Звездный час Донована - Картер Браун

— Отпусти меня! — выла Колетт. — Ты, развратник!

Она укусила меня в мочку уха.

— Я только хочу, чтобы ты тут немного посидела, — прокряхтел я.

— Он мокрый, холодный и ужасный! — закричала она. — И ко всему прочему, так сидеть неприлично!

— Если мы не согреем коньяк, он не загорится, — объяснил я.

— За кого ты меня, черт возьми, принимаешь? — не сдавалась она. — За рождественский торт?

Ее зубы снова подобрались к моему уху. Я быстро повернул голову в сторону, и она своими зубами сорвала мне кожу. Боль была ужасная.

— Если нам удастся поджечь коньяк, то мы можем его отнести к окну и поджечь занавески! — простонал я. — И если бы вы обе подняли свои толстые задницы с кровати и помогли набросать у окна простыни, одеяла и другие хорошо горящие предметы, то вы оказали бы мне большую помощь.

— Ты хочешь поджечь дом?

Колетт так уставилась на меня, что глаза ее, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

— Дутый кирпич не очень-то хорошо воспламеняется, — нетерпеливо сказал я. — Нам просто нужно привлечь внимание охранников. Собаки близко к огню не подбегут и, кроме того, их удержат охранники, особенно если они увидят, как из окна выпрыгивают голые девушки, чтобы спастись.

— Эта комната находится на втором этаже, — пугливо сказала Джулия.

— Это не играет никакой роли, — буркнул я. — Вы будете прыгать, договорились?

— Прямо в руки к охранникам, которые снова отведут нас в дом, — бросила Джулия. — Великолепная мысль!

— Мы должны их чем-то отвлечь, не забывайте этого, — сказал я. — Мы должны устроить маленькую панику внутри дома и вне его.

— И что потом? — спросила Мэнди.

— Об остальном я еще не подумал, — признался я. — Но самое главное — начать.

— Более идиотских слов я еще никогда не слышала, — заявила Джулия. — Я в этом не участвую.

— О'кей! — Я глубоко вздохнул. — Я не хотел вам рассказывать, потому что это очень жестоко, но вы мне не оставляете выбора.

— Что рассказывать? — спросила Мэнди.

— Они собираются впустить сюда в полночь всех охранников, чтобы они все по очереди насиловали вас, пока с вас не слезет кожа. А если этого окажется недостаточно, Курт позаботится об остальном.

Джулия так высоко подпрыгнула с кровати, словно ее укусил в зад крокодил.

— Не сиди, как глупая гусыня! — набросилась она на Мэнди. — Помоги мне перенести постельное белье к окну!

Внезапно все уверились в правоте моих слов, даже Колетт. Когда я встал, она послушно осталась сидеть на чаше; словно внезапно увидела в этом свое призвание.

— Пол, — тихо сказала она. — Я хотела бы все знать. Значит, мы разожжем костер, охранники увидят нас и примчатся сюда. И тогда мы выпрыгнем из окна, так?

— Приблизительно, — сказал я. — Если говорить точно, то выпрыгнут Мэнди и Джулия.

— А что будет со мной?

— А ты будешь мертва, — сказал я.

— Что?

— Ну да, ты должна притвориться, будто ты мертва, — сказал я, — хотя бы на тот срок, пока здесь будут те, которые сюда прибегут. Чтобы их обмануть.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Я тоже надеюсь, — ответил я.

С огромной кровати уже были сорваны все простыни.

Я сбросил матрац на пол и потащил его к двери. Матрац был набит какими-то искусственными волокнами, которые толком и гореть-то не будут, а только чадить.

— Как там у нас коньяк? — спросил я Колетт.

— Теперь он уже не кажется холодным.

Две другие девушки стояли у кучи одеял и простыней, которые они нагромоздили у окна, и внимательно наблюдали за мной.

— Мы действительно должны выпрыгнуть из окна? — нервно спросила Мэнди. — Мне бы очень не хотелось, чтобы в мои пикантные места впились осколки стекла.

— Возможно, ты и права, — сказал я. — Может быть, будет лучше разбить стекло, а вы будете стоять рядом и кричать во всю глотку.

— Я начинаю спрашивать себя, а не лучше ли предпочесть смерть…

— К чему? Сюда ворвутся охранники и спасут нас…

Наконец послышался голос Колетт:

— Мне долго еще сидеть, Пол? Я боюсь, что эта чаша разрежет мне весь зад.

Я помог ей подняться и осмотрел ее зад.

На нем красовался красный круг, а вокруг шли лиловые подтеки.

— Сенсационный рождественский подарок! — заметил я удивленным тоном. — Задница, выдержанная, как старое вино, и настоянная на коньяке!

