Приключения знаменитых первопроходцев. Океания - Луи Буссенар

Англичан приняли превосходно. Им воздавали всевозможные почести, в их честь устроили пышное празднество. Вняв просьбам гостей, женщины исполняли подходящие для сего случая танцы.

Осмелев, туземцы окружили пришельцев плотным кольцом. Они ощупывали одежду англичан, прикасались к лицам и волосам, изумлялись, радостно галдели. В конце концов наивные дети природы принялись безо всякого зазрения совести опустошать карманы гостей.

Сильно отставший от англичан Омаи наконец-то смог к ним пробиться и объяснить, что островитяне не замышляют ничего худого, а лишь хотят поскорее получить подарки, которыми их, несомненно, оделили бы немного погодя, но дикари не хотят ждать.

Англичане предполагали вернуться на борт корабля часа через два-три после высадки, так как своим нескромным поведением эти воришки доставили им немало неприятных минут. Но их удерживали почти силой, хотя и с любезными улыбками, в течение целого дня, то и дело ставя в неловкое положение. Так, островитяне были изумлены цветом кожи англичан и потребовали, чтобы те сняли одежду, и все любопытные могли осмотреть их тела. И если бы только один раз бедные путешественники подверглись столь неприятной процедуре! Но нет, жаждавшие новых впечатлений островитяне сменяли друг друга, и порой казалось, что этот поток никогда не иссякнет.

С наступлением темноты все неприятные вольности, иногда даже сопровождавшиеся угрожающим ворчанием при попытке положить им конец, к счастью, кончились. Офицеры были отпущены на свободу и смогли вернуться на корабль, доставив на борт внушительный запас продовольствия, которым их щедро снабдили туземцы.

Этот остров, расположенный на 20°01′ южной широты и на 201°45′ к востоку от Гринвича[79], называется Ваутьеа (Атиу). К своему величайшему удивлению, Омаи встретил там четырех таитян, выброшенных на остров сильнейшим штормом. Произошло это несчастье двенадцать лет назад. Жителей Таити очень хорошо здесь приняли. Они взяли себе в жены местных девушек, и каждый уже обзавелся весьма многочисленным семейством. На предложение отвезти их обратно на родину все четверо ответили решительным отказом, так как опасались, что на Таити их все уже давно забыли, и они не хотели ничего менять в своей жизни.

«Описываемый случай, — говорит Кук, — лучше всяких теоретических рассуждений может служить объяснением, каким образом были заселены все отдаленные части земного шара, и в частности острова Тихого океана, в особенности же те из них, что находятся на большом расстоянии от какого-либо материка или друг от друга».

Пятого апреля Кук оказался в виду острова Херви, открытого им в 1773 году во время второго плавания. 14 апреля он уже был у острова Палмерстон, 28 апреля достиг острова Команго, а 6 мая подошел к острову Аннамока. Здесь ему нанес визит некий островитянин по имени Финау, выдавший себя за верховного властителя всего архипелага Тонгатабу.

Сей проходимец прибыл на корабль в сопровождении двух слуг, каждый из которых буквально сгибался под тяжестью огромной рыбины, предназначенной в дар командиру корабля, и заявил, что является королем всего архипелага. Возраст его было определить трудно: быть может, лет двадцать пять, а может быть, и все тридцать пять. Он был высок ростом и хорошо сложен, но что особенно поразило Кука, так это то, что чертами лица он поразительно походил на европейца.

Кук принял Финау за того, кем тот себя называл, то есть за законного короля и повелителя всего архипелага. Да и как было не поверить? Ведь именно благодаря распоряжениям Финау англичан везде принимали очень дружелюбно, и моряки смогли пополнить припасы свежей свининой, фруктами, съедобными кореньями и топливом.

Вместе с полезным Финау смог предложить гостям и нечто приятное. Он приказал устроить в честь своих новых друзей пышные празднества. Воины разыграли перед англичанами несколько сцен из военной жизни и продемонстрировали умение вести кулачный бой, причем, как отметил в своем подробнейшем докладе Кук, в сей забаве участвовали даже женщины.

«Больше всего, — писал Кук, — нас удивило появление на ристалище двух тучных женщин, которые стали награждать друг друга без всяких церемоний сильнейшими ударами, причем проделывали они это с ничуть не меньшей ловкостью, чем мужчины. Сражение дам длилось не более чем полминуты, и одна из них признала себя побежденной. Героиню-победительницу наградили аплодисментами, какими награждали и мужчин, сумевших доказать при помощи силы или сноровки свое превосходство над противником».

Ликующие островитяне, подбадриваемые криками весельчака Финау, на этом не остановились. Начались танцы, для участия в которых прибыли лучшие прыгуны со всего острова. Около пятисот мужчин, не иначе как ужаленных то ли тарантулом, то ли сколопендрой, то ли еще каким-нибудь мерзким созданием, скакали как безумные в течение нескольких дней и ночей под звуки двух чудовищных барабанов, а точнее, двух выдолбленных обрубков дерева. Засим последовало совместное распитие кавы.

Желая ответить любезностью на любезность, Кук повелел солдатам и матросам продемонстрировать приготовления к бою, произвести несколько выстрелов из пушек и мушкетов, а в конце концов устроил фейерверк, повергший туземцев в неописуемое изумление.

Островитяне же придумывали все новые и новые развлечения. Такое гостеприимство полностью оправдывало название, данное когда-то островам Тонга: острова Дружбы.

Празднества и пиршества продолжались бы, наверное, до конца стоянки, но вдруг, совершенно неожиданно, 23 мая Финау явился к Куку с прощальным визитом и заявил, что должен немедленно отбыть на соседний остров Вавау. Столь поспешный отъезд походил на бегство…

Это и в самом деле было бегство, ибо Финау, очаровательный и любезный самозванец, узнал о том, что прибыл настоящий король, маленький толстенький человечек, похожий на мячик. Он весь так и лоснился от жира, и звали его Палахо.

Сначала Кук, увидев вновь прибывшего монарха, не знал, следует ли ему рассматривать Палахо в качестве настоящего повелителя местных жителей, так как на его глазах весь клан выказывал знаки почтения веселому обманщику Финау. Так не был ли и второй посетитель таким же самозванцем? Однако пришлось признать очевидное, ибо доказательством того, что сей персонаж на самом деле обладает реальной властью, явилось поведение туземцев, поклонявшихся ему словно божеству.

Да, Палахо, огромный, необъятный Палахо, действительно король. В отличие от весельчака Финау он был очень серьезен и степенен, как и полагается пастырю и предводителю целого народа, вне зависимости от того, цивилизованный это народ или племя каннибалов.