Мщение справедливо - Николай Леонов

– Нет у меня к блатным интересу, они люди на воле временно, как бы на поруки отпущены. Ну, ребятки, за кормежку спасибо. – Борис поднялся. – Ты, Сашок, готовься один жить, я думаю семьей обзавестись. И не надо тебе рядом со мной быть. Видеться, конечно, будем, «зелень» я тебе подброшу, но у тебя голова есть и работает. Ты мой брат, ты меня любишь, но ты обо мне ничего не знаешь.

– Я и не знаю, – тоскливо произнес Сашка и кивнул.

– И знать никогда не будешь. Нам с билетами «МММ» один раз в жизни подфартило, я кое-что в оборот пустил, нам до конца жизни хватит.

В дверь позвонили. Борис схватился за пустой карман, изобразил улыбку, пошел открывать. Он распахнул дверь, но на лестничной площадке никого не было, а с лестницы доносилась дробь каблуков убегающего человека. В дверной ручке торчал смятый конверт.

– Конспираторы херовы! – выругался Галей, забрал конверт, вернулся в квартиру. – Внизу ящик для писем имеется. – Он разорвал конверт, достал лист плотной белой бумаги.

Галей отметил, конверт дешевый, замусоленный, записка на дорогой бумаге с водяными знаками, текст написан не шариковой ручкой, а пером, почерк твердый, уверенный, заглавные буквы и красная строка выделены четко. Лишь отметив все это, Галей прошел в комнату, опустился в низкое кресло, прочитал:

"Привет, Борис!

Не могу дозвониться, потому пишу! Мы знакомы, но не встречались лет сто. Я учился с тобой в одной школе, в параллельном классе. Вы нас звали «букашками». В классе четвертом или пятом мы с тобой однажды «стыкались». Ты мне разбил нос, я тебе подбил глаз. У меня кликуха была – Ленчик, так как фамилия Леонтьев, звать Аким. Не помнишь, думаю, да это и не важно. Я о тебе, Борис, наслышан, полагаю, нам имеет смысл встретиться, тему для разговора найдем. Я живу в области, позвонить мне трудно, но если имеешь желание и время, заскочи на Речной вокзал в кабак, спроси Акима, нас сведут.

С дружеским приветом. Одноклассник".

Письмо Галею понравилось. Отличная бумага, почерк, простота содержания свидетельствовали, что писал человек уверенный, серьезный.

– Михаил! – позвал Галей. Когда Захарченко вышел из кухни, сказал: Подойди ближе. – И усадил на соседний стул.

Михаил понял. Борис не хочет, чтобы Сашка слышал их разговор.

– Письмецо получил, – кивнул Галей на лист, который держал в руке. Парень пишет, что учились в школе, да не помню я. Ты в кабаке на Речном бываешь?

– Редко, но ребят местных знаю, не всех, конечно, – ответил Мишка.

– Аким Леонтьев, Ленчик – слыхал?

– Слыхал... – Михаил потупился. – Он из солнцевских, в «Речнике» у него то ли невеста, то ли жена.

– Ну?

– Борис Сергеевич, тот человек, если мы об одном говорим, очень серьезный. Я его и не видел ни разу, знаю, что есть такой, не из молодых отморозков, вашего возраста.

– Еще чего говорят? Ну, Михаил, телись, что, из тебя каждое слово силком вытягивать?

– Чего говорят? За разговор денег не берут. Слышал, что два парня с месяц назад в «Речнике» поддали, под сильно «крутых» красились, трепались, что Ленчик им долю должен и не отдает. Тем парням и до тачки дойти не дали, раскрошили из «Калашникова». А может, все вранье? Кто знает?

– Ну, ладно, разговор забудь. – Борис поднялся, обнял брата, сказал, что будет звонить, и ушел.

Гуров с утра встречался с нужными людьми; разговоры вышли пустыми; сыщик появился в кабинете лишь к двенадцати дня, злой и сосредоточенный. Он от одной встречи ожидал результат, сейчас не мог решить, то ли агент устал и хочет устраниться, то ли сам увяз в каком-то деле и на встрече не врал. И то, и другое было, мягко выражаясь, не здорово.

Крячко, сидевший за своим столом, бездумно смотрел газету; когда Гуров вошел, Станислав вскочил.

– Вольно! – Гуров махнул рукой, снял сырой плащ, повесил на приоткрытую дверцу шкафа. – У меня день не заладился, так что береги начальника, не трепись, докладывай только о приятном.

– Новостей навалом и все розовые.

– Ну-ну. – Гуров закурил, к столу не сел, хотя увидел, что на нем лежит записка.

– Гойда с Барчуком и евойным адвокатом выехали в имение.

– Молодец, Станислав, – похвалил Гуров, словно выезд следователя прокуратуры с вице-премьером на место преступления – заслуга полковника Крячко.

