Окончательный расчет - Фридрих Незнанский

Понятно, что в течение последовавших за переселением на кухню гостей десяти минут тишину нарушал разве что хруст огурцов под крепкими зубами представителей прокуратуры.

Что касается упомянутого Турецким Альберта, если учесть, что утром ему не удалось даже позавтракать, то его появление у Дениса к концу трапезы вполне можно было счесть ухмылкой судьбы.

— Увы! — Грязнов-младший развел руками с подчеркнуто виноватым видом, покосившись на внушительную горку косточек, возникшую посередине стола — все, что осталось от курицы-гриль. — Могу тебе предложить бутерброды… С настоящей красной рыбой, полученной по моим подозрениям в качестве взятки господином Турецким в последней Дальневосточной командировке… Так что рыбка подлинная и вообще, что надо! А тебе надо было прибыть сюда вовремя, а не с опозданием на час…

— Я на задании был, — вздохнул Альберт. — Машину перегонял…

— Какую машину? — поинтересовался Турецкий.

— Моя дама, — с достоинством пояснил тот, — вчера отбыла из ресторана на нашем «лексусе»…

— На моем, Альбертик, на моем! — вставил Денис.

— Да, на вашем… Свою она, как выяснилось сегодня, оставила рядом с рестораном. И попросила меня съездить туда, как можно быстрее перегнать ее к известному вам дому, припарковать, а ключи опустить в почтовый ящик…

— Так и быть, согрею для тебя отбивную из НЗ, — вздохнул Денис. — Надеюсь, жениться ты на ней не пообещал?

— Почти… — Альберт вздохнул и впервые с тех пор, как они с Померанцевым познакомились, к немалому удивлению Валерия, покраснел.

Месть сладка. Эту древнюю истину Жене Шмелевой довелось проверить на собственном опыте, еще раз ее подтвердившем. Хотя, возможно, дело было не только в упоении местью, но, как подумалось ей позднее, в ее неожиданно объявившемся новом любовнике…

Своих мужчин считать она давно перестала. Однако с уверенностью могла сказать, что столь нежного и деликатного, а вместе с тем и страстного любовника, как Альберт, у нее точно не было… Она намеренно, дабы максимально унизить предателя Мозолевского, привезла его в квартиру покойной матери, давно уже ставшую их с Романом любовным гнездышком. И даже не потрудилась поменять белье на своем единственном здешнем приобретении — широченной тахте, казалось, еще хранившей очертания тела ее коварного любовника… Но уже спустя не более чем пятнадцать минут Женя, сама того не желая, напрочь забыла и о мести, и о самом Романе! Этот белокурый красавец, начавший ласково, но настойчиво раздевать ее еще в прихожей, своим темпераментом мог дать фору любому горцу!

Но, пожалуй, самое удивительное заключалось в том, что циничная и недоверчивая Евгения Петровна Шмелева не просто потеряла голову от его ласк на пару часов, но внезапно, едва ли не впервые в жизни, ощутила к своему внезапному любовнику нечто весьма напоминавшее доверие… Впервые в жизни ее любили не просто горячо и нежно, но, к немалому Жениному изумлению, еще и… уважительно… Во всяком случае, пытаясь определить новое для себя ощущение, другого слова она подобрать не смогла.

И когда уже на рассвете он выпустил Женю из своих объятий, ее почему-то ничуть не удивили слова, произнесенные Альбертом.

— Я всю жизнь искал тебя, — тихо, почти в самое ее ухо, проронил молодой человек. — Не важно, что ты замужем… Я увезу тебя в Москву!

И спустя секунду добавил:

— Поверь, ты ни в чем не будешь нуждаться. Никогда. И никогда об этом не пожалеешь…

Женя попыталась настроить себя на ироничный лад, ответить молодому человеку что-нибудь резкое и циничное. Но почему-то у нее это не получилось.

Приподнявшись слегка на локте, она пристально посмотрела Альберту в лицо:

— Послушай… ты вообще-то думаешь, что говоришь?.. Я же старше тебя!..

— Какое имеет значение, кто из нас старше? — Его глаза излучали нежность. — Моя мать была старше отца на семнадцать лет! Они всю жизнь обожали друг друга, а умер раньше он…

Женя упала обратно на подушку, нащупала в полутьме сигареты на стоявшей рядом тумбочке и закурила. Некоторое время она молча смотрела в потолок, потом заговорила, удивляясь сама тому, что произносит. Главное, что вообще всерьез поддерживает этот нелепый разговор. Возможно, всего лишь потому, что когда-то давным-давно, на заре туманной юности, она действительно больше всего на свете хотела жить в Москве, навсегда покинуть этот треклятый городишко, где все и всегда знают о тебе и то, что надо, и то, что не надо. И вот же она — ирония судьбы! Впервые в жизни ей именно сейчас, когда юность с ее желаниями давным-давно осталась позади, когда жизнь давно уже мчит ее по накатанному желобку, именно сейчас-то ей — пусть сгоряча, а значит, и не всерьез — это предлагают… Вот черт!..

