Проклятая для князя (СИ) - Анна Е. Прохорова

совсем не похожа на обычную деревенскую девушку, в ней чувствовалась порода. Прямая спина и гордо вскинутый подбородок с небольшой ямочкой. Острые скулы и глаза такого цвета, какого бывает лед на реке в самый морозный день и взгляд такой же острый, как его край, когда вырубают прорубь. При этом руки ее без труда удерживали корзину с травами несмотря на хрупкость. А широкая юбка не скрывала, крутые бедра при тонкой талии и платье туго обтягивало ее небольшую грудь. Она была совершенна в этих противоречиях. Богдана немного запнулась, когда увидела его взгляд, но не растерялась:

— Здравствуйте! Могу вам ответить тем же никак не ожидала увидеть здесь человека. Но мне к сожалению, уже пора! — она намеревалась обогнуть его и ей это удалось, но он выхватил из ее корзины один цветок Купалы-да-Мавки и сжал его в руке. Искры в его взгляде сразу погасли, и он лишь обернулся вслед девушке и прокричал:

— Приходи сегодня на праздник Купалы, встретимся в полночь здесь же и никому не отдавай свой венок, слышишь? Ты же знаешь, кто такой Ярило, в следующий раз сможем увидеться только через год!

Богдана ничего не ответила, лишь ускорила шаг и почти перешла на бег, когда вышла на тропинку в сторону усадьбы, времени у нее осталось не так много. Нужно быть, как можно осторожнее.

Возвращение девушки не осталось незамеченным, она хоть и кралась как мышка, прячась за кустами сирени росшими вдоль аллеи ее заметила ключница самой княжны и схватив за руку поволокла в княжеский дом, не обращая внимания на оброненную корзину и упирающуюся девушку. Женщина была сильнее Богданы и тянула ее так твердо впившись пальцами в руку что казалось она вот-вот не выдержит и просто на просто оторвется. Беспрестанно что-то бормоча себе под нос она смеялась так, что все ее огромное рыхлое тело колыхалось как тесто в кадке. Девушка заметила и пот стекавший по ее лицу и тут же почувствовала, как и ладони ее тоже становятся мокрыми, отвращение накрывало ее все больше. Затащив девушку в дом, ключница не остановилась на этом и поволокла ее в столовую, где как раз накрывали к завтраку. Толкнув Богдану в середину комнаты, она быстро затараторила:

— Простите княгиня, но вот застала эту девку прячущейся за кустами, она возвращалась из леса с полной корзиной трав, да еще тайком все это хотела сделать.

Княгиня резко вскинула взгляд на девушку и наткнулась на черноту в ее глазах, Богдана стояла гордо, задрав подбородок. Волосы ее растрепались и пряди торчали во все стороны, коса не спасала. Девушка как могла пригладила их рукой, поправила сбившуюся юбку. Княгиня повела головой немного в сторону и не отводя взгляда сказала:

— Я же предупреждала тебя! Что ты делала в лесу? — с нарочитым спокойствием в голосе.

— Я гуляла! — не сдерживая эмоций почти выкрикнула Богдана, — Гулять же нам пока еще не запретили?

— А травы? я же приказала и не только тебе, но и всем остальным не ходить в это время в лес. Не считай себя умнее всех, магии не место в нашем мире. Ты свою гордыню усмири, девочка, если мой покойный муж благоволил к твоей семье я этого делать не собираюсь и не выгнала вас только из-за того, что чту его память. Но ты раз за разом несешь в мой дом, то что я запретила и вынуждаешь меня принять меры, ты знаешь, как я поступаю с теми, кто не понимает моих приказов, — медленно закрыв глаза и глубоко вздохнув княгиня замолчала.

На Богдану накатила новая волна гнева, она готова была вцепиться в горло княжне, свой хлеб ее семья отрабатывала непосильным трудом, не хуже других слуг. Но она смогла сдержаться и ответить:

— Мои родители верой и правдой служат вам много лет, вам не в чем нас упрекнуть. Вы просто ненавидите нас, только почему я не пойму. Это всего лишь травы. В этом нет ничего плохого, они помогают людям. Разве плохо помогать кому-то?

Девушка смело смотрела прямо на княгиню. Едва намечающиеся морщинки вокруг глаз Елизаветы сделались вдруг глубже, а кожа ее еще сильнее побледнела, скулы заострились. Глаза из голубых, превратились в грозовое небо. Черные волосы струились по ее плечам, и казалось, извивались, как змеи, достаточно длинные, они спускались ниже пояса. Руки она держала плотно прижатыми к телу, длинные ногти делали ее пальцы бесконечными и ужасно тонкими, похожими на птичьи лапы. Кожа на них была какого-то синюшного оттенка с просвечивающимися венами. Но все же нужно сказать, что княгиня очень молодо выглядела, не смотря на все эти изъяны. Богдана не дала бы ей больше двадцати пяти лет. Фигура ее, несмотря на роды, была стройна, высокая грудь не нуждалась в поддержке корсета, как и тонкая талия в утяжке. А ступни были необычайно маленьким, как у подростка и даже неудобная обувь носилась ей, как будто она ходила босиком. Высокий рост придавал ей еще большего могущества в глазах окружающих. И нужно отдать должное у нее отлично получалось подбирать себе платья и украшения. Богдана вернула свой взгляд к ее лицу.

И тут она увидела в глазах княгини такой же мрак какой видит в своих, когда злится, он клубился там и расползался от зрачка в стороны. Белая кожа лица создавала еще больший контраст. Выглядело это жутко. Богдана впервые заметила это только сейчас и очень удивилась, даже отпрянула немного в сторону растерявшись, но быстро взяла себя в руки, подумав, что сегодня что-то не то у всех с глазами. Княжна резко прикрыла веки, втянула воздух, судорожно ухватилась рукой за украшение на шее и распахнула веки, темнота пропала. После этого сделав несколько шагов в сторону Богданы, она размахнулась и со всей силы ударила ее по лицу. Тонкие пальцы оказались на удивление сильными, девушка даже отметила про себя, что все они были унизаны кольцами и некоторые больно проехались от удара по ее щеке.

Пощечина и, кажется, голова сейчас слетит с плеч, щека тут же краснеет, девушка не произносит ни звука.

— Я убью тебя! Слышишь! Ты поплатишься за это! Я же запретила тебе, как ты могла ослушаться меня! — лицо женщины исказила гримаса ненависти и отвращения. — Ты, отвратительна, думаешь я не вижу тебя насквозь, маленькая гордячка. Пошла вон!

И еще одна пощечина. Богдана разворачивается и все так же молча выходит. Не торопясь закрывает за собой дверь и уже в коридоре где ее, никто не видит, она ускоряет шаг. Почти бегом