Я поднес к чаше горящую спичку, и коньяк загорелся ярким голубым пламенем. Потом взял немного матрацной набивки, подержал ее над огнем, пока волокна не начали чадить, а потом сунул обратно в матрац. Облако едкого дыма поднялось к потолку, превратившись в нечто вроде дымовой завесы.

После этого я схватил стул и ножками выбил четыре оконных стекла. Вслед за этим поднес чашу с горящим коньяком к куче одеял и простыней и поджег ее. Через несколько секунд все вокруг горело, полыхали даже занавески.

— О'кей, мои милые! — сказал я. — Теперь начинайте кричать!

— А что делать мне? — хмуро спросила Колетт, словно я исключил ее из программы удовольствий.

— Ты мертва, — сказал я, — задохнулась от дыма.

— Это, конечно, не шутка, — сказала она и закашлялась.

Я отвел ее в сторону от двери, повернул спиной к ней и уложил на пол.

— Попытайся расслабиться, — сказал я и тоже сильно закашлялся.

— Расслабиться? — Ее лицо судорожно скривилось. — Я же здесь задохнусь, ты, умник!

Едкий дым быстро наполнил всю комнату. Да, она была права. Дышать становилось все труднее. Кроме того, стало жарко. Постельное белье весело горело, пламя достигало почти потолка, и крики девушек казались вполне естественными.

«Не совершил ли ты, Донован, ошибки?» — подумал я.

У меня на это имелось лишь одно утешение: если и совершил, то теперь было поздно все исправлять.

Поэтому я остался стоять у двери, прижавшись к стене, и выжидал.

Пот лил у меня по лицу, в комнате стало невыносимо жарко, и я не мог подавить свой кашель.

Дым подействовал и на девушек, стоявших у окна, и они чередовали свои крики с приступами кашля.

Колетт, лежавшая на полу, чувствовала себя немного лучше, но только немного.

Где-то в доме я услышал возбужденные голоса людей, потом последовали три глухих взрыва.

В следующее мгновение ключ повернулся в замке, и дверь распахнулась.

Несколько секунд все было спокойно. Потом появилась рука, державшая пистолет. Я схватил ее запястье обеими руками и приложил всю свою силу. В следующее мгновение я резко повернулся и рванул обладателя руки на сто восемьдесят градусов, так что он описал дугу и грохнулся о стену.

Я услышал, как что-то неприятно хрустнуло и треснуло.

Я отпустил запястье, и человек упал на пол.

Когда я нагнулся, чтобы посмотреть, кто это, я увидел, что это Дибори.

Очки его разлетелись на тысячи осколков, и лицо его было залито кровью.

Без особого воодушевления я констатировал, что он еще дышал.

Колетт встала, а две другие девушки продолжали кричать.

Я подбежал к ним, схватил их за руки и потянул к двери.

— Бегите, — прорычал я, — и продолжайте кричать.

— Пол, — сказала Колетт сдавленным голосом, — а что будет…

— Позже, — прошипел я. — Сейчас мне надо найти Курта. Ты тоже беги и кричи посильнее.

Все трое не нуждались более в подсказке. Они помчались с такой резвостью, словно это был финал олимпийского марафона. Я, не переставая кашлять, поднял пистолет Дибори, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке.

После этого я сам помчался по коридору вслед за кричащими дамами, которые бежали в сторону гостиной.

Потом крики внезапно смолкли.

Когда я подбежал ближе, я услышал одиночный выстрел, а потом еще сразу несколько, которые прозвучали, как стаккато.

На раздумье времени не оставалось.

Одним рывком я отскочил в сторону от двери и упал на колени, продолжая держать в руке пистолет.

Три голые девушки стояли неподвижно, словно статуи, и глаза их были наполнены страхом.

Лози лежал на полу на спине, и кровь фонтанчиком била из его ран на груди.

В рамке двери, находившейся на противоположной стороне, стояла фигура ковбоя с потемневшим лицом и с автоматом в руках.

— О, Боже ты мой! — тихо сказал я. — Мститель из Эльдорадо собственной персоной!

— У него не голова, а мешок с навозом, — презрительно сказал Хикс. — Думал, что может попасть в человека из револьвера на расстоянии тридцати шагов!

— А что с охранниками? — спросил я.

— Уложил спать!

Он ухмыльнулся и сверкнул своими белоснежными зубами на фоне потемневшего лица.

— Когда я увидел огонь, бросил гранату, коллега. Она взорвалась у самых ворот и расправилась с двумя часовыми. Они только без сознания, — я был осторожен. Потом к воротам бросилась целая орава парней, пришлось бросить еще одну гранату. Парни сразу повернули обратно. — Он мрачно усмехнулся. — Может быть, они и до сих пор еще куда-то бегут.

— Отведите девушек к плавательному бассейну, чтобы они смогли наконец одеться, — сказал я.