Худеющий - Ричард Бахман

Билли опустил голову и уставился в пол, испытывая крайнее смущение. Но в этом не было нужды: Леда смотрела поверх его плеча, в стену. Часто, по-птичьи, отпивала, и в ее бокале заметно убывало.

— Я смеялась над ним, когда он впервые мне такое сказал. Смеялась и говорила: «Кэри, если ты это называешь лишаями, тогда ты знаешь о венерических заболеваниях меньше, чем я о термодинамике». Мне не следовало насмехаться, но это было хоть каким-то способом развеять его мрачное настроение. Его тревогу? Нет, скорее страх. Майкл Хаустон дал ему какой-то крем, который не подействовал, и дерматолог дал какие-то мази, которые тоже не помогали. Ему делали уколы, и все бесполезно. И тогда я вспомнила старого цыгана с разлагающимся носом, как он во время уик-энда после того суда протиснулся из толпы на блошином рынке в Рейнтри, Билли. Он подошел и коснулся его. Да, он приложил руку к лицу Кэри и что-то сказал ему. Я тогда спросила Кэри и еще раз потом, когда это начало разрастаться, но он мне ничего не говорил, только головой качал.

Халлек отпил второй глоток в тот момент, когда Леда поставила на столик свой пустой бокал.

— Рак кожи, — сказала она. — Он был убежден в этом, поскольку он излечим в девяноста процентах случаев. Я знаю, как его мысли работают. Глупо было бы не знать, прожив с ним двадцать пять лет, наблюдая, как он усаживается в кресло судьи и решает проблемы недвижимости, потом выпивает, потом решает проблемы недвижимости, потом лапает чужих жен, решает проблемы с недвижимостью… Ладно. Сижу и думаю, какую речь произнесу на его похоронах. Что-нибудь такое: «Он скупил много земли в Коннектикуте, где теперь построены супермаркеты, он полапал множество бюстгальтеров, выпил множество коктейлей и оставил меня богатой вдовой. С ним я провела лучшие годы моей жизни, приобрела шмоток больше, чем было в моей жизни оргазмов». Давайте уйдем отсюда, завалимся в какой-нибудь приличный кабак, потанцуем. А потом кто-нибудь, возможно, так надерется, что забудет, что я трижды делала подтяжку кожи — дважды в Мехико-Сити и разок в Германии, и стащит с меня бюстгальтер. Тьфу ты, черт. Что я тебе несу такое? Мужчины вроде тебя интересуются только своей работой и футболом.

Она снова заплакала. Билли теперь понял, что бокал, который она только что осушила, далеко не первый за этот вечер. Он смущенно заворочался в кресле и отпил из своего бокала. В желудке опять стало тепло.

— Он уверен, что это рак кожи, потому что не способен поверить в такую старомодную чушь, как цыганское проклятье. Но я видела по его глазам, Билли, особенно в последний месяц… в них таилось, особенно по вечерам — понимание… до него что-то дошло. Я думаю, потому он и уехал, что я разглядела это в его глазах. Налить еще?

Билли покачал головой и проследил, как она подошла к бару и налила себе еще мартини, увидел, что она делала элементарный коктейль с джином, запах которого уловил на расстоянии.

Что же произошло с Кэри Россингтоном? В чем там дело? Часть его разума не желала знать ответа на этот вопрос. Хаустон явно не провел параллели, не увидел связи между тем, что происходит с Билли и с Россингтоном. Да и с чего бы, собственно? Хаустон ничего не знал о цыганах. Кроме того, Хаустон регулярно бомбардировал свой рассудок белыми торпедами.

Леда вернулась с бокалом и села в кресло.

— Если он позвонит и скажет, что возвращается, — спокойно заговорила она, — я поеду на нашу виллу в Каптиве. Там дикая жара в это время года, но джина у меня хватит. Я жару не замечаю, а с ним оказаться наедине — выше моих сил. Все еще люблю его, это факт. По-своему люблю. Но выносить этого больше не могу. Представить себе, что он лежит в соседней кровати… подумать, что он… он может дотронуться до меня… — Она поежилась и немного расплескала содержимое бокала. Потом разом выпила и откровенно, не стесняясь, рыгнула.

— Леда, так что же с ним конкретно? Что случилось?

— Случилось? Случилось? Билли, дорогой, а я думала, что сказала тебе. Или, может, ты сам как-то узнал.

Билли покачал головой. Он начал верить в то, что вообще ни о чем не подозревает.

— На нем чешуя растет. Кэри покрывается чешуей.

Билли разинул рот.

Леда коротко хохотнула невеселым смешком и слегка покачала головой.

— Нет, не совсем так. Его кожа превращается в чешую. Он демонстрирует обратную эволюцию. Чудо-юдо. Превращается не то в рыбу, не то в рептилию.

Она внезапно захохотала с визгом, от которого у Халлека мурашки побежали по спине. «Она близка к безумию», подумал он, и от этого стало еще страшнее. «Я думаю, она уедет а Каптиву в любом случае. Ей нужно убраться из Фэйрвью, если хочет сохранить рассудок».

Линда прикрыла рот ладонями и извинилась. Билли не смог ничего сказать, только кивнул и встал, чтобы налить себе еще.

Теперь, когда он не смотрел на нее, ей стало легче говорить, а Билли умышленно задержался возле бара.

11. ВЕСЫ ПРАВОСУДИЯ

Кэри был вне себя от ярости, когда старый цыган потрогал его по лицу. Он поехал, чтобы повидаться с шефом полиции Рейнтри Алленом Чокером на следующий день после суда. Чокер был партнером по покеру и человеком понимающим.

Он сказал Кэри, что цыгане прибыли в Рейнтри прямо из Фэйрвью. Чокер ожидал, что они уедут вскоре сами по себе. И так уж пять дней тут болтались, обычно три дня для них — нормальный срок. Как раз достаточно, чтобы все заинтересованные подростки городка узнали свою судьбу, а безнадежно импотентные мужчины и климактерические женщины под покровом темноты пробрались в их табор, чтобы получить снадобья и мази. Через три дня интерес городка к цыганам сходил на нет. Чокер решил, что они просто дожидаются воскресной барахолки — «блошиного рынка». Это было ежегодным мероприятием в Рейнтри, на которое стекались жители четырех близлежащих городков. Аллен Чокер сказал Кэри, что решил позволить цыганам обработать толпу на «блошином рынке», вместо того, чтобы шпынять их, — это все равно что осиное гнездо разворошить. Но если в понедельник утром не отправятся, придется их вытурить.

Однако такая мера не понадобилась. Утром в понедельник табор покинул ферму, где располагался, оставив пустые бутылки и банки, черные пятна от костров, на которых готовили еду, и несколько покрывал, настолько завшивевших, что Чокер распорядился прикасаться к ним только длинными шестами.

В какой-то момент между закатом и рассветом цыгане снялись и покинули Рейнтри. Чокер сказал своему партнеру по покеру Кэри Россингтону, что они могли хоть улететь на другую планету, — ему наплевать. Главное — избавились.

В воскресенье после полудня старый цыган прикоснулся к лицу Кэри. Ночью они уехали. В понедельник утром Кэри зашел к Чокеру и подал жалобу (ее юридическая основа Леде Россингтон была неизвестна). Во вторник утром начались неприятности. После душа Кэри, спустившись к завтраку в одном халате, сказал: «Посмотри-ка, что это у меня?».