— Мой муж, — сказала она вслух, — никогда меня от себя не отпустит… Он в этом городе в авторитете.

— Он бандит? — простодушно поинтересовался молодой человек, словно это известие его заинтересовало разве что на уровне обычного любопытства.

— Ну не знаю… Вероятно, и так можно сказать. — Женя осторожно покосилась на Альберта. — Он «чеченец», и убить человека для него ничего не стоит. К тому же он владелец… то есть совладелец, но основной, здешнего охранного агентства…

— Хочешь сказать, что оружие, дабы убить человека, посягнувшего на тебя, у него всегда под рукой?

— Примерно… — Женя смотрела на Альберта с неподдельным интересом: смутит его это или нет?

Не смутило.

Он вновь привлек ее к себе, нежно поцеловал в уголок губ.

— Женюрушка, откуда ты знаешь, кто и что стоит за мной? — Он ласково улыбнулся, но в его голосе она вдруг почувствовала новые, металлические нотки. — А вдруг я всем бандитам бандит? Только несколько иного масштаба, чем твой северотуринский муж?..

Она не нашлась так вот сразу, что ему ответить, а он продолжил:

— Я никогда не говорю того, в чем бы не был уверен, — тебе еще предстоит в этом убедиться, поскольку мы так мало знакомы… И если я сказал, что увезу тебя в Москву, — значит, так оно и будет.

— Послушай… — Женя выскользнула из его рук и из постели, — мы ведь и познакомились-то всего несколько часов назад!..

— Я тебе говорил о своих родителях? — мягко перебил ее Альберт. — Говорил! Так вот, они с мамой стали мужем и женой через двое с половиной суток после первого знакомства. Любовь с первого взгляда, не распознать которую просто невозможно, — это у нас семейное… Ты меня полюбишь тоже. Обязательно! Ведь я тебе нравлюсь?

Женя рассмеялась и вернулась в постель. Он ей действительно нравился. Настолько, что о Мозолевском впервые она всерьез вспомнила уже после того, как отправила Альберта с подробными инструкциями за своей машиной, а сама, наскоро собравшись, бросилась ловить такси. Он ей понравился еще и настолько, что Женя просчиталась со временем и, когда такси было наконец поймано, сообразила, что московский поезд пришел в Северотуринск еще сорок минут назад…

…Волк не может, не должен иначе —Вот кончается время мое!..Тот, которому я предназначен,Улыбнулся и поднял ружье!..

— Дьявол, — пробормотала Женя, услышавшая слова ненавистной ей песни, даже не успев переступить порог своей квартиры. «Охоту на волков» Высоцкого под яростные гитарные аккорды, доносившуюся из гостиной, исполнял ее супруг Василий Шмелев, и это было плохо.

В том, что Василий взял в руки свою старую, еще с чеченских времен имевшуюся у него гитару, ничего плохого не было. Плохо было, что в данный момент он яростно хрипел именно эту песню, ненавидимую его женой. Пел ее Шмелев исключительно когда впадал в свое самое худшее, самое тяжелое настроение, чреватое либо приступами астмы, либо припадками бешенства, а чаще всего и тем и другим, поскольку после состояния ярости приступы у мужа были неизбежны…

Но главным для Евгении Петровны Шмелевой всегда было не сдаваться на милость обстоятельств и уверенность, что из любой ситуации можно умеючи выйти без единой потери. Какой идиот сказал, что хитрость — один из видов слабоумия?.. Сам он слабоумный, вот что!

Она нарочито шумно переступила порог и громко хлопнула дверью:

— Васька, солнышко, ты дома! Слава богу!.. А я, как ни старалась, все равно проспала… Прости меня, дуру ленивую!

Женя, раскрасневшаяся, с самым счастливым видом влетела в комнату и тут же замерла на месте, уставившись на издавшую какофонический аккорд гитару, словно только что обнаружила, чем именно занят ее супруг.

— Что… Что случилось? — Ее глаза округлились от тревоги.

— Где ты была? — Взгляд Шмелева не сулил ничего хорошего, но Женя не сочла возможным обратить на это внимание.

— Я сегодня ночевала в маминой квартире, — спокойно пояснила она, слегка наморщив лобик. — Я не могла здесь ночевать, я испугалась.