– Всегда рад... – Крячко чуть было не понесло, но он сдержался, продолжал деловито: – Из болота криминальных авторитетов по вашему указанию выловлено два достойнейших. Их данные на вашем столе. Оба разрабатываются МУРом. Вы будете смеяться, господин полковник, но одного из них работают на предмет вербовки. Кого в МУР набрали? Они, по-моему, умом двинулись.

Крячко добился своего, Гуров провел ладонями по лицу, улыбнулся.

– Станислав, мы с тобой ушли, два ума убыло, понятно, что остальные двинулись.

– Вам смешно, а мне за державу обидно.

– А что авторитета на вербовку готовят – тебе компьютер подсказал?

– До этого пока не дошли, у меня свои источники.

– Так ты, старый волк, предупреди молодых.

– Я начальнику отдела позвонил, ни одной, кроме своей, фамилии не назвал, предложил заглянуть, мол, хочу от ошибки уберечь. Так этот майор, сопляк, говорил почтительно, но так, словно я не старый сыщик, а комсомольский вожак, либо депутат Думы, который его, битого опера, собирается розыскному делу учить.

– Вроде не старый, а уже обидчивый. Они там, на земле, совсем измордовались. А ты любил звонки из министерства?

– Начальство всегда право. – Крячко тяжело вздохнул. – Тебе звонила мадам с телевидения. Как я понял, та, что посещала намедни, велела кланяться, обещала позвонить. И вот сей момент звонил парень, себя не назвал, мне кажется, что это Мишка Захарчен-ко. Голос у него больно тухлый, может больше не позвонить. А у него наверняка что-то есть по Галею. А теперь, Лев Иванович, скажи, зачем тебе данные на кровяных авторитетов понадобились? Он указал на папочку, лежавшую на столе Гурова.

– Все тебе расскажи, да объясни. – Гуров сел за свой стол, открыл папку, начал изучать. – Так, привлекался за убийство, не доказано... Еще убийство... Освобожден... Работает, женат, взрослый сын... Отец... Дядя... Прекрасно, наличие родственников очень важно, пожалуй, главное. А второй? Мухтар Азимов? Этого я знаю. Узбек. Наркотики. Золото. Разве он в Москве?

Там адресочек записан, даже телефончик, можешь позвонить, – съязвил Крячко. – Отца с матерью перевез, себе квартиру купил, родителям купил, дочка подрастет, замуж выйдет, ей тоже купит.

– Завидуешь, значит. – Гуров взял ручку, почеркал немного текст Крячко, позвонил секретарю Орлова. – Верунчик, загляни на секунду.

Когда Верочка зашла, протянул ей папочку.

– Извини, не зашел сам, не могу оставить телефон. Тут всего две неполные странички. Сделай, пожалуйста, мне по два экземпляра. Гриф «сов. секретно» не ставь, но так оно и есть, так что учти. Сделай быстро, генерал это видеть не должен.

– Хорошо, Лев Иванович, – Верочка взяла документы. – А соучастие, какая статья?

– Верка, у тебя телефон! – Гуров даже привстал, словно сам собрался бежать в приемную.

– Секретарь беспокоится о соучастии, подчиненного и друга ты используешь втемную, – начал рассуждать Крячко, когда дверь за Верочкой закрылась. Вице-премьера ты при свидетелях шантажируешь. От следователя прокуратуры важные сведения утаиваешь. Как говорила покойная мама, «букет моей бабушки». Никогда не знал, что означает данное выражение. Ко мне оно применялось в случаях, когда я ухитрялся враз натворить кучу проступков.

– Ты забыл приплюсовать в бабушкин букет, что вчера я обещал поставить тебе выпивку, – сказал Гуров и снял трубку зазвонившего телефона. – Да, вас слушают... Надеюсь, ты из автомата? – Он подвинул настольный календарь, взял ручку. – Понял. Молодец. Как у него с деньгами?.. Ну, если кто ему должен, отдаст обязательно... Что? – Гуров рассмеялся. – Ты, приятель, за него не волнуйся. Борис себя обидеть не позволит. Будь здоров и спасибо. – Он положил трубку, сделал запись в календаре, взглянул на Крячко.

– Михаил? – спросил тот. – Что нового?

– Мало не покажется, Аким Леонтьев, слыхал?

– Ленчик? Крутой, грамотный, осторожный, торчал между ворами и нынешними отморозками. Мне казалось, он завязал, подался в коммерцию.

– Если Борис Галей председатель коммерческого банка, Ленчик ищет связи с Галеем.

– Коли такой союз произойдет, нам действительно мало не покажется.

– Об Акиме Леонтьеве я только слышал, а Бориса Галея хорошо знаю. Борис к себе чужака не подпустит, он и своего-то стороной обойдет.

– На мой взгляд, Галей перепрофилируется. Человек, заглянувший в свой гроб, хочет стать другим человеком.

– Это вряд ли, Станислав. Человек, выросший в нищете, поднявшись к большим деньгам, назад в нужду не пойдет. А на нынешнем рынке Галею места нет, да и Аким в коммерцию звать не станет. Если Леонтьев ищет Галея, значит, в торговле не преуспел, а из банды ушел... Ищет равноправного партнера.