Быстрая Молния - Джеймс Кервуд

Мистик уже рвал жесткое мясо старой Вопину, и прежде чем крылья Низпак перестали трепетать, Быстрая Молния приступил к трапезе. Оба жадно принялись срывать перья с туловища своих жертв, — а Вопину и Низпак, несмотря на свирепость и силу, на девяносто процентов состояли из перьев. В каждой было, пожалуй, не более трех или четырех фунтов мяса и костей. И мясо было жестким от множества хрящей, сухожилий и связок. Но Быстрой Молнии и Мистику оно показалось слаще печени карибу в дни изобилия, и они проглотили его до последнего кусочка, завершив трапезу совиными головами, что явилось финальным триумфом их жевательных мышц.

Как еда и питье возвращают жизнь и надежду умирающему с голоду человеку, так и эта пища влила новые силы и бодрость в тела Быстрой Молнии и Мистика. Они попросту рассудили, — если способность рассуждать вообще присуща волкам, — что голодная пора миновала. Они нашли наконец мясо и съели его, а завтрашний день их не тревожил. Горячая кровь вновь энергично заструилась в их жилах, и их первым побуждением было увеличить достигнутые успехи, ибо их аппетит был лишь в малой степени успокоен, но вовсе не удовлетворен. Много раз большой лесной волк пытался склонить Быструю Молнию отправиться на юг, к пустынным просторам тундры, так как в том направлении — Мистик знал — расположены благословенные леса и полные дичи болота, которые он так опрометчиво покинул, связавшись с белой стаей. Теперь он смело и решительно повернул к югу, а Быстрая Молния, приободренный мясом, находившимся у него в желудке, и вдохновленный на новые и более захватывающие приключения, чем битва с совами, не протестовал.

Никогда еще звезды над ними не сияли так ярко. Сквозь толщу атмосферы, просветленной бурей и ветром, отдельные звезды приумножились, казалось, в целые созвездия, пока не украсили небо золочеными вставками вышивок на бесконечном фоне пурпурно-синего гобелена. Северное Сияние, словно устыдившись и заскромничав перед их чистым и строгим великолепием, прекратило чересчур красочный и пышный спектакль и засияло мягким серебристым светом. Быстрая Молния и Мистик за полмили могли бы разглядеть любой движущийся темный предмет. Но во всем этом белом и замерзшем мире не было других предметов, одушевленных или неодушевленных, столь же темных, как их собственная серая шерсть. Сама жизнь была белой — там, где она была. Огромные медведи были белыми, совы и зайцы были белыми, и даже окрас карибу и мускусных быков — более темных, так как в минуту опасности природа заставляла их искать спасения в быстром формировании стада, — обманчиво скрадывался рассеянным звездным светом и призрачной игрой ночных теней. Мистик, привыкший к лесам и болотам, в поисках добычи больше полагался на глаза и уши. Опыт научил Быструю Молнию, что присутствие мяса следует в первую очередь искать в воздухе. Мистик способен был расслышать звук на большем расстоянии, мог, пожалуй, и видеть немного дальше, но ветер приносил известия Выстрой Молнии задолго до звуков и зрительных образов.

Передвигаясь по снежной пустыне, каждый из них был по-своему настороже. Все охотничьи инстинкты опять пробудились в них, готовые к действию. Кровь разогревалась по мере того, как пища в их желудках начинала распространять по жилам свою живительную силу. Они шли прямо на юг, зорко присматриваясь ко всему, что шевелилось иод дуновением легкого ветерка. После бури температура повысилась, и мороз был не сильнее сорока трех или сорока четырех градусов. Стояла мертвая тишина, такая, что охотничий клич Выстрой Молнии мог бы разнестись по площади в двадцать квадратных миль открытого пространства. Невероятно, но не было слышно даже тявканья песцов. Всякая жизнь, казалось, прекратилась.

Тем не менее ни один из обоих охотников не ощущал опасений или страха перед голодной смертью. Еще раз довольно прилично подкрепившись, они продолжали ограничивать свои надежды ожиданием немедленных свершений, не затрудняя себя взглядыванием в туманное будущее. Они двигались вперед безостановочно, но ни на миг не теряли бдительности. Все их охотничьи инстинкты работали в полную силу. Однажды, пройдя первые полдюжины миль, Быстрая Молния внезапно замер на месте и издал короткое басовитое ворчание, заставившее Мистика остановиться. Он почуял в слабом ветре едва уловимый запах песца. Он не мог распознать, откуда доносится этот запах, который исчез через мгновение. Следующие полдюжины миль они бежали не сворачивая, пока наконец не приблизились к границе древнего катаклизма, где много столетий тому назад гигантский ледник решил немного поиграть с землей. Он вывернул ее наизнанку, разрыл и перекопал во всех направлениях, вытолкнул на поверхность скалистые холмы и утесы, прорезал глубокие долины и овраги. Бесплодная земля в этих местах словно оспой была испещрена впадинами и ложбинами и покрыта разбросанными повсюду огромными валунами и грядами накопленных ледником при своем движении каменистых отложений-морен. Не часто случалось, чтобы волки или лисы охотились здесь, но Быстрая Молния и Мистик храбро ступили в этот первобытный хаос. Для Мистика эта земля была полна ожиданий и надежд. Постоянная ровная гладь бесконечных открытых пространств наконец исчезла, а здесь было множество укрытий для всяких живых существ: овраги и лощины между грядами холмов и удобные пещеры из снега, льда и камней. И инстинкт говорил ему, что он движется по направлению к своим родным лесам, — а именно в этом направлении он и намеревался идти. Зачем ему эти белые волки и бесплодные пустоши без деревца и кустика, раз он может вернуться на свои родные охотничьи просторы!

Путь их пролегал по пересеченной тундре, в которую они успели углубиться на две или три мили, когда Быстрая Молния снова издал свое предупреждающее ворчание. Они остановились на гребне холма из вздыбленной земли и камня, и опять до Быстрой Молнии с ветром донесся запах. На сей раз запах не принадлежал ни песцу, ни зайцу и ни сове. Он свидетельствовал о близости крупной дичи, и дрожь возбуждения пробежала по телу Быстрой Молнии, когда очередной порыв ветра более отчетливо донес этот запах до его ноздрей. Теперь его уловил и Мистик. Это был острый, плотный запах шерсти Япао, мускусного овцебыка. Мистику подобный запах был незнаком: он не встречался в его лесах дальше к югу; неизвестный запах был тайной, и он принюхивался с любопытством и с предвкушением чего-то необычного. Быстрая Молния, со своей стороны, был возбужден до предела. Запах словно телеграфировал ему о том, что где-то поблизости находится самая крупная дичь из всех теплокровных млекопитающих, на которую охотятся белые волки. И дрожь его тела с одновременным глухим нетерпеливым ворчанием сообщили Мистику, что, кем бы ни были эти создания, они были мясом, с Которым его товарищ уже имел случай познакомиться.