив это звание за спасение жизни командира.

А через год он погиб.

ГЛАВА 4

В комнату, куда я втащила князя Витолда, тут же набилось полным-полно народа — дурные вести всегда распространяются мгновенно. Челядь пришлось выгонять чуть ли не пинками. Маленькая Агнешка, наверняка опять сбежавшая с урока, вертелась тут же, ее мать и пани Бедвира громко сетовали на судьбу и в четыре руки, отпихивая друг друга, лезли ухаживать за ушибленным на всю голову мужчиной. Толкался рядом и пан Матиуш, но скромно держался в сторонке, словно чего-то стеснялся. Поскольку я тоже как бы старалась не путаться под ногами, мы оказались совсем рядом и случайно встретились взглядами. Встретились — и пан Матиуш отвернулся первым, словно не желал даже замечать мое присутствие.

— Вы крайне безответственно относитесь к своему здоровью, — тем временем выговаривала княгиня Эльбета пасынку. — Сегодня вы потеряли сознание на лестнице, а что будет дальше? Я настаиваю — слышите, категорически настаиваю! — на том, чтобы вы несколько дней провели в постели.

— Я вовсе не терял сознания, матушка! — запальчиво возразил тот. — На меня напали!

— Что?!

Все обернулись. В комнату стремительно ворвался милсдарь Генрих. Глаза старого рыцаря метали молнии, эти взгляды вмиг заставили челядь ринуться врассыпную. Поспешили покинуть комнату и многие придворные, так что остались только княгиня Эльбета, пани Бедвира, я и госпожа Мариша с Агнешкой да старым целителем.

— Как — напали? Кто? Когда?

— Только что, — забывшись, князь пожал плечами и всхлипнул от боли в раненом плече. — Там, на северной галерее.

— Что случилось?

— Его милость упал с лестницы и ударился головой при падении, — попытался объяснить ситуацию целитель, прикладывающий к пострадавшей голове примочки. — Извольте видеть — тут шишка. Ну имеют место синяки и пара ушибов, но это не так страшно. Для здоровья его милости никакой серьезной опасности нет. Разве что рана на плече открылась, но я уже остановил кровь. Повторю еще раз — опасности никакой!

— На меня напали, — упрямо повторил князь.

— Кто?