Бременский Адам и др. Славянские хроники - Адам Бременский

По окончании зимы, когда близился уже праздник Пасхи, блаженнейший владыка Апебранд, - очевидно, уже чувствуя свой близкий конец, - [накануне вечери Господней]266 босиком отправился из церкви в Шармбеке267 в Бремен. Там, совершив со слезами молитву, он вверил Богу и его святым свою церковь. Поскольку его уже терзала лихорадка, он на лодке был доставлен в приорство Бюкен и прожил там ещё семь дней. Так, «поменяв земные куличи на небесные опресноки»268, его душа, радуясь, отошла к Господу. Тело епископа при величайшей скорби следующей за ним свиты и встречавшихся по дороге путников было доставлено по течению реки Везер в Бремен и погребено посредине недавно начатой им базилики, а именно, на месте прежнего главного алтаря, рядом с мавзолеем святого отца Виллехада. В это время в Магдебурге умер блаженной памяти архиепископ Хунфрид. Ему наследовал Энгельхард269, после того как был отвергнут Винтер270, отказавшийся от епископства. Погребение нашего возлюбленного отца Алебранда состоялось 15 апреля 1043 года Господнего[Schol.59], 11-го индикта. Прощай и здравствуй во Христе, любимый пастырь, которого никогда не забудет твоя паства! Иди к небесной Пасхе, где «вместе с пасхальным агнцем ты будешь вкушать опресноки чистоты и истины!»271 «Пусть тебя достойно примут в вечной обители»272, где ты вместе с ангелами будешь радоваться вечному блаженству. Ибо пока ты наслаждался вместе с нами земной жизнью, ты прекрасно справлялся со своими пастырскими обязанностями. Твоя жизнь и учёность были по нраву всем нам. Ныне же ты отнят у нас, чтобы злоба не успела изменить твой дух. Поэтому милосердный Господь и поспешил забрать тебя из недр враждебности, чтобы ты получил более полную награду за свои труды, даже если ты и не успел довести до конца все свои добрые намерения. Итак, правда твоя пребывает с нами, а память о тебе не умрёт во веки вечные!

КНИГА ТРЕТЬЯ

Третья часть нашего повествования посвящена деяниям Адальберта

1. Архиепископ Адальберт пребывал в должности 29 лет. Пастырский посох он получил от императора Генриха, сына Конрада, который был 90-м на престоле римских императоров от Цезаря Августа, не считая соправителей. А архиепископский паллий он, как и его предшественники, принял через послов от вышеназванного папы Бенедикта1, который, как мы выяснили, был 147-м в ряду римских понтификов, считая от апостолов. Рукоположение его состоялось в Ахене, в присутствии цезаря и князей и при содействии 12 епископов, возложивших на него свои руки. Впоследствии Адальберт неоднократно указывал на такой избыток благословения тем, которые его проклинали, и, смеясь, говорил, что никто не может отлучить от церкви того, кто изначально был посвящён в сан столь торжественно и принял благословение от стольких церковных патриархов. 20 деяниях и нравах этого мужа трудно написать что-либо достойное2; тем не менее написать об этом нас вынуждает необходимость, ибо мы, о достопочтенный епископ Лиемар, обещали довести сей труд до дней твоего вступления в должность. Пустившись раз по своему безрассудству и дерзости в это море, я считаю благоразумным вновь поспешить к берегу; не вижу только подходящей гавани, где бы мне, неопытному, можно было спокойно пристать. До того всё преисполнено подводных камней зависти, до того всё мелководно, что если ты вздумаешь что-нибудь похвалить, тебя назовут льстецом, 3если же осудишь дурное, объявят злым человеком3.

Тем не менее этот замечательный человек может быть превознесён всякого рода похвалами, поскольку он был знатен, красив, мудр, красноречив, воздержан и целомудрен; всё это он соединял в себе, но имел ещё и другие достоинства, которые люди обычно приобретают извне, а именно богатство и счастье, посредством чего добывается слава и власть; всем этим Адальберт обладал в избытке. Кроме того, в осуществлении миссии среди язычников, - что является первым долгом Гамбургской церкви, - он был столь деятелен, как никто до него. Относительно торжественности богослужения, уважения к апостольскому престолу, верности государству, забот о своём приходе ему не было равных, и вряд ли кто-нибудь в звании духовного пастыря действовал с большим рвением, чем он, - о если бы он оставался таким до конца! Ибо, будучи таковым в начале, под конец жизни он производил гораздо менее благоприятное впечатление. Правда, подобное ухудшение нравов этого не слишком предусмотрительного мужа произошло не только из-за его собственной небрежности, но и под влиянием злобы других. Подробнее об этом будет сказано позже на своём месте. Поскольку мне трудно изложить все деяния этого мужа с надлежащей полнотой, обстоятельно и по порядку, то я желаю, коснувшись лишь самых главных сторон его деяний, перейти с болезненным чувством к описанию тех бедствий, вследствие которых пала знатная и богатая Гамбургская и Бременская епархия, ибо Гамбург был опустошен язычниками, а Бремен разграблен лжехристианами4. Итак, я начну свой рассказ с описания нравов Адальберта, которые объяснят нам и всё остальное.

