Брак по-сицилийски - Кэрол Мортимер

Робин с усилием отстранилась от него.

- Не здесь, Чезаре! - выдохнула она, дрожа от возбуждения. - Мы не можем здесь заниматься любовью, - слабо протестовала она.

Чезаре посмотрел на нее, глаза его в этот момент были абсолютно черны, на щеках играл чувственный румянец.

- Я хочу тебя сию минуту, Робин. Не уверен, что выдержу, пока мы доберемся до моего номера! - дрожащим голосом сказал он.

Она видела его нетерпение, с ней происходило то же самое. Ей безумно, до боли, до страданья, хотелось сорвать с него одежду и отдаться ему - прямо здесь, прямо сейчас!

- Ты не понимаешь? Я тоже хочу тебя, Чезаре! - простонала она. На сей раз Робин была охвачена желанием, она была близка к безумию. - Я хочу трогать, гладить и ласкать тебя, как ты трогаешь, гладишь и ласкаешь меня. Я хочу всего этого, Чезаре! - яростно говорила она.

Он взял ее лицо в свои руки. Руки, нежные и чувственные, которые знали, как гладить ее, умевшие ласками доводить ее до наивысшего восторга и блаженства. Он испытующе вглядывался в ее лицо.

- Конечно, Робин, так и будет, - пробормотал он наконец и, взяв ее за руку, повел к лифту.

Пока они поднимались в лифте, Робин чувствовала, что их взаимное сексуальное влечение достигло невероятной силы и высоты. В этой тяге друг к другу, в этой неотложной нужде друг в друге исчезли мучительные непонимания и несогласия, и даже жестокие обиды. Из-за этого же нетерпеливого желания им обоим показалось, что лифт поднимается бесконечно долго.

Они вошли в номер Чезаре, он закрыл дверь, а Робин сразу же включила свет.

- Я хочу видеть тебя, - хрипловато ответила она на его удивленный взгляд. Дрожащими от нетерпенья руками она стащила с него пиджак, потом расстегнула рубашку и бросила ее на ковер рядом с пиджаком. - Вот весь ты, - добавила она напряженно, расстегивая молнию его брюк и стягивая их.

Робин впервые раздевала мужчину - никогда раньше ей не случалось и даже не приходило в голову делать это. Сейчас она приходила в восторг от новых подробностей. Длинные, стройные и мускулистые ноги Чезаре были покрыты такими же темными волосами, которые были - она их уже видела раньше - на его груди и уходили вниз, в плотно облегающие боксеры. Она сняла и их, обнажив своему восхищенному взгляду его мужское великолепие.

Опустившись перед ним на колени, Робин радостно ласкала Чезаре. Он не мог скрыть своих ощущений, своей реакции на ее ласки, с трудом дышал, моментами почти задыхался, погрузив руки в ее волосы. Неожиданно он наклонился и поднял ее на ноги.

- Я хочу тебя, хочу быть с тобой, - простонал он.

От волнения он долго возился с молнией ее платья, смотрел темными глазами на ее обнаженную крепкую грудь. Трусики и ох-какие-тонкие чулки оставались ее единственной одеждой.

Опустив голову, Чезаре захватил губами сосок и втянул его в тепло своего рта, понимая по ее дрожи, что Робин в таком же возбуждении, как и он. И готова, давно готова принять его...

- Как ты прекрасна, Робин, - выдохнул он, подняв голову, чтобы полюбоваться ею. Его тело сотрясалось от желания. Он покачал головой, снимая с нее розовое кружево белья: - Боюсь, я буду немного резок сегодня. Не сумею остаться нежным. Но в следующий раз все будет не так быстро, медленней и мягче, - обещал он, уже укладывая ее на кровать. - В следующий раз мы оба не станем торопиться.

Уже вместе с Робин, когда тела их слились в одно, Чезаре знал определенно, что никогда ни с одной женщиной не испытывал такого удовольствия, такого всепоглощающего восторга, и никогда, ни одну женщину не хотел так, как Робин.

Вместе, здесь, в постели, они являли собой воплощение совершенной гармонии, какая только возможна на этой земле. И возможна лишь в одном из миллиона случаев. Их удовольствие взрывалось калейдоскопом чувств и эмоций, удовольствие, которое казалось нескончаемым...

Оцепенение и чудесное удивление ощущала Робин с Чезаре. Такого не было в ее жизни, ничего близкого этим ощущениям она и вообразить не могла, в ее замужней жизни не было даже намека на такую бурю чувств, на этот восторг, который уносил ее в неведомые, непонятные, но бесконечно восхитительные дали! И захватывающее ощущение свободы, свободы, которая делает возможным все...

Непонятно, что все это значит...

Может, она более плотский человек, чем когда-либо могла подозревать?

Или все совершенно иначе, потому что у нее чувства к Чезаре?

Возможно, она влюбилась в него?..

Глава девятая

- Что такое? - приподняв голову, Чезаре взглянул на Робин. Он уловил какие-то внутренние изменения в ней, она была словно бы не с ним. - Скажи мне, что не так? - опершись на локоть, он приподнялся и скатился на бок, не отводя от ее лица вопрошающего взгляда.

- Не так? - невыразительно повторила она. - Что же может быть не так? - она задохнулась. - Я просто... мы просто скинули одежды и взяли друг друга как два...

- Не надо, Робин, - его лицо помрачнело, когда он понял, куда их приведет этот разговор. - Мы хотели друг друга.

- Именно! - воскликнула она, садясь на край постели. - Хотели, как... Сама не знаю, как что! - простонала она, спрятав лицо в ладонях.

- Робин... - Чезаре, протянув руку, нежно погладил ее спину.

- Пожалуйста, не надо! - Она сжалась от его прикосновения. Робин встала с кровати и отошла, не осознавая, что она в чулках. - Мне надо идти. Я должна уйти! - в ее голосе появились истерические нотки.

Когда Робин стала натягивать на себя платье, Чезаре встал с кровати и подошел к ней.

- А мне надо, чтобы ты осталась, - хрипло выговорил он. - Мне необходимо, чтобы ты осталась, Робин... - мягко повторил он, - хотя бы для того, чтобы я мог показать тебе прямо сейчас, что есть много способов, которые помогут нам найти друг друга.

Я не должна смотреть на него, говорила себе Робин. Она не должна тонуть в этих угольно-черных глазах. Она не должна даже мельком бросать взгляд на его чувственный рот, который приносил ей столько удовольствий. И уж совсем нельзя тянуться к нему, подчиняясь неистовой силе их взаимного притяжения, для поцелуя, в жажде которого ее голод соответствовал его.

Потому что в этот момент она себя уже знала, даже слишком хорошо. Знала достаточно, чтобы понять - за несколько дней, прошедших с их первой встречи, она полюбила Чезаре.

Любовь сделала ее совершенно неспособной сказать ему «нет», когда он снова начал гладить изгибы ее тела, вновь пробуждая в ней острейшее желание. Но Чезаре не собирался сразу же удовлетворять это желание. Он уложил ее на кровать, и его губы медленно проделали тот же путь, что и руки. Осторожно и мягко он стянул с ее ног чулки и стал целовать ступни. Эта ласка была так удивительно эротична...