Учитель - Олег Ростов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Макс, пожалуйста. Прости меня. Сёстры с братьями не виноваты. Это всё я. Прошу тебя. — Она заплакала. Но я не лошара, меня на это не пробьёшь. Тоже мне гроссмейстер сопливый.
— Собирайся и исчезни отсюда. Сейчас такси подойдёт. Надеюсь у тебя есть деньги на проезд? Вчера ты мне целым прессом пятитысячных трясла. Время пошло.
Полина ушла в комнату. Там переоделась. Вскоре вышла уже полностью одетая. Я принёс из кухни коробки с пиццей.
— Это тоже забери. А то вдруг уже успела и туда что-нибудь напихать. С тебя станется.
— Я туда ничего не пихала. Я не возьму. Хочешь, сам выброси. — Она стояла бледная, с мокрыми глазами. У меня пиликнул телефон. Это было сообщение, что такси пришло.
— То есть, я ещё и мусор буду за тобой выносить? Хотя иди. Я вынесу.
— Макс, пожалуйста, прости меня.
— Надеюсь, ты ключ у меня от квартиры не украла и оттисков для дубликатов не сделала?
— Я ничего не брала. — Тихо проговорила она. Посмотрела на меня умоляюще. Подошёл открыл дверь.
— Свободна. — Она шагнула к двери. Оглянулась.
— Да не нужна мне эта медаль. И оценки не нужны. И вообще, я ухожу из школы. — Она резко развернулась и выскочила. Я посмотрел в окно, она села в такси и машина выехала со двора. Скатертью дорожка. Прошёл на кухню. Поставил сковородку с яичницей и помидорами на стол. Налил себе кофе, стал завтракать. В конце концов, это из моих продуктов приготовлено. Пока ел смотрел на блюдце, на котором лежал недоеденный кусочек пиццы Полиной. тут же стояла не допитая ей кружка с кофе. Сидел ел и усмехался. Глупая девчонка. Ну ладно я, а если бы другой был на моём месте? Трындец бы Литвиновым подкрался с северного полюса.
После обеда ко мне на сотовый позвонили.
— Алё?
— Здравствуйте. Скажите я говорю с Вольским Максимом Валентиновичем?
— Совершенно верно. С кем имею честь?
— Моя фамилия Литвинов, Никита Семёнович. Я отец Полины Литвиновой, Вашей ученицы.
— Понятно. Я Вас слушаю, Никита Семёнович.
— Я хотел бы встретиться.
— Хорошо. Приходите завтра в школу. Там встретимся и поговорим.
— Я бы хотел в неформальной обстановке. Для меня это очень важно. Я могу к Вам домой подъехать?
Мне не очень понравилось такое предложение. У меня что, проходной двор для Литвиновых? Но выходить куда-нибудь из квартиры не хотелось.
— Хорошо, подъезжайте. Надеюсь адрес Вы знаете?
— Знаю. — Ну кто бы сомневался! — Я буду через полчаса.
Ладно, пусть приезжает. Посмотрим на отца многочисленного семейства. То, что у меня якобы камера стоит и всё пишет, это я так, соврал, прямо говоря. Но на всякий случай соврал, чтобы мелочь ещё чего не придумала. С них станется. Ещё не хватало, чтобы меня обвинили в сексуальных приставаниях к собственной ученице.
Через полчаса ко мне в квартиру позвонили. Открыл дверь. Блин, не слабый шкаф.
— Здравствуйте, я Литвинов Никита Семёнович.
— Здравствуйте. Проходите.
Если это папа, то какая интересно у них мама? Её точно надо медалью наградить и почётной грамотой.
Он снял обувь, куртку. Пригласил его в зал. Постель я уже убрал. Указал ему на диван. Сам сел на стул.
— Может чай или кофе? — Ради приличия предложил мужику.
— Нет, спасибо. Я по поводу Полины.
— Очень хорошо. Надеюсь ко мне претензий не будет, что Ваша дочь ночевала у меня? Вы полностью в курсе ситуации?
— Да. Нам с женой Полина всё рассказала. Поверьте, Максим Валентинович, для нас самих это шок. Ничего подобного ранее не было. А тем более за Полиной. Я понимаю, что действия моих детей, это ниже низшего предела. И оправдания нет. — Он замолчал, глядя на меня. Я кивнул.
— Но Вы не хотите фатальных последствий для детей, я имею в плане окончания школы, походы в полицию и потерять боулинг-клуб.
— Плевать на этот клуб. Я решил его продать, после того, что узнал. Тем более, покупатель уже есть. Но ВЫ, Максим Валентинович, правы в одном. Я переживаю за своих детей. За их будущее. А сейчас можно им это будущее поломать. Полину мы переведём в другую школу.
— Я Вас понял, Никита Семёнович. Давайте договоримся так. — Я решил не тянуть кота за причиндалы, катать во рту вату и вставать в позу памятника под названием «высокодуховная нравственность», так как сам был далеко не белый и пушистый. — Я забываю всё, что случилось. Но больше ничего подобного быть не должно. Надеюсь Вы сможете это внушить или ещё как-то закрепить в головах у Ваших детей? Переводить никого, никуда не нужно. Пусть заканчивает школу здесь. Я не ставлю оценки из-за того, что мне кто-то не нравится. Я ставлю оценки исключительно за знания.
— Полина сама попросилась перевезти её в другую школу.
— То есть, мадемуазель, Полина Никитична накосорезила и бежать? Тогда передайте ей, что я ещё больше в ней разочарован. Она ко всему прочему ещё и трусиха. Очень жаль. Так можете ей и передать.
— Хорошо, я передам. Спасибо, Максим Валентинович. Может я могу как-то компенсировать Вам, эээ, так сказать понесённые издержки? Вы не стесняйтесь, я же всё понимаю.
— А что Вы понимаете, Никита Семёнович?
— Вы молодой мужчина, а зарплата у учителей, тем более начинающих не очень.
— Вы ошибаетесь. Меня всё устраивает. И никакой компенсации мне не нужно.
Мы с Литвиновым встали. Разговор подошёл к концу. Я проводил его в прихожую. Он оделся и уже в дверях остановился.
— Максим Валентинович. Понимаете, Полинка, она… — Он замолчал. Потом тряхнул головой. — Нет ничего. Спасибо ещё раз. До свидания.
— До свидания.
Закрыл за ним дверь. Слава богу, родительское собрание закончилось. Надо бы пивца сходить купить и рыбки вяленой. Скоро по телевизору хоккей. Надо по