2. Он происходил из очень знатного рода5; его первой должностью было звание приора Хальберштадта; он был остроумен, находчив и обладал множеством разных талантов. В делах мирских и церковных Адальберт обладал большой мудростью, славился своей памятью, хранившей всё, что он раз слышал или серьёзно изучал, и необыкновенным даром красноречия в изложении однажды усвоенного. Отличаясь прекрасной наружностью, он был большим любителем целомудрия. Его щедрость была такова, что 6он с большой готовностью и радостью награждал даже таких, которые о том не просили, но сам считал недостойным просить о чем-либо других, с затруднением принимал подарки и чувствовал себя при этом униженным6. Смирение его вызывает сомнение, ибо он обнаруживал его только в отношении рабов Божиих, бедных и странников, причём в такой степени, что, отправляясь ко сну, он часто мыл, став на колени, ноги у тридцати и более нищих; зато перед светскими князьями и равными ему по званию людьми он отнюдь не желал смиряться. Более того, он обличал их с таким рвением, что одних укорял за расточительность, других - за жадность, третьих - за неверность, и не щадил никого, если знал за ним какой-либо грех7. При столь редком соединении в одном сосуде стольких добродетелей Адальберта 8можно было бы назвать счастливым8, если бы не один порок, ненавистность которого омрачала весь блеск славы, которой мог бы сиять архиепископ, а именно тщеславие - обычный спутник богатых людей. Оно породило такую ненависть к этому мудрому мужу, что многие говорили, будто даже добрые дела, которых он сделал очень много, были сделаны им ради мирской славы9. Однако пусть те, кто так говорит, не судят его столь безрассудно, зная, что в сомнительных случаях не следует выносить решительного приговора, ибо «тем же судом, каким судишь другого, ты осуждаешь самого себя»10.

Нам же, которые жили вместе с ним и каждый день наблюдали образ жизни этого мужа, известно, что как человек он делал кое-что для мирской славы, но как человек добрый многое совершил из страха Божьего11. Хоть его щедрость и превышала всякую меру, но я всегда находил, что она имела хорошие побуждения. Так, чтобы обогатить свою церковь, он щедростью располагал к ней одних, как то королей и их ближайших советников; и преследовал лютой ненавистью других, сколько-нибудь опасных для церкви, как, например, наших герцогов и некоторых епископов. Мы часто слышали, как он говорил, что для блага церкви готов пожертвовать собой и своими родными. «Ибо, - заявлял он, - я никого не пощажу, ни себя, ни братьев, ни денег, ни саму церковь, только бы свергнуть иго с моего епископства и сделать его равным другим». Впрочем, лучше будет всё это изложить по порядку, чтобы люди умные увидели, насколько вынужденно и отнюдь не легкомысленно, но скорее разумно действовал он в тех или иных делах, в которых, как кажется глупцам, он поступал глупо и неразумно.

3. В первый год своего вступления в должность, после того как владыка был торжественно посвящён в сан и обвенчан с Бременской церковью, он, видя, что масштабное строительство недавно начатой базилики требует значительных средств, и пользуясь довольно неразумным советом, велел разрушить начатую предшественниками городскую стену и использовать её камни для постройки храма. Тогда же до основания была разрушена та замечательная башня, которая, как мы говорили, была оснащена семью складскими помещениями. Стоит ли говорить о монастыре, который был сложен из отделанных камней и своей красотой радовал взоры окружающих? Его епископ также приказал без промедления разрушить, намереваясь вскоре построить нечто более прекрасное. Ибо, когда мы спросили его по этому поводу, он открыл нам, что намерен построить столовую, спальню, погреб и прочие помещения братии целиком из камня, если позволят время и обстоятельства12. Он хвалился, что у него под рукой есть всё необходимое, причём в избытке, но, - если позволит сказать братия, - [часто] жаловался, что не хватает лишь клириков и камней. Между тем 13дело спорилось, а стены церкви росли13; правда, Алебранд начинал строить её по образцу Кёльнской, а Адальберт решил завершить церковь по примеру Беневентского